Драконий камень горит, причиняя нешуточную боль, но я не стал его вытаскивать, стиснув зубы, лезу в узкий лаз. Моментально распарываю руки об осколки стекла, но не замечаю боли, упорно вползаю всё дальше и дальше, каждое мгновенье, ожидая, что меня схватят за ноги, но бог милует, меня выдёргивают друзья.

— Что у вас произошло? — выкрикивает Катя.

— Ли погиб, — опускаю взгляд.

Внезапно завал содрогнулся от мощного удара, вниз полетели ящики, камни, зашатались брёвна.

— Уходим! — кричу я.

Вновь удар, многотонная куча сдвигается с места, мусор сыпется под ноги. Не сговариваемся, бежим. Лихо Одноглазое бушует долго, но даже ей не под силу сдвинуть десятки тонн преграды. Грохот стихает, но мы ещё долго несёмся по шпалам как трусливые зайцы.

Неожиданно звучат пистолетные выстрелы, пули жужжа, проносятся над головами, рикошетят о стены, высекая искры, шлёпаются где-то вдали.

— Что за чёрт! — падаем между рельсами, пытаемся разглядеть, кто стреляет.

Выключаем фонари, перекатываемся другую сторону, держим наизготовку автоматы, пытаемся рассмотреть, кто стрелял. С противоположной стороны так же благоразумно гасят фонари, но им невдомёк, что Катя и я видим в темноте, конечно не так как при освещении, но довольно сносно, словно окружающий мир в чёрно-белом свете.

Прижавшись к стене туннеля, замерли три человека. Они напряжены и готовы моментально открыть стрельбу на любой отблеск света и возникший шум. Мне не составит труда размазать их по стенам, держу под прицелом, палец дрожит на курке, но выстрелить не могу, я ощущаю чужой, дикий страх, они на гране помешательства, а я словно тире, перевожу прицел то от одного человека, то к другому. Боюсь, Катя не выдержит и начнёт поливать чужаков очередями.

Неожиданно она грозно пищит:- Эй, вы трое, я вас вижу, бросайте стволы! — её девчачий голосок, звонко пронёсся под сводами туннеля.

Они вздрагивают, один из них лихорадочно стреляет на голос, пули щёлкают в опасной близости, но два других отступают в сторону торчащих из стены скоб.

— Стоять! — грозно командую я и полоснул очередью над их головами.

Двое мужчин, как подкошенные падают на землю, прижимаются к рельсам и, укрываясь за ними, ползут прочь. Я не даю им скрыться, вновь стреляю. Люди замирают и не пытаются отвечать на мою стрельбу, очевидно оружие имеет лишь один из них. Он единственный не упал на землю, распластался по стене, в руке дрожит пистолет.

Вновь грозно пищит Катя:- Ты не понял, оружие на землю!

На этот раз человек отбрасывает пистолет в сторону:- Вы кто такие? — наконец решил спросить он.

— Очнулся! Вы всегда первым делом стреляете, затем спрашиваете? — поднимаюсь я.

— Вы люди? — звучит хриплый голос.

— А ты кого хотел лицезреть?

— Значит, люди, — он сглатывает, словно пытается сдержать рыдание.

Включаем фонари, не спеша идём к ним.

— Подъём! — командую я.

Двое мужчин нехотя встают, они напряжены до предела, ощущаю безумный страх, в любой момент готовы сорваться с места и нестись, куда глаза глядят.

— Вы что, мужики или нет?! — Катя тоже чувствует их эмоции, и её это нервирует.

— Женщина? — очнулся один из мужчин.

— Козлы вы! — ругается Катя.

Мужчины с облегчением вздыхают:- Славу богу, люди, — неуверенно улыбаются они.

— Что вы тут делаете? — спрашиваю я.

— Мы диггеры.

— Нашли место для развлечений, — фыркает Катя.

Я разглядываю их. Тот, что стрелял, значительно старше двух других. На вид лет тридцать пять, лицо в щетине, в грязных разводах, скуластый, длинные волосы убраны под потерявший цвет платок, повязанный на пиратский манер. Одет в штормовку, сшитую из брезента, за плечами плотно подогнанный рюкзак, на поясе громоздкая аккумуляторная батарея.

Два других, совсем молодые, может, даже армию не отслужили. Они так же в штормовках из брезента, на ремнях аккумуляторы, головы в защитных касках с пристёгнутыми фонарями.

Старший надевает на голову фонарь, включает свет.

— Военные, что ли? — удивляется он.

— Где то так, — насмешливо отвечаю я, поднимаю пистолет, засовываю в карман.

— Отдай мне его, — дрогнул голос мужчины.

— Опять стрелять будешь.

— Я думал вы не люди.

— А кто? — притворно удивляюсь я.

— Вы что, не знаете? — опешил мужчина.

— Да знаем уже, — не стал выделываться я. — Удивляет то, зачем вы сунулись на этот уровень?

— Знали бы, не полезли, — хмурится мужчина. — Всё неожиданно произошло. Вначале Белого диггера увидели, конкретно напугались, влезли в какой-то коллектор, вышли на неизвестный ход, побродили. Затем решили, что нам тогда померещилось, оно всегда под землёй так бывает, надышишься всякой гадости, и галлюцинации возникают. Только идти обратно, крыса вскочила, не поверите, с хорошую собаку. Много на своём веку видел крыс, даже с крупного кота, но с таким монстром встретился впервые. Затем ещё выскочило пару штук, злые, нас не боятся. Стрелять бесполезно, таких тварей из пистолета не завалить, из АКМА, разве что, — он с завистью косится на наши автоматы, — дёрнули от них, загнали они нас в ещё один туннель. Крыс собралась целая стая, окружили со всех сторон, злобные как черти, я едва не обмочился со страху, — хмыкает мужчина, — но ужасы начались позже. Девчонка появляется, в полевой военной форме, идёт, как по бульвару, беззаботная, разве что не посвистывает, за плечами миниатюрный автомат. Я даже думал, это игрушка. Но она сдёргивает с плеча, как начала шпарить из него, с десяток крыс положила, но как патроны закончились, отбрасывает автомат. Я тут же вмешиваюсь, стреляю из пистолета, боюсь, сейчас на неё бросятся крысы. А она мило улыбается, и, — мужчина делает эффектную паузу, смотрит нам в глаза, поверим мы или нет, — оборачивается в страшного пса. Представляете — она оборотень! Как начала рвать крыс, те в ужасе разбежались. Затем рычит, кровь застыла в венах, но трогать нас не стала, умчалась вглубь туннеля. Ну, что на это скажите? — мужчина смотрит на нас, пытается найти в глазах следы скепсиса.

— А что тут говорить, это Ритка, — ухмыляется Катя.

— Не понял? — встрепенулся мужчина.

— Тут и понимать нечего, она из нашей команды.

— Вы… тоже оборотни, — глаза у мужчины лезут на лоб, он отодвигается в сторону.

— Люди мы, — вмешиваюсь я и протягиваю пистолет. — А зачем ты с оружием ходишь?

Мужчина осторожно его берёт, обхватывает ребристую рукоятку, слегка успокаивается:- Под землёй всякое бывает, иной раз с уголовниками встретишься, или с ненормальными какими, один раз на сатанистов напоролись, они тётке живот распороли, ходят вокруг с кадилами, мычат что-то, едва ноги унесли.

— В милицию обратились?

— Менты сюда в жизнь не полезут, им бы беззащитных прохожих трясти, — с омерзением в голосе произносит мужчина, он явно не в ладах с властью. — Вы точно не оборотни? — вновь спрашивает он, и, не дождавшись ответа, высказывает предположение. — А вдруг это всё галлюцинации? Вы реальны?

— Ты успокойся, — тревожусь я, — Осман, дай коньяк.

Мужчина судорожно делает несколько крупных глотков, передаёт бутылку притихшим парням, переводит дух:- Ух, хорошо как, потеплело, — вытирает рот, благодарно улыбается.

— Очухался?

— Вроде да, — он вновь тянется за бутылкой, разрешаю ему сделать ещё пару глотков, затем решительно забираю, так всё может выпить.

— Спасибо, — он совсем расслабился, счастливая улыбка трогает губы. — Как хорошо встретить нормальных людей.

— Вы нам льстите, — ехидно улыбается Катя, из-под контактных линз вырывается мимолётное зелёное пламя.

Потихоньку и я начинаю приходить в себя. После встрече со страшной великаншей и такой нелепой и кошмарной смерти Ли, пребываю словно во сне, да ещё диггеры добавили стресса. Осман и без того замкнут, а сейчас вообще, словно в его душе потух огонь.

— Вот что, доставайте кружки, помянем Германа Ли.

— У вас товарищ погиб? — с участием спрашивает мужчина.