— Лежи спокойно! Не дергайся. Тебя поймал дом, — донесся до него еще более тихий ответ.

— Что значит «поймал»?! Освободи меня!

— Я не могу! Дом питается органикой и очень давно не ел. Если его немедленно не накормить, он убьет тебя. Я предвидела, что подобное может случиться, и именно поэтому заставила тебя нести Гонта.

Она что-то делала у своей стены, и вот теперь он наконец увидел, что Карин медленно приближается к нему, таща по полу что-то тяжелое.

Он неосмотрительно доверился этой женщине. Утратил свою постоянную бдительность и сейчас расплачивается за это. Он ее спас и полагал, что может рассчитывать хоть на какую-то благодарность. Но вместо этого она заманила его в чудовищную ловушку. Вспомнилась чья-то безжалостная фраза: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным». Так и будет, если он сейчас погибнет, не завершив свою миссию. Если на Земле воцарится абсолютное зло, которому никто не сможет противостоять...

Карин теперь приблизилась настолько, что он смог наконец рассмотреть, что она тащит, напрягаясь так, что ее спина выгибалась дугой и сквозь прорехи в одежде виднелись худенькие, слабые мышцы.

Она тащила тело Гонта и, проволочив его мимо Танаева, продолжала свои усилия, стремясь подтащить своего недавнего спутника к противоположной стене.

— Зачем? — прохрипел Танаев, уже почти догадавшись, что она собирается сделать.

— Дому нужна пища. Если не отдать ему тело Гонта, он сожрет нас!

— Но Гонт, возможно, еще жив!

— Тем хуже для него. Он давно заслужил смерть!

— Остановись!

Но она, не слушая его и не обращая внимания на его бессильные протесты, продолжала свою страшную работу.

Сообразив наконец, что словами ее не остановить, и не желая мириться с тем, что для его спасения будет принесена в жертву жизнь другого человека, Танаев прекратил всякое сопротивление, расслабил мышцы, подчинившись давлению прижимавшего его к полу отростка живого дома.

Бороться с этим чудовищем физической силой было совершенно бессмысленно, но существовала другая сила, сила мысли, сила сжатой в кулак воли! Той самой воли, что помогла ему когда-то остановить летящий к земному кораблю протуберанец разрушительной энтропии...

Где-то над уровнем сознания живых существ находится другой горизонт, ментальная область, в которой обменивались информацией полуживые дома проклятого города...

Если он сумеет туда пробиться, если сумеет понять и объяснить... А если нет? Вопрос, рожденный сомнением, сминает его решимость, но он тут же вновь напрягает свою тренированную десятилетиями волю и умение управлять собственным разумом, полученное за то время, в течение которого его мозг был главной составляющей частью огромного компьютера Антов. Если нет, то где-то есть другой путь, путь силы, не физической силы, силы человеческого разума, закаленного в бесчисленных схватках с существами иных миров.

Шепот, рожденный в глубине полумертвого камня, прикоснулся к его сознанию.

— Он нас слышит?

— Он пытается с нами говорить!

— Этого не может быть! Пищевые объекты неспособны к разумному общению!

Потрясение, которое они испытали, было похоже на то, как если бы с вами заговорил выловленный из аквариума и предназначенный к жарке безмолвный карп.

— Мне кажется, этот способен к общению!

— Чего он хочет?!

— Он хочет, чтобы я освободил его!

— Так освободи!

— Я не могу! Я хочу есть! Я не видел настоящей пищи целое столетие! Это сильнее меня!

— Нельзя съедать такой уникальный экземпляр! Мы должны разобраться, в чем тут дело! Потребуй с него пищу взамен на освобождение. Органику, равную его собственному весу.

— Он обещает, но я не могу ему верить! Он давит на меня!

— Каким образом?!

— Он проникает в мои мысли, в мои намерения и пытается их изменить!

— Тогда тем более ты должен немедленно его освободить! Нужно выяснить, много ли среди них таких, как он, насколько велика угрожающая нам опасность и главное — умеют ли наши новые жители выполнять свои обещания!

Полотнище, сковывавшее движения Танаева, размягчилось и втянулось в пол, словно кусок сырого теста. Он снова был свободен и, еще плохо владея мышцами, затекшими от долгого лежания на полу, успел догнать Карин перед узкой щелью в противоположной стене, в которую она пыталась просунуть тело их недавнего спутника.

— Остановись! — потребовал Танаев, и она, резко обернувшись, замерла, потрясенная его неожиданным освобождением.

— Дом отпустил тебя? Но почему?!

— Я попросил его об этом.

— Ты смеешься надо мной?! Никто не может разговаривать с домом!

— Я тоже так думал, пока не попал в его объятия. Этот близкий, я бы сказал, слишком близкий, физический контакт помог мне преодолеть преграду между моим и его сознанием. На расстоянии мне не удавалось это сделать, его разум слишком сильно отличается от разума любого живого существа. Его тело, да и его сознание находятся где-то посредине между живой и неживой материей. Мне никогда раньше не приходилось сталкиваться с подобными существами. — Он говорил это скорее для себя, стараясь снять эмоциональный стресс, возникший после контакта со столь отличным от человеческого разумом. Но Карин смотрела на него восхищенным взглядом и, казалось, все еще не могла поверить собственным глазам.

— Ты, наверно, великий волшебник, если тебе удалось убедить голодный дом отпустить тебя...

— Кстати, о его голоде! Я обещал ему пищу, равноценную весу моего тела, — но это не должен быть Гонт! Он был храбрым воином. Нельзя отдавать на растерзание тело воина, который сражался рядом с тобой. Снаружи остались тела погибших в схватке серых монахов, придется вернуться за ними.

— Это невозможно! Сейчас уже слишком поздно, никто из людей не может выйти на улицу в ночное время, ночь принадлежит карам.

— Что собой представляют эти кары?

— Их никто не видел, просто сгустки тьмы, еще более темные, чем сама ночь. Они набрасываются на человека большими стаями, и от его тела после этого нападения не остается ничего.

— Похоже, в этом городе целый набор хищных тварей. Нам надо поспешить, пока эти кары не сожрали тела серых.

— Мертвых они никогда не трогают.

— И все-таки нам придется вернуться за телами монахов, причем немедленно. Я вижу, тут достаточно желающих поживиться чужими телами. Мне нужно завоевать доверие нашего дома, он должен знать, что люди выполняют свои обещания. Я понимаю, что это непростая задача, мы ушли слишком далеко от места схватки, и у тебя закончилась вода... Но ты вроде бы говорила, что водой вас снабжают дома, как насчет нашего? Тебе ведь удалось добыть плошку для Гонта.

— Дом едва жив... Но попробовать можно.

Она двинулась вдоль стены, и ее новый знакомый последовал за ней, оставив тело Гонта у самой пищевой трещины и совершенно не заботясь о том, чем эго может завершиться. Впрочем, он мог и не знать всех возможностей дома. Гонт спас ей жизнь, но до этого многие месяцы преследовал ее, и она считала, что сделала достаточно, чтобы вернуть ему долг.

Сейчас ей важнее было понять, что собой представляет этот странный человек, пришедший из чужого, незнакомого ей мира. «Король с мечом явится из иного мира» — так предсказали карты, но раньше она не знала случаев, чтобы предсказания сбывались настолько полно и быстро. Неужели он и в самом деле тот самый Иностранник, о котором говорилось в пророчестве?

Она боялась ошибиться и поэтому подумала, что ей нужно быть предельно осторожной и держаться от незнакомца на безопасном расстоянии, ведь если он способен подчинить себе разум дома, он может сделать то же самое с ее собственным!

Ее мать была знакома с одним из таких волшебников, которые могли заставить людей выполнять любые их желания. И если Карин правильно поняла сбивчивый отрывочный рассказ матери об этом давнем периоде ее жизни, какое-то время она была в рабской зависимости от того человека. Карин не хотелось повторить ее судьбу!