— Знаешь, мне очень жаль, что в тот момент, когда ты звонила, меня не оказалось дома, — промолвила Тэра.

— Все в порядке. Ты же знаешь, что я давно привыкла к этому. — Черт побери, опять, подумала Алессандра. Неужели она действительно ненавидит мать?

Наступило тягостное молчание. Мать и дочь пытались найти связующее звено в разорвавшейся эмоциональной цепи, но не знали, за что ухватиться.

— Папа сказал, что свадьба будет очень скоро, — осторожно начала Тэра. — Вы уже определили дату?

— Еще нет.

— Папа собирается с концертами в Россию и пробудет там несколько недель, — все так же нерешительно произнесла мать.

Алессандра тут же поняла, что кроется за этими словами.

— Все в порядке, мама, — ответила она, изо всех сил стараясь говорить как любящая и понимающая дочь. — Мы вовсе не планируем устраивать большой прием, так что вам с папой приезжать не нужно. Будем только мы с Рафаэлем и пара свидетелей.

— Ладно, — сказала Тэра, и вдруг до Алессандры долетел стон: — Ах, дорогая!

— Что случилось?

— У меня такое чувство, что я теряю тебя…

— Конечно, нет. Со мной все отлично, и я очень счастлива.

— Хорошо…

— Что сказал папа, когда вернулся? — с любопытством спросила Алессандра, чутко вслушиваясь в возникшую подозрительную паузу.

— Он говорит, что Рафаэль производит… сильное впечатление.

— Так оно и есть, можешь не сомневаться. А еще что-нибудь он сказал?

— Естественно. Алессандра, неужели ты думала, что мы и ухом не поведем, узнав, что наш единственный ребенок вбил себе в голову выскочить замуж за абсолютно незнакомого человека?

— О, ради Бога!

— Послушай, дорогая, пожалуйста, не сердись на нас за это. Честно говоря, я не думаю, что папа в восторге от твоего решения.

— Это моя жизнь, а не его! — отрезала Алессандра. — Он всегда делал, что хотел. И ты, кстати, тоже!

— Да, — тихо ответила Тэра.

Ее тон великомученицы окончательно взбесил дочь. Она уже приготовилась выдать убийственный комментарий, но неожиданно для себя затормозила на самом краю обрыва.

— Бедная мамочка! — воскликнула она.

Тэра хмыкнула.

— Вовсе нет. И не вздумай меня жалеть! Я очень горжусь своим личным рекордом плохого поведения.

— Думаю, ты вела себя намного лучше, чем я в эту минуту, — честно призналась Алессандра.

— Послушай, дорогая… Обещай мне, что ты еще подумаешь! — порывисто воскликнула Тэра, пытаясь использовать возникший у дочери прилив нежности. Но ее слова только разрушили хрупкое, едва родившееся доверие.

Алессандра отняла трубку от уха, мгновение смотрела на нее, а потом изо всех сил крикнула:

— Нет! Нет!

Катриона уже расположилась у подноса с напитками, когда в гостиную, где по традиции перед обедом собиралась семья Савентосов, вошла Алессандра. Не обращая внимания на вина, Катриона налила себе водки с тоником и, потягивая этот коктейль, смотрела в окно с выражением скуки и безразличия. Она была в шелковом платье сливового цвета; плечи укутывала огромная розово-красная шаль с кистями. Запястья и шею охватывали ряды золотых цепочек с подвесками из старинных монет.

— Привет, — небрежно бросила она через плечо в ответ на приветствие Алессандры.

— Пить хочется, — заметила Алессандра и налила себе бокал вина.

— Красивое у тебя платье, — сказала Катриона, повернувшись и внимательно оглядев Алессандру.

Алессандра улыбнулась ей в ответ и с радостью ощутила на пальце кольцо с огромным рубином.

— Говорят, тебя можно поздравить. — В превосходном английском Катрионы слышалась испанская мелодичность, а гласные она произносила на американский манер.

— Спасибо. — Алессандру поразил тон будущей золовки. Судя по нему, помолвка Алессандры и Рафаэля была для нее делом скучным и не стоящим внимания.

— Мама еще одевается, — лаконично заметила Катриона, — так что можешь передохнуть. А я тем временем выпью. — Она вернулась к подносу и подлила в свой стакан водки. — Во всяком случае, сегодня вечером тебе не грозит ее злой язык. Рафаэль пригласил на обед закупщика. — Она состроила гримасу и издала презрительный звук. — Поэтому нам всем придется быть паиньками.

В этот момент в гостиную вошел Рафаэль, сопровождаемый стройной коротко стриженной шатенкой, одетой в хорошо сидящий темно-синий костюм. Он представил ее как Пенни Баркер из Бирмингема. Эта женщина входила в небольшую группу бизнесменов, закупавших вина для сети английских супермаркетов. Живой, быстроглазой Пенни было немного за тридцать. Как правильно отметил Фердинанд, у нее действительно была соблазнительная фигура. Женщина с энтузиазмом пожала руки всем присутствующим. Знакомясь с Алессандрой, она воскликнула:

— Господи, как я рада наконец-то встретить соотечественницу! — Тут она виновато оглянулась на Рафаэля. — Простите, сеньор Савентос. Это, конечно, бестактность. Но сейчас я не на работе.

Рафаэль рассмеялся.

— Все в порядке. Я знаю, что с испанцами ладить нелегко.

— С вами проще, чем с другими, — весело призналась Пенни. — Я день за днем дегустирую вина, а владельцы виноградников так и норовят подсунуть мне всякую дрянь! И хотя я предлагаю людям выгодный бизнес, они все равно смотрят на меня как на врага!

Рафаэль подал ей бокал шардонне.

— Полагаю, это вино произведет на вас впечатление. Едва ли вам захочется его выплеснуть.

— За здоровье всех присутствующих! — Пенни подняла бокал.

— Одну минуту! — сказал Рафаэль. Он направился к Алессандре и обнял ее за плечи. — Я бы хотел предложить особенный тост. Мы с Алессандрой собираемся пожениться.

— Вот это да! — воскликнула Пенни. — Самые горячие поздравления!

— Поздравляю, — эхом отозвалась равнодушная Катриона.

— Этот день для меня особый, — тихо сказал Рафаэль, не сводя глаз с профиля Алессандры.

Он коснулся щеки невесты, отчего по ее коже пробежал трепет возбуждения.

Сила чувств, которые они испытывали друг к другу, внезапно наэлектризовала атмосферу. Алессандра была уверена, что две находившиеся в гостиной женщины ощутили это. У нее, до сих пор не знавшей любви, сладко кружилась голова.

Алессандра никогда не думала, что кого-то можно обожать так глубоко и пылко, как она обожала Рафаэля. Она не догадывалась, что можно любить другого человека всем существом, испытывая восхитительное чувство близости.

Видя устремленные на нее горячие темные глаза Рафаэля, Алессандра чувствовала, что сможет противостоять любым трудностям, которые неизбежно встретятся на ее пути. Алессандру переполняла любовь к нему и ко всем людям на земле. Запас этого чувства казался ей бесконечным, как запас свадебного конфетти. Хотелось подбрасывать свою любовь в воздух и осыпать ею всех вокруг.

— Несомненно, особый, — со скептической улыбкой согласилась Катриона. — Мы с матерью уже начали думать, что Рафаэль так и останется холостяком.

Наступила небольшая пауза. На мгновение затихла даже жизнерадостная Пенни, почувствовавшая в этих словах что-то зловещее. Что-то не совсем подходящее к праздничному настроению.

— Ну же, пейте до дна, — сказала Катриона. — Мне надоело одной наполнять стакан.

Разговор за обедом представлял собой диковинную смесь английского, начальных познаний Алессандры в испанском и неуклюжих попыток Изабеллы показать Пенни, что она владеет обоими языками.

Изабелла была напряжена как никогда. Ее смелое, очень испанское платье — было украшено множеством складок, подчеркивавших статную фигуру. Красное, цвета английских почтовых ящиков, оно резко контрастировало со сливовым платьем Катрионы. На запястьях Изабеллы позвякивало столько браслетов, что Алессандра удивлялась, как ей удается поднимать руки и управляться с ножом и вилкой.

Разговаривала она исключительно с Пенни, время от времени обращаясь за помощью к сыну или дочери, когда забывала нужное английское слово. После своего театрального появления в гостиной, когда Изабелла едва кивнула Алессандре, она больше не замечала ее.