После этой загадочной фразы огромная птица взмахнула крылами и почти сразу растаяла среди угольков раскаленных фальшивых звезд.

— А мои друзья, что с ними будет?! — прокричал Танаев вслед улетающей птице.

— Они проснутся, когда придет время, — долетел до него едва слышный шепот улетающей птицы.

Оставшись один, Танаев еще долго сидел на краю площадки, свесив ноги над пропастью, и думал над загадочными словами птицы Амок.

У человека нет судьбы... Что это означает, и разве может такое быть? То, что происходит с ним каждый день, схватки с врагами, новые друзья, путешествие в подземный мир, монастырь — разве все это вместе не составляет судьбу? А если нет, тогда что же это такое, судьба? И где пролегает предназначенная ему дорога, с которой он не должен сворачивать?

Через какое-то время Танаев почувствовал легкое беспокойство от того, что его спутники слишком долго не приходят в себя. Хотя и верил птице, обещавшей, что их обморок закончится благополучно. Подойдя к Карин, Танаев проверил ее пульс. Он был совершенно ровный и не частый. Женщина безмятежно спала и что-то пробормотала во сне. Он не стал ее будить и вновь вернулся на свою наблюдательную площадку на краю пропасти.

Утро медленно вступало в свои права, туман под ним посерел, а небо окрасилось в неестественный неоновый цвет. Здесь не было солнца, или его не было видно по той же причине непрозрачности атмосферы, которая прятала звезды.

Утром начинало светиться сразу все небо, на котором невозможно было определить, где находится восток.

Вновь его мысли вернулись к загадочному пророчеству Амок. Даже если у него нет судьбы в настоящем и будущем времени, то в прошлом она была? И довольно насыщенная, вот только вспоминались почему-то не его космические походы, а маленькая армянская церквушка на краю заштатного городка, где так хорошо было играть в охоту на оленей. Из камышового забора мальчишки добывали отличные копья... Потом он научился владеть настоящими копьями и охотился с ними на чудовищных тварей, но эта охота не доставляла ему никакого удовольствия... А та церквушка давно уже исчезла из реального мира, даже камней от нее не осталось...

— Что это было? — спросила Карин, просыпаясь.

— Твоя птица. Амок.

— Она была здесь? Ты разговаривал с ней?

— Да.

— Она предсказала твою судьбу?

— Если бы я это знал...

— Так что же все-таки она тебе сказала?

— Сказала, чтобы я не сворачивал с дороги к храму, даже если она ведет в чужой храм...

— Странное пожелание, если только она не имела в виду тот древний храм, в который мы собираемся пробраться... Кстати, не пора ли туда отправляться? Рассвет уже начался, кары спрятались, а позже, когда совсем рассветет, мы станем легкой добычей для монахов.

— Ты права... И теперь, по крайней мере, я знаю, в какую сторону мы должны двигаться. Амок подарила мне карту, карту этого проклятого города. — Танаев окинул взглядом своих проснувшихся спутников и дал команду к долгому спуску.

Танаев почувствовал преследователей, едва его небольшой отряд спустился с башни. Они были пока еще далеко, но их было много, человек сорок-пятьдесят. И благодаря своей многочисленности сумели перекрыть все ответвления улиц, все переулки и развалины мертвого города, отрезав им всякую возможность вернуться к башне или к лагерю проводников.

Их отделяло от преследователей метров триста — для города довольно большое расстояние, но оно постепенно сокращалось. Танаева выручал запечатлевшийся в его памяти подробный план города, пользуясь которым он мог сокращать значительные расстояния, вновь и вновь отрываясь от преследователей.

Но это не могло продолжаться слишком долго.

Бартон нагнал его и, всмотревшись в обычно бесстрастное лицо своего командира, на котором сейчас отчетливо были заметны следы тревоги, спросил:

— Что вас так тревожит? Неужели предстоящая схватка? Мы знаем, на что способны наши противники, и умеем их побеждать!

Танаев лишь холодно усмехнулся в ответ:

— Меня пугают вовсе не монахи, хотя схватки с ними нам действительно не избежать. Меня тревожит то, что скрывается в храме. Нечто чужое и враждебное. Оно ждет нас, знает, что мы идем к нему, и уже предвкушает свою победу... Я не знаю, что с нами случится, когда мы минуем двери храма. Никто этого не знает, даже вещая птица Амок!

— Ну, до этих ворот еще надо добраться! — возразил старый мастер, предпочитавший заниматься первоочередными проблемами и не любивший забивать себе голову тем, что могло произойти только завтра. — Вам всегда сопутствует удача. Я даже знаю, почему это так — ваше беспредельное мужество, презрение к смерти и неукротимое желание выполнить свое предназначение не могут не привлекать к вам удачу!

— Эта капризная богиня слишком изменчива, как и всякая женщина! — Танаев бросил взгляд в сторону Карин, словно хотел привести ее в пример, но вовремя остановился. Однако Бартону оказалось достаточно и этого намека.

— Если вы имеете в виду Карин, то вы не правы! Ее погибший жених никогда не был ей близок! И, мне кажется, она искренне привязалась к вам!

— В этом мире человеческие привязанности быстротечны... Но оставим это, Карин не имеет отношения к моему настроению. Во всем виновата эта проклятая птица... Кстати, вы успели ее увидеть, прежде чем насланный ею сон лишил вас всех сознания?

— Нет... Только странный шум, похожий на хлопанье огромных крыльев, а потом резкий звук в ушах усилился, и я потерял сознание. Но мне до сих пор трудно поверить, что вам в самом деле удалось поговорить с этой легендарной птицей! Если это так, то она должна была предсказать вашу судьбу!

— Она не стала предсказывать мою судьбу, лишь сообщила, что ее у меня нет. Или она оказалась не в состоянии ее разглядеть, что-то вроде этого. А потом она улетела, заявив, что не желает находиться рядом с человеком, у которого нет судьбы!

— Если бы мне пришлось предсказывать вашу судьбу, я бы, наверное, тоже не знал, что сказать, на месте этой птицы.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что ваша личность раздвоена и в одной вашей голове сосредоточено слишком много знаний. Я не знал бы, какому Танаеву предсказывать судьбу, тому, что на Элане отдал свой мозг в рабство чужой машине, или...

— Это было не рабство!

— Или тому, кто через бездну лет вернулся на родную планету и не узнал ее... А потом, ведь был и еще один Танаев, который рискнул пройти через огненный портал, чтобы добыть мощь, способную противостоять самому Аристарху...

— Иногда мне кажется, Бартон, что ты знаешь обо мне больше, чем я сам. Но наше знакомство слишком коротко для таких заключений.

— Некоторые знакомства длятся дольше, чем мы об этом знаем!

— Теперь ты начинаешь говорить загадками. Но с меня вполне хватает Амок! Поэтому поясни, пожалуйста, откуда тебе известно название планеты, на которой располагалась защитная станция Антов. Я не помню, чтобы упоминал о ней. Больше того, я почти уверен в том, что не рассказывал тебе о ней!

— Вы действительно не рассказывали. Но еще до того, как я попал в нижний мир, у меня был один знакомый кот, который хорошо вас знал и очень любил распространяться на тему того, какого человека я вскоре встречу. Необычный это был кот, скажу я вам, и вообще, все, что с вами связано, навигатор Танаев, весьма необычно.

«Знакомый кот!» Эта мысль мелькнула, как вспышка, высветив воспоминания, связанные с его долгой дорогой домой, с кораблем Хорста и с появившимся из ниоткуда говорящим котом Чеширской породы. К тому же этот кот, являвшийся далеко не каждому, прямо назвал себя соглядатаем Темного князя, хотя и выполнял свои обязанности не слишком рьяно, а впоследствии даже подружился с Танаевым...

— Ты ведь не Бартон? То есть я хочу сказать, ты не простой оружейник из племени шатунов! Так кто же ты?

— В этом мире далеко не каждый выглядит так, как он выглядел в верхнем мире. И хватит об этом, я все равно не смогу открыть вам свой секрет, пока не придет для этого время.