— А ты меня, буквально до кипения доводила, — вторю ей: «Кирилл, я начальник, ты — подчиненный».

— Ага, на тебя как залезешь, так и слезешь, меня быстро на место поставил.

На душе потеплело, словно родственную душу встретил, амнезия растворилась и старый мир связывает нас крепче брачных уз.

Вдыхаем солёный воздух, двигатели мерно гудят, неназойливо, порывами, доносит запах дизтоплива, мимо проплывают берега, у причальных стенок стоят военные корабли, между ними затесался плавучий док, вдали просматриваются контуры морских кранов. Иной раз, мимо проходят катера, пыхтят буксиры, на нефтебазе заправляется топливом МПК. Множество чаек кружат в небе, хрипло ругаются друг с другом.

Катя порылась в сумочке, вытащила свежую булочку:- Будешь? — протягивает половину.

Отрицательно повёл головой. Тогда она нащипала крошек и кидает в воздух. Глазастые чайки мигом узрели лакомство, с криками планируют, щёлкают клювами. Одна из них, даже садится на леера, вытягивает шею в сторону рыжеволосой девушки, осторожно перебирает лапами.

Катя вытягивает ладонь с кусочком булочки, птица подскакивает, ударяет жёстким клювом по пальцам и, довольная взмывает вверх. Катя смеётся, потирает ладони друг о дружку:- Чуть пальцы мне не отхватила!

Вскоре выходим к устью Чёрной речке. Здесь небольшая бухточка, справа — Малый Инкерман, слева — Большой Инкерман. Швартуемся, ловко заброшены на кнехты канаты, матросы помогают пассажирам выйти. Оказываемся на берегу, рядом гремит состав, мелькают вагоны и сквозь шторки выглядывают любопытные лица, Москва - Севастополь.

Идём вдоль путей, народа мало, все или на работе, или уже сели на катер. Впереди мост, он разграничивает море с речкой. По бокам уже виден камыш, стрижи носятся у самой поверхности. Неужели ещё мошки остались, вроде как, холодно уже?

Входим во владения Пещерного монастыря, в пустынном тоннеле гулко стучат шаги, такое ощущение, что заходишь из одного мира, а выходишь — в другой. Это почти правда, стоит нам только выйти с противоположной стороны, как окружает тишина, мрачные скалы высятся над головой, два орла планируют на огромной высоте.

Пещерный монастырь заброшен. Людей нет, кругом сплошь развалины, наверху угадываются контура круглых башен — нам к ним. Сейчас можно идти не в обход, а прямо через крутые лестницы монастыря, подняться прямо к ним.

Как здесь тихо, мы абсолютно одни, идём к темнеющему ходу, ступаем на высеченные в скале ступени, полумрак, на душе неспокойно, Катя вздрагивает, жмётся ко мне. Вроде чего бояться? Часто бывали здесь, но на этот раз, всё иначе. Кто-то или что-то, здесь обитает. Мы чувствуем на себе пристальное внимание, словно призраки покинули свои захоронения и неодобрительно взирают из пустоты. Вспоминаю нишу, заполненную человеческими черепами. В будущем, монахи сложат их в одной из пещерок, выставив на всеобщее обозрение. Странный поступок, хотя, мотивировать его пытались, вроде как мудрой, надписью: «Мы были такими же, как вы, — вы будете такими же, как мы», но зачем к этому привлекать души умерших. Покоились бы они в недрах земли не потревоженные. А сейчас они чувствуют, что их выволокут на свет и враждебность появляется к человеку.

На пути встречаются многочисленные ответвления, пустые залы, зияют следы кострищ, стены, изрисованы, в пробитые в скале окна, струится свет и моментально гаснет в мрачных залах.

В своё время, иначе воспринимал свои путешествия по лабиринтам Пещерного монастыря, сейчас же, закрадывается мысль, что стоило обойти его со стороны кладбища, но невзирая на всё, мы карабкаемся по крутым ступеням.

Перед выходом наверх, где лестница выныривает на поверхность скалы и опасно извивается по крутым склонам, останавливаемся. Впереди, словно незримая преграда, утыкаемся в неё словно в мягкую паутину.

— Нам путь закрыли, — клацнула зубами от страха Катя.

— Тогда пошли вниз, — хватаю её за руки и волоку за собой.

На окна в скалах, словно набрасывают покрывало, солнечный свет гаснет, всё наполняется темнотой.

— Ой! — вскрикивает девушка, прижимается ко мне. Обхватываю руками, пытаюсь успокоить, но самого бьёт дрожь. Мы стоим напротив одного из ответвлений, в его недрах слышится неясный шум, словно летучая мышь вырывается из него белёсое образование, обдаёт тленом разложения и зависает над головами, шум усиливается, скоро на нас бросятся несметные полчища неизвестных существ.

— Давай вниз! — толкаю девушку вперёд.

— Здесь тоже преграда!

Пол под ногами идёт трещинами, стены содрогнулись, выпадает каменный блок, обнажая неизвестный лаз.

— Бежим туда! — заскакиваю наверх, затягиваю Катю.

Оттуда веет спокойствием, он не заселён непонятными существами. Подстёгиваемые безумным страхом, мы устремляемся в самые глубины подземного хода.

Сзади слышатся вздохи, бормотание, но они потихоньку замолкают — наш тоннель защищён от их вторжения.

— Кто это? — пытается найти у меня ответ Катя.

Мне хочется сказать, что это души умерших, но, наверное, это не так.

— Может, кто-то открыл «дверь» в иной мир? — делает предположение моя напарница.

— Сложно сказать, очевидно, мы переступили некую черту, связывающую нас с иными измерениями.

— Нас хотели убить?

Я задумался:- Вероятно, но в любом случае, пока мы в безопасности.

— Как здесь темно.

— Воздух чистый, где-то должен быть выход.

— Кирилл, почему на нас всё так навалилось? — едва не всхлипывает девушка, она страшно трусит, сквозь её руку ощущаю, как её сотрясает озноб.

— Наверное, нам по судьбе так заказано, — пытаюсь усмехнуться, но страх наваливается как душная подушка на рот.

— Я хочу свой камушек напоить кровью, — всхлипнула Катя.

Вздрагиваю и сильно пугаюсь, меня посещают те же мысли:- Вот этого делать не надо!

— Почему!

— Ты сроднишься с теми, кто остался сзади. Будешь разносить смерть и тлен, — стараюсь говорить убедительно, но желание захватывает душу, почти вытаскиваю камень, мотаю головой в злости.

— Тебе плохо? — догадывается девушка.

— Ужасно! — сознаюсь я.

— Тогда мне спокойно, у меня те же чувства, — она делает неожиданное умозаключение, — вместе терпеть легче, — добавляет она.

Подземный ход вначале идёт ровно, затем обрывается вниз, оттуда со свистом вырывается леденящий воздух, руками ощупываю стены, они покрыты льдом. Вниз ведут, скользкие ступени, ступать на них, безумие, мигом скатишься в пропасть.

— Ты чего остановился? — шёпотом спрашивает девушка.

— Ледяные ступеньки, нам не спуститься, — обречённо говорю я.

— Но другого пути нет?

— Ты проницательна, — выдавливаю из себя горький смешок.

— Тогда мы пойдём вниз.

— Покатимся.

— У меня шарфик есть, будем друг друга страховать.

— Отчаянная ты, — хвалю её, но думаю это не реально, хотя, если ещё использовать мой ремень, стоит попробовать — в любом случае, другого пути нет.

Сдёргиваю ремень, связываю с платком, получилось метра два, не густо. Катя стаскивает поясок с пальто, ещё полметра.

— Я пошла, — она обкрутила кисть руки шарфиком, делает шаг вниз, моментально поскальзывается, ловлю её как окуня на спиннинг. Она сильно не барахтается, за что-то цепляется:- Теперь ты, — слышу её милый голосок. М-да, меня точно не удержит, криво улыбаюсь, но становлюсь на ледяные ступени, чудом не поскальзываюсь, прохожу несколько ступеней, становлюсь рядом с ней.

— Как ты? — шепчет она.

— Вспотел, жарко.

— Мне тоже, только пальцы мёрзнут, за кусок льда держусь.

Нахожу кромку льда, обхватываю:- Вперёд, Катюша.

Она делает шаг, вновь срывается. Чудом удерживаюсь, стиснул зубы в напряжении. Она не проронила ни звука, болтается как сосиска на верёвке, но вот, извернулась, заскочила на ступеньку.

— Здесь перила! — раздаётся её радостный голос.

Сползаю, к девушке, точно перила. Теперь будет полегче, можно перевести дух.

— Знать бы, куда ход ведёт, — тоскливо замечает Катя.