— Стоян, они сотнями гибнут, но будто не замечают стрел! Сейчас ворвутся!

— Труби отход! — завопил ведьмак, пытаясь перекричать шум сражения. — Я тебе что говорил?! Грудь на грудь их не остановить! Труби отход!

Медведич поднес рог, протрубив сигнал отступления. Наконец дружина ворвалась, сотнями сминая стоящих первыми полян. Сбивая воинов грудью, асгардские жеребцы безжалостно топтали их своими широкими копытами, вминая искалеченные тела в грязь.

Крики о помощи и предсмертные стоны разнеслись над полем, заставляя испуганных лошадей еще более безумствовать. Заслышав долгожданный сигнальный рог, поляне побежали, подставляя спины безжалостным асгардским клинкам.

— Руби их! — заорал Тугдаме что было мочи и, догоняя ближайшего воина, взмахнул мечом. Асгардцы ликующе закричали, начав кровавую сечу. Раз за разом взмахивая мечами, дружинники беспощадно сеяли вокруг себя смерть, уверенно продвигаясь вперед. В этой кровавой бойне вновь пали сотни полян, пытающихся бегством спастись от всадников. Ведьмак, нервно гарцуя на жеребце, потянул из колчана стрелу, прилаживая к своему верному луку.

— Эка они разошлись! — рука его быстро натянула сплетенную кикиморой тетиву, сгибая тисовый лук дугой. — Не дело это, мужичье копытами топтать!

Стиснув зубы, он быстро выпускал одну стрелу за другой. Не успела первая стрела поразить цель, как вторая уже сорвалась с тетивы. Десятки дружинников падали, пронзенные его стрелами, покуда не опустел колчан. Прилаживая лук обратно на коня, Стоян криво усмехнулся.

— То ли дело. Ярослав! Труби бой! Давай, медведич, покажи им!

Дважды протрубив в рог, Ярослав выхватил меч, поспешно пытаясь пробиться сквозь сплоченные ряды воинов. Течение битвы повернулось вспять. Пешие поляне, за чьими спинами безумствовали свирепые волки, уперлись ногами, пытаясь сдержать щитами конный натиск. Тысячи коней продолжали их безжалостно теснить. Дружинники вовсю орудовали мечами, раздавая удары направо и налево.

Посреди этого кровавого безумства, где людские крики смешались с лошадиным ржанием и звоном клинков, улыбаясь, стоял Падун. На расстоянии вытянутой руки вокруг него не было ни одной живой души, будто он отталкивал от себя воинов одним лишь своим присутствием. Все ближе и ближе продвигались дружинники, беспощадно сея на поле смерть. Поднеся ко рту ладони, молодой ведьмак громко заржал, оглушая окружающих своим бездонным колдовским криком. Асгардские кони остановились перед ним как вкопанные, заслышав ржание Великого Жеребца. Дикий вожак, чей зов вел за собой табуны, вновь заржал, взывая к их древним инстинктам. Встав на дыбы, кони стали сбрасывать с себя наездников, проявляя неистовую непокорность.

Свалившись со своего коня, Стоян выругался на чем свет стоит:

— А, чтоб тебя! Конокрад хренов!

Тысячи асгардских воинов посыпались наземь, попадая под копыта собственных жеребцов. Ликующие древляне бросились в бой, остервенело сминая опешивших дружинников. Трижды протрубил рог медведича, давая команду отсечь ворвавшихся в лагерь асгардцев. Началась пешая сеча, среди которой обезумевшие кони не находили себе места. Вытащив из ножен темный ведьмачий клинок, Падун бросился в самую гущу боя. Быстро разя врагов своим смертоносным мечом, он улыбался, выкрикивая свои дурные прибаутки:

— Эй, дружина, не зевай, щит повыше подымай!

Его клинок одним ударом смахнул голову первому асгардцу.

— Любо-дорого смотреть на девиц и чью-то смерть!

Выдергивая меч из следующего тела, демон вновь улыбнулся, начиная меняться. Его веселое лицо стало вытягиваться, приобретая лошадиные черты, широкие плечи взбугрились нечеловеческими мышцами. Весело заржав, демон оглушительно топнул оземь копытом, заставляя испуганных дружинников попятиться.

— По-над полем ветра свист, конь уж больно норовист! Подходи, народ честной, дам копытом раз-другой!

Расхохотавшись, демон яростно бросился в бой, с каждым взмахом клинка забирая жизни. Стоян ласково похлопывал по шее возбужденного жеребца, радостно поглядывая на перелом в битве.

— Молодец, Падун, ты их остановил. Теперь победа за нами. Молодец, брат.

Ведьмак выпустил нить, разыскивая Ярослава. Наконец-то выбравшись в первые ряды, молодой медведич быстро орудовал клинком, оставляя позади себя десятки сраженных тел. Каждый его удар был смертельным, безошибочно находя брешь в защите врагов, каждое его движение было легким и точным, словно он шел по тонкому льду. Казалось, с каждым новым убийством силы прибывали к нему, заставляя двигаться быстрее и колоть сильнее. Враги стали пятиться перед ним, пытаясь закрываться щитами и прятаться друг за друга. Ведьмак задумчиво покачал головой, запрыгивая на коня. Направляясь в самое пекло сражения, он прошептал:

— Боги дали тебе силу, Ярослав, ты становишься все мощнее. Береги себя, медведич, ты нужен мне в Асгарде.

…Разглядывая битву сквозь густой кустарник, Рыжий покачал головой, обращаясь к Малюте.

— Ох, несладко нашим. Чую, сильную ворожбу демоны готовят. Печальная это будет битва, ох печальная.

С поля боя донеслось оглушительное конское ржание, заставившее волхва дернуться, закрывая уши ладонями.

— Ай! Зараза! Даже уши заложило! Что ж это было-то такое?

Волхв вновь прильнул к кустам, вглядываясь в даль и бурча себе под нос.

— Вот оно что! — волхв махнул рукой, подзывая к себе Малюту, и прошептал: — Они ворожбой коней испугали. Дело это нехитрое, пару-тройку и я испугать могу, но чтобы тысячу охватить? Сильны они непомерно!

Грустно вздохнув, волхв пошел к коню, прошептав:

— Командуй, тысяцкий. Наша очередь в битву вступать.

Малюта лихо запрыгнул на коня, выхватывая из ножен прямой древлянский клинок.

— Ну, баеджирты, не посрамите рода своего! Вперед!

Ломая кустарник, воины бросили коней в галоп, молчаливо, без единого крика устремившись к самому сердцу вражьего лагеря. Прижавшись к гриве гнедого, Малюта гневно вглядывался в гущу битвы, туда, где насмерть рубились его новые товарищи. Казалось, среди криков и стонов он расслышал крик Тугдаме, отдающего приказ:

— Держать строй! Плечом к плечу!

Яростно стегая гнедого по крупу, Малюта стремительно несся в бой. Позади, не отставая от него ни на шаг, скакали четверо волхвов. Рыжий, словно почувствовав неладное, прокричал ему в спину:

— Малюта, им уже не помочь! Нам нужен шатер! Отсекай воинов от шатра! Баб руби первыми, то ведьмы проклятые!

Воины ворвались в лагерь, сминая все на своем пути. Неистово размахивая кривыми клинками, баеджирты рубили по обе стороны, прокладывая кровавую просеку по телам древлян. Дернув повод, Малюта направил гнедого к кипящим котлам, выбирая первую жертву. Полнотелая ведьма испуганно подняла руки, нашептывая заклятье. Древлянский клинок безжалостно опустился на ее голову, глубоко рассекая ведьмино лицо.

— Ядвига!

Оборачиваясь на женский крик, Малюта поднял коня на дыбы, сбивая копытами кипящий котел. Вновь его меч, не зная жалости, пронзил женскую грудь. Остальные ведьмы бросились прочь, истерично выкрикивая давно забытое им имя:

— Стоян! Помоги нам!

Безжалостно вгоняя пятки в бока жеребца, Малюта бросился вслед за ними, быстро настигая рыжую ведьму. Вдруг остановившись, девушка обернулась к нему лицом, жалобно вглядываясь в его глаза. Ее алые губы приоткрылись, словно роняя с уст немой вопрос. Тонкая рука потянулась вперед, останавливая гнедого одним лишь своим движением. Вставая на дыбы, конь сбросил Малюту наземь, виновато скосив лиловый глаз.

— Хватит, воин! — Беспута выплеснула на него всю свою волю, соблазняя и повелевая его мужским разумом. — Хватит сеять смерть! Мы лишь слабые женщины… А ты нас мечом… Негоже так, воин, уйми свой пыл.

Поднявшись на ноги, Малюта растерянно огляделся по сторонам, нерешительно опуская клинок к земле. Рыжий волхв ворвался в шатер, кувырком уходя от обжигающей ледяной волны, отбросившей остальных волхвов на десятки шагов назад. Одним движением поднявшись на ноги, он ударил Ледею в подбородок, ловко подхватывая на руки ее обмякшее тело.