— Что со стариком? — беспокоюсь я.

— Сейчас и его замочим, — рычит Рита.

— Угомонись! — кричу я.

— Это тоже упырь, только мёртвый, они не могут передвигаться без помощи живых упырей, — отпихивает меня Рита, но опускает ствол автомата. — Впрочем, если ты сомневаешься, можем подойти ближе, эта тварь может только руками хватать и клыки в горло запускать.

— Где Ли? Ли исчез! — всполошилась Катя. Осман, ты чего? — хватает она окаменевшего от страха сына гор за шиворот.

Аварец быстро приходит в себя:- Отлипни, женщин, я просто наблюдал. А Ли, вон, между рельсами отдыхает.

Эдик поднимает Германа Ли, отряхивает одежду:- Что это ты? Это просто упыри, не бойся.

Кореец поднимается, зубы чётко выстукивают некую барабанную мелодию:- Если б на меня насел медведь людоед, я бы не растерялся, — пытается оправдаться он.

— Да я и сам испугался, — сознаётся Эдик, — даже ни единого выстрела не сделал. Такой шанс упустил, — с сожалением добавляет он.

— Ритка у нас резкая, — хмыкает Катя.

— Просто я с ними же сталкивалась, быстрые они очень, момент поймать нужно, — не рисуясь, отвечает Рита.

В отдалении корчится седой старик, загребает руками, пытается зарыться в землю, но под ним рельсы и шпалы.

Осторожно подходим. Он вскидывает голову, в глазах лютая ненависть, седые волосы слиплись, под кожей явственно просматривается череп, воняет полуразложившимся трупом. Упырь с шумом нюхает, дёргается кадык, из уголков тонкого рта тянется липкая слюна, наползает на узкие клыки и болтается в воздухе как жидкий клей, не в силах разорваться.

— Зачем всё усложнять, — Катя наводит на него автомат.

— Подожди, — я отвожу ствол, — хочу задать ему пару вопросов.

— Да он и ответить ничего не сможет, слюной вся пасть залеплена, — кривится Рита, но всё же опускает автомат вниз.

— Ты кто? — обращаюсь к упырю.

Он встрепенулся, лицо искажает судорога, приоткрывает рот, выдувается пузырь, лопается как жвачка, залепляя ему нос, повеяло зловоньем, меня едва не вворачивает, отшатываюсь в сторону.

— Не нравится? — скрипит насмешливый голос. — Вы бы посидели в могиле шестьдесят лет, посмотрел бы на вас.

— Куда тебя несли? — требую от него ответа.

— Зачем мне тебе отвечать, — с большим трудом отвечает упырь, устало роняет голову на грудь. — Помоги мне сесть, — неожиданно говорит он.

Я едва не делаю шаг, но вижу, как в глазах блеснул голодный огонь, и напряглись жилистые руки. Ах, сволочь, напоследок хочет вонзить в меня клыки!

— А если я тебя оставлю в покое, скажешь куда направлялись? — присаживаюсь на корточки, не свожу взгляда с застывших длинных рук.

— Что мне здесь, место плохое, камень и металл, могилу не вырыть, любой сможет обидеть старика. Если б ты отнёс меня к мягкой земле? — хитрит упырь.

— Не прокатит, — усмехаюсь я. — Впрочем, как хочешь, шанс тебе давал, — поднимаюсь, скидываю с плеча автомат.

— Не надо, — устало прикрывается рукой упырь. — Ты действительно оставишь меня в покое?

— Разумеется, — оживляюсь я.

Упырь некоторое время молчит, уронив голову на грудь, затем с трудом поднимает взгляд, угрюмо смотрит. В глубоко сидящих глазах горит тёмный голодный огонь.

— Если дашь глоток крови, о многом тебе поведаю.

— Хочешь вонзить в меня клыки? — я дёргаюсь в омерзении. — Так инфекцию можно подхватить. Верно, шестьдесят лет клыки не чистил? — отпускаю язвительную шутку.

— Да кто ж мне даст испытать блаженство укуса, — соглашается упырь, — в стакан налей.

— Хорошо, — решаюсь я, достаю финку.

— Подожди, — Рита решительно отбирает у меня нож, — своей налью.

— Но, Рита…

— Так… будет… лучше, — с расстановкой говорит она. Достаёт алюминиевую кружку, хладнокровно чиркает лезвием по венам, брызжет алая кровь, направляет струи в кружку.

— О-о-о, — вырывается стон из иссушенных губ упыря. Вытягивает руки в страстном порыве.

— Не так сразу, как говорится: «сначала деньги, потом стулья», — с насмешкой говорит Рита.

— А не обманешь, дитя ночи? — упырь сразу понял, что Рита оборотень.

— Да колись уже, старый хрен, не то вылью, — Рита наклоняет кружку, тяжёлые капли крови скользнули на грязную землю.

— Подожди! Я скажу, — словно в ознобе забился упырь. — Здесь есть центр по оживлению мёртвых упырей, мечта каждого из нас. В последнее время к нам проявляют невиданную заботу.

— Уж не Вита-с это? — встрепенулся я.

— Вита-с? Знаю его. Революцию в 1917 году с ним делали. Пламенный патриот, гуманист и беспощадный к контрреволюционерам.

— Не лапай своими грязными руками светлые идеалы марксизма-ленинизма! — взъярилась Рита.

— Как скажешь, девочка, но поверь, в те времена, в партии было много упырей.

— Сейчас кровь вылью!

— Замолкаю, — покорно соглашается он. — Да нет, не Вита-с, хотя он мог бы. Но здесь несколько другой подход, помимо упырей, собираются все низшие и высшие из ночных. Здесь нечто глобальное, говорят, даже людей приглашают.

— Да что же здесь у вас творится?! — восклицаю я.

— Здесь творится история, верхи не могут, низы не хотят.

— Конечно, каждая кухарка может управлять государством.

— Истину говоришь, — поспешно соглашается упырь.

Я фыркаю:- Так значит, вы готовите революцию?

— Мировую революцию, — уточняет он.

— И кто ж будет управлять? — меня не то что бы интересует его мнение, больше забавляет. Когда-то это уже проходили.

— Угнетённые, — просто говорит упырь, — вурдалаки, навки — все ночные, и… оборотни тоже… девочка, — пристально глянул он в её глаза.

— Кирилл, хватит с ним разговаривать. Демагог! Упыри Великую революцию сделали! Да он даже Ленина не читал! Кстати, ты тоже, — с укором, но мягко замечает она. — В ленинском оригинале эти строчки звучат с точностью до наоборот: «Не каждая кухарка может управлять государством», а точнее: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством», — она с лёгкостью цитирует ленинские строчки.

— Что, действительно так? — невероятно удивлюсь я.

— Очень легко проверить, прочитай статью Ленина: «Удержат ли большевики государственную власть?», — гордо поводит плечами Рита.

Подкованная девочка! Я даже иначе глянул на неё.

— Так кто же возглавляет ваш центр и где его найти? — давлю на упыря.

Тот не сводит горящего взгляда с кружки, где плещется кровь, но говорить не очень хочет. Рита, издеваясь, взболтнула ею, несколько брызг, взвились вверх и шлёпнулись в непосредственной близости от упыря. Нежить перекосило как наркомана, не получившего вовремя очередную дозу, попытался соскоблить кровавые пятна грязными ногтями, но те быстро впитались в пыль. Он разочарованно ухнул, скрипнул зубами в бессильной ярости и начал говорить, присвистывая и шепелявя:- Станция Кропоткинская, под ней мир Ночных. Это всё равно, что Мекка, для верующих. Тысячу лет мы строили обитель для живых мертвецов, духов и других существ, но и люди к нам приходили, даже становились правителями. Часто, с их приходом, происходил прорыв ночных на поверхность, но в итоге, нас вновь низвергали. Так продолжается, по сей день, но скоро должна произойти Мировая революция — эра, под названием — Армагеддон. Из мира людей пришёл генерал, он стал Чёрным Драконом и возглавил нас.

— Кто?! — восклицаю я. Земля уходит из-под ног. Неужели всё же генерал Щитов! Быть того не может. А как же Стела? Она такая чистая и нежная. Ну не может у неё отец быть, фактически, Дьяволом.

— Чёрный Дракон, — с наслаждением повторяет упырь, он видит мою реакцию и радуется, тварь!

Молча, направляю ствол автомата в мерзкую рожу.

— Ты обещал! — вскрикивает упырь.

— Пошли, — дёргает меня Рита. — Пей кровопийца, пролетарскую кровь, — она протягивает упырю кружку.

Тот жадно хватает, делает судорожные глотки. Внезапно он исторгает дикий вой, тело изгибается, рвётся плоть, из жутких ран свистит зловонный дым, вспыхивает пламя, трещат кости:- Сука!!! — последний раз кричит упырь и, разваливается на множество частей.