— Да, наверное, я понимала, но той частью души, в которой знание — наполовину мечта, наполовину желание. И обычно думаешь: этого не может быть, потому что это слишком хорошо для правды…
— Но это так, — промолвил он. — Я люблю тебя, моя бесценная.
Она вздохнула и еще крепче прижалась лицом к его груди.
Рафаэль протянул руку, коснулся ее подбородка, приподнял голову и заглянул в глаза.
— Посмотри на меня, любимая. Разреши мне поцеловать тебя.
Мужские губы прикоснулись к ее губам, и Алессандра почувствовала, что плывет в теплых, мягких облаках, где нет печалей, и ее, плавно покачиваясь, куда-то везет лодка под названием «восторг».
Она прижалась к нему с такой силой, словно хотела слиться воедино.
— Я тоже схожу с ума, — пролепетала она, — схожу с ума от любви. Я долго не могла понять, что со мной было не так.
— Не так? — Он слегка отстранил ее.
Темные глаза Рафаэля в комнате, залитой лишь лунным светом, казались бездонными.
— Помнишь, как мы ездили верхом в деревню?
— Да.
— Я все время думала, что должна быть довольна и счастлива, ведь ты предложил финансировать мою спортивную карьеру. Но я чувствовала себя подавленной. Весь остаток дня я страдала от какой-то опустошенности и ужасного одиночества.
— Я очень хорошо понимаю тебя, — неясно ответил он. — Мое сердце истекало кровью от любви к тебе, дорогая. Я был в таком же положении. Я чувствовал отчаяние оттого, что не мог заставить себя заговорить о своих истинных чувствах. Любимая, я задавал тебе один вопрос, а хотел спросить совсем о другом.
Она тихо воскликнула:
— Рафаэль! О чем же ты хотел спросить меня? — Неужели ты желал, чтобы я стала твоей, мысленно добавила она, стремясь к этому больше всего на свете.
Рафаэль умолк. Казалось, он не в силах заговорить.
Алессандра потянулась к нему и поцеловала — на этот раз очень легко, едва коснувшись губ.
— Наверное, ты хотел спросить, сможем ли мы быть любовниками? — осмелилась произнести Алессандра, ощущая порыв огромной радости от понимания, что она без стеснения может спросить у него что угодно — так велико было доверие к нему.
— Нет, — сказал Рафаэль. Голос его неожиданно прозвучал холодно. Она задохнулась от неожиданности и сделала шаг назад. Но Савентос снова притянул ее к себе. — Нет. Я собирался просить тебя стать моей женой.
Алессандра взглянула на него огромными счастливыми глазами. Она почувствовала, как растворяется и уходит то страшное напряжение, которое она испытывала с первого дня их знакомства. Потом пришло необыкновенное ощущение: словно она была тугим бутоном, который бережно опустили в теплую, специально подготовленную воду, и вдруг его листики развернулись, выпрямились и превратились в волшебной красоты цветок.
— Если бы ты меня спросил в то утро, я бы согласилась без всяких колебаний. — Алессандра расстегнула пуговицу его рубашки, сунула руку внутрь и погладила грудь. Рафаэль застонал. — И сейчас тоже отвечаю тебе: да!
Савентос стоял неподвижно, продолжая обнимать ее.
— Ты действительно хочешь принять меня, любимая? И мою беспокойную семью, и Испанию?
— Да, — прошептала она, наклоняя голову и прижимаясь губами к его мягкой, теплой груди. — Да, да, да!
Она заметила, что Рафаэль спросил, хочет ли она принять их всех, а не может ли. И ее опять захлестнула волна любви. Она почувствовала, как руки Рафаэля расплетают ее косу, наслаждаясь тяжелыми шелковистыми прядями. Его пальцы погладили ее шею, и у нее перехватило дыхание: она вдруг поняла значение слова «желание». Внезапно смутившись, она сказала Рафаэлю:
— Ты, наверное, не поверишь, но я еще ни разу не целовалась с мужчиной и ничего о них не знаю…
Он тихо рассмеялся, с удовольствием и глубоким удовлетворением.
— Я догадывался. Ты такая чистая. Сейчас это редко встречается.
Алессандра почувствовала легкий трепет, который погас быстрее, чем огни фейерверка. С Рафаэлем ей ничто не страшно.
— Но мне нужен хороший учитель…
— Ты получишь его, — ответил он, нежно проводя руками по ее спине и бедрам. — Но я не хочу, чтобы ты стала моей любовницей. Мне нужно, чтобы ты пользовалась тем уважением и почтением, которого заслуживаешь за свои чистые и прекрасные принципы. Мы займемся с тобой любовью, дорогая, и ты отдашь мне свою невинность только на торжественном и праздничном супружеском ложе.
— Ох, Рафаэль, — вздохнула она, — это звучит как стихи и только заставляет еще сильнее хотеть тебя. — Алессандра подняла глаза. — Теперь, когда я встретила тебя, — произнесла она с легкой иронией, — я уже не могу поручиться за чистоту моих мыслей, как бы тебе этого ни хотелось. — Желание мучило ее, она чувствовала себя полностью готовой; кровь все быстрее бежала по ее венам.
— А нам и не придется долго ждать, — сказал Рафаэль, сжимая в ладонях ее лицо. — Мы можем устроить скромную свадьбу всего через несколько недель. А то и дней.
Возбуждение ее все росло. Выйти замуж за Рафаэля без промедления, лечь с ним в постель, любить его…
— Думаю, что утром я поговорю с твоим отцом до того, как он уедет, — продолжал настаивать Рафаэль.
Господи, как смешно. Будто в прошлом веке… Алессандра иронически усмехнулась.
— Представляю себе этот разговор! Перемывание косточек в мое отсутствие. Обе стороны ведут себя корректно и официально. Интересно, ты потребуешь, чтобы за мной дали приличное приданое?
— Ах так! Ты хочешь разозлить меня? — Савентос стиснул ее плечи.
— Нет, никогда! — Она снова подняла к нему лицо. — Но я всегда вижу смешную сторону вещей.
— Похоже, тебе потребуется очень строгий учитель, — сказал он, притянул ее к себе, и на этот раз его поцелуи были исполнены страсти и желания.
Спустя какое-то время, когда за ними через открытое окно следила только луна, Рафаэль поднял Алессандру на руки и осторожно отнес на кровать. Он стоял рядом, любуясь ею, потом наклонился, нежно поцеловал в последний раз, пожелал спокойной ночи и тихонько вышел за дверь.
— Как я понимаю, — сказал Сол за завтраком, медленно снимая кожуру с персика, — ты полностью даешь себе отчет в том, что делаешь, принимая предложение Рафаэля финансировать твои выступления.
Алессандра мечтательно крошила на тарелку булочку, не в состоянии проглотить ни крошки.
— Да, — только и смогла пробормотать она.
— Я полагаю, что вы с Рафаэлем обсудили юридические моменты этого плана, — продолжал он, тщательно разжевывая персик. — Предлагаю тебе не полагаться на местных консультантов, а обратиться к нашим лондонским адвокатам.
— Угу, — ответила Алессандра.
Сол отхлебнул кофе. Его стального оттенка глаза задумчиво рассматривали дочь.
— Должен сказать тебе, что мне очень понравился Савентос и его винодельня. Тем не менее я считаю своим долгом предупредить тебя о нежелательности скоропалительных договоров с этим человеком. Необходимо все тщательно продумать и подготовить.
— Да, — согласилась она.
— Алессандра! — резко сказал он. — Послушай меня! Ты здесь одна в чужой стране. Ты знаешь этого человека всего несколько недель. Осторожно, моя дорогая! Осторожно!
Ее глаза скользнули по лицу отца.
— А в чем опасность, папа? Что ты имеешь в виду?
— Самую обычную вещь. Тебя могут обмануть, надуть, эксплуатировать, всячески использовать… — Он поднял руку, предупреждая протест, который уже готов был сорваться с губ дочери. — Послушай меня, дорогая. Я вовсе не утверждаю, что Савентос способен на все эти вещи. Но ставить себя в полную зависимость от очень богатого, очень могущественного человека чрезвычайно опасно.
— Интересно, что сказала бы об этом мама, — протянула Алессандра и бросила на отца сердитый взгляд. — Разве она не согласилась на полную зависимость от тебя?
Сол поджал губы.
— Там была любовь, — просто ответил он, — а не деловое соглашение. — Голос его звучал совершенно спокойно, но в глазах было предупреждение. — Любовь, — повторил он наполовину сам себе.
