Лишь неожиданная встреча с отцом заставила Алессандру понять, как глубоко проник в ее мысли Рафаэль.

— Папа! — воскликнула она, а затем, как коренная жительница этой страны, сказала: — Добро пожаловать в Испанию!

— Итак, — сказал Сол, усаживаясь и оглядываясь по сторонам, — кажется, ты отыскала в Испании весьма приятный уголок.

— Да. — Под прикрытием темных очков Алессандра могла внимательно, не торопясь рассмотреть отца.

Нежданная встреча переполнила ее ощущением их близости и сходства. Это чувство было очень острым и никогда раньше не осознавалось ею с такой силой. Глядя на отца, она вспомнила, как утром заплетала перед зеркалом косу и изучала свое отражение. Черты ее лица были копией отцовских.

— О чем ты думаешь? — Он потянулся, взял со стола полупустую бутылку без этикетки и принялся разглядывать ее на свет.

— О том, что я твоя дочь и горжусь этим, — просто ответила она.

Сол посмотрел на нее поверх бутылки.

— Спасибо.

— А о чем думаешь ты, папа? Зачем ты здесь?

Он улыбнулся, уловив в ее тоне подспудный вызов, и поднял руки вверх, что означало перемирие.

— Я был в Барселоне. Обычная дирижерская работа. Заменял одного парня.

— Правда? А что с ним случилось? Ты связал его узлом и закинул под потолок концертного зала? Наверное, он все еще висит там, взывая о помощи?

— Думаю, он взывает о помощи в другом месте, — печально усмехнулся Сол. — Очевидно, у бедняги нервный срыв.

Алессандра покачала головой.

— Действительно бедняга. Попасть с дирижерского пульта в лечебницу для душевнобольных… Фантастическое невезение! Тебе надо извлечь урок, папа.

— Угу. «Великий ум с безумием граничит, и стенка между ними непрочна», — процитировал Сол. — Джон Драйден, кажется. Впрочем, за точность не поручусь. В детстве я каждый день слышал эти строки от дяди.

Так они сидели, улыбаясь друг другу, наслаждаясь общением и перебрасываясь шутками. Тем временем на террасу спустилась Мария, как хорошая сторожевая собака, сразу почуявшая в своих владениях чужака. Она подошла к столу и перевела взгляд с Алессандры на Сола.

— Это мой отец, Мария, — объяснила Алессандра по-испански.

— О! — Мария почтительно поклонилась. — Может, ваш отец хочет перекусить?

Алессандра перевела ее слова отцу. Сол улыбнулся и покачал головой, пробормотав, что ему вполне хватит вина.

— Так-так, — заметил он, глядя вслед Марии, заторопившейся в дом. — Я вижу, ты делаешь успехи в испанском.

— Я знаю только самые ходовые фразы, а еще слова, которые касаются лошадей.

— И тем не менее…

Они помолчали.

— Ты давно говорил с мамой? — спросила Алессандра.

— Что ты имеешь в виду под словом «давно»?

— Ну, сегодня.

— Нет, я ей не звонил. — Алессандра закусила губу. — Не надо скепсиса, — сухо сказал Сол. — Это действительно правда. Я пытался дозвониться ей, но сначала было занято, а потом включался автоответчик.

— Хорошо, верю.

— А почему ты спрашиваешь?

Алессандра увидела Марию, возвращающуюся с высоким бокалом зеленого стекла, и заговорила лишь тогда, когда та ушла.

— У нас с ней получился очень неприятный разговор. Я сказала глупость, она ответила… — Девушка забрала у отца бутылку и наполнила стоявший перед ним бокал.

— Ах, вот как… — Он посмотрел на дочь с улыбкой. — Когда вы сталкиваетесь друг с другом, всегда летят искры.

Алессандра вздохнула.

— Да, но сейчас я жалею, что чиркнула спичкой по ее коробку…

Сол издал низкий смешок и поднял бокал.

— Пью за ваше с мамой здоровье, дорогая.

— И за твое, — ответила Алессандра, пригубив свой бокал.

— Так что же заставило мать ощетиниться?

— Ты считаешь, что виновата только я?

Он задумчиво покачал головой.

— Зная и любя вас обеих, могу предположить, что обиды были взаимными.

Алессандра улыбнулась.

— Папа, я понимаю твой тонкий маневр, рассчитанный на то, чтобы я призналась во всех приписываемых мне грехах!

Сол сделал еще один глоток.

— Замечательное вино. Изысканный вкус, — заметил он.

— Оно из винограда, собранного пять лет назад. Той весной погода была благоприятной именно для этого сорта.

— Какого же?

— Попробуй догадаться.

Он опять отхлебнул, слегка пожевал губами и задумался.

— Полагаю, что это «темпранильо». Очень характерный для Испании сорт. Думаю также, что он в чистом виде, без добавки других сортов.

Она усмехнулась.

— Да, конечно. Папа, ты, как всегда, прав.

— А мистер Рафаэль Савентос, владелец этой, судя по всему отличной, винодельни, тоже типичный испанец? — осведомился Сол.

— Думаю, что да. — Прохладный тон ответа соответствовал тону вопроса. — Хотя я знаю не так уж много испанцев, чтобы сравнивать. — Алессандра сняла темные очки и твердо посмотрела отцу в глаза.

— Так какие же за тобой предполагаются грехи? — поинтересовался Сол с ленивым любопытством.

Алессандру бросило в жар. Медленно, тщательно выбирая слова, не позволяя себе никаких эмоций, не защищаясь и не бросаясь в атаку, она рассказала Солу о предложении Рафаэля финансировать ее спортивную карьеру.

Как она и ожидала, отец отнесся к этому совершенно спокойно. Вся его реакция свелась к тому, что он время от времени повторял «вот как» или «понимаю». По-видимому, информация была принята к сведению. Ни оценок, ни комментариев. Алессандра знала, что отец уже пришел к определенному выводу. Кроме того, она знала, что он никогда не позволит эмоциям выплеснуться раньше времени.

— Интересно, — заметил Сол, когда дочь закончила рассказ. Он допил бокал, встал и спросил: — Надеюсь, ты покажешь мне лошадей сеньора Савентоса?

— Ты действительно этого хочешь?

— Конечно.

— Это вовсе не обязательно. Я знаю, что ты не такой уж лошадник.

— Разумеется. Но я интересуюсь всем, что составляет важную часть будущего моей дочери.

Когда они пришли на конюшню, Сол кивал головой и внимательно выслушивал дифирамбы, которые Алессандра пела способностям Оттавио и потенциалу Титуса. Неожиданно в дверях конюшни возникла Изабелла. На фоне дышавших живым теплом денников, деревянных стен и толстой соломенной подстилки Изабелла производила впечатление чего-то неестественного.

— Ох! — вздрогнула Алессандра. Она ни разу не видела Изабеллу на конюшне. Пожилая дама была одета в бледно-лимонную тунику и изящные туфельки. — Сеньора Савентос… — поздоровалась Алессандра.

Изабелла смотрела на Сола. Когда дама перевела взгляд на Алессандру, в ее прекрасных черных глаза полыхнуло недовольство.

— Мария сказала, что у нас высокий гость, — произнесла она на своем запинающемся английском. — Вы должны были немедленно поставить меня в известность, — почти прошипела она Алессандре по-испански.

Сол поднял бровь. Вернее, чуть изогнул. Алессандра от души понадеялась, что Изабелла не увидела этого жеста.

— Пожалуйста, представьте меня, — велела Изабелла.

С таким повелительным нетерпением она обычно обращалась к слугам. Ей даже не пришло в голову, что подобное поведение может обидеть отца Алессандры.

Она спокойно и вежливо выполнила этот приказ.

Теперь, когда все было по правилам, Изабелла превратилась в очаровательную хозяйку.

— Я очень сожалею, что сын уехал по делам в Лериду, — сказала она Солу, жестом приглашая его последовать в дом.

Там она сразу обнаружила, что все ее попытки усадить гостя ни к чему не приводят. Беспокойный и энергичный темперамент Ксавьера заставлял его постоянно двигаться и наблюдать.

Он тут же отметил художественные амбиции Изабеллы и остановился у одного из ее вычурных полотен, висевшего напротив окна и подписанного инициалами И.С.

— Это ваша работа, сеньора Савентос?

— Да. — Изабелла от волнения затаила дыхание, что неожиданно обнаружило ее уязвимость.

— Я должен вас поздравить, — сказал Ксавьер. — Живопись — дело тяжелое. Лично я никогда не умел рисовать.