— Может быть, нам стоит согласиться с его условиями, в конце концов, какое нам дело до старого храма и до того, что там произойдет с этим человеком.

Тени мыслей и тени образов... Их было много здесь, и лишь сейчас Танаев понял, что давно уже присутствует на совете, пожелавшем остаться для него невидимым.

— Пообещай ему обеспечить сопровождение до старого храма, а там посмотрим. В конце концов, мы в любой момент можем изменить наше решение...

— А как же договор? Мы никогда не нарушали данного слова, наш кодекс запрещает обман!

— Прямой обман. Но это необязательно. Можно поступать так, как нам выгодно, не прибегая к прямому обману. Существуют тысячи способов, как этого достигнуть. Надо уметь приспосабливаться к обстановке, можно указать, например, самый короткий, но отнюдь не самый безопасный путь к храму и в решающий момент забыть о нашей поддержке. Ненадолго, совсем ненадолго...

Если в результате мы получим работающую формулу синтеза белка, это стоит небольшого обмана. Кодекс чести придумали не мы, его придумали те, кто нас построил тысячи лет назад, но с тех пор в мире многое изменилось, и кодекс явно устарел, его пора обновить.

— Совет согласен с твоим предложением, человек!

Грохот чужой мысли, спроецированной непосредственно в мозг Танаева, немедленно разорвал эфемерный сонм шепотков, но он уже знал самое главное. Союз, которого он добивался так настойчиво, не будет надежным. Во всяком случае, для него. Ему по-прежнему придется полагаться только на себя. Но кое-чего он все-таки добился. По крайней мере, дома этого проклятого города какое-то время не встанут на сторону их врагов, не будут препятствовать их передвижению, а это не так уж мало! Танаев попытался приглушить разочарование от такого мизерного достижения, но это удавалось ему довольно плохо.

И тогда, с нескрываемым злорадством, Танаев бросил им, в невидимые угловатые морды, формулу своего катализатора.

Через секунду они поймут... Но изменить уже ничего не смогут, они заглотили наживку!

— Но это же... Ты обманул нас! Что это значит?! — прорычал управдом.

— Это тот самый катализатор, который вам нужен. И не моя вина, что он оказался нематериальным. Реакция может протекать лишь в определенной энергетической среде, которую создают положительные эмоции человека, и только от вас будет зависеть, какие эмоции возникнут у людей, контактирующих с вами.

Не особенно надеясь на поддержку истинных хозяев проклятого города, Танаев очень тщательно готовился к предстоящему походу в старый город.

Все было проверено еще с вечера: сделан необходимый запас воды, щедро выделенной специально для этого домом Карин. По крайней мере, в той части, которая касалась запасов, управдом ему не препятствовал. Органические пленки, выращиваемые домами в пищевых комнатах, вполне годились в пищу и не были подвержены гниению, хотя и вызывали у Танаева некоторые сомнения, если вспомнить об источнике их происхождения. К тому же они не могли полностью заменить человеку привычную для него еду.

Был у отряда и небольшой запас сушеных овощей, захваченный с собой Карин перед бегством и почему-то не заинтересовавший пленивших ее серых монахов. Содержимое ее котомки оказалось сейчас бесценным во многих отношениях.

Но главное внимание, помня обо всех опасностях предстоящего похода, Танаев уделил оружию. У них было два трофейных арбалета с небольшим запасом болтов, две пики и три ножа, в том числе один из них вибро с почти полностью разряженной батареей. Но главным оружием, с которым Танаев не расставался ни на минуту, был, разумеется, его шунгитовый меч, восстановленный Бартоном.

Основной и по-прежнему не разрешенной проблемой в предстоящем походе оставалась ориентировка в запутанном лабиринте проклятого города.

Его спутники знали лишь небольшую часть города, вплотную примыкавшую к освоенной поселенцами зоне. Дальше начиналась совершенно неизвестная страна, населенная опасными монстрами, проникновения в которую, по вполне понятным причинам, все старались избегать.

Надежда навигатора на помощь городских домов в предстоящем походе оказалась иллюзорной, и их указания, если они вообще последуют, могут завести их отряд в ловушку.

Пока что управдом не спешил выполнять взятую на себя часть обязательств по заключенному с Танаевым соглашению и избегал вступать в любые контакты как с ним, так и его спутниками — все попытки ментальной связи с этим ненадежным союзником заканчивались неудачей.

Запасы воды и пищи довольно быстро истощались во время подготовки к походу. Выделяемой домом Карин воды едва хватало на повседневные нужды, и было неизвестно, удастся ли им пополнить запасы воды во время движения. Поэтому дальнейшее неопределенное ожидание всем казалось бессмысленным, и назначенная Танаевым окончательная дата выхода была встречена с одобрением всеми членами его команды.

Вскоре наступил последний вечер, который они могли провести в относительной безопасности, под защитой прирученного Карин дома. Было решено двинуться в путь еще до рассвета, едва закончится время лёта ядовитых кар, и Танаев, сидя у неживого синего огня, в последний раз разожженного домом по просьбе Карин, мучительно думал о том, в какую сторону им следует направиться утром.

Не расспрашивая его о подробностях визита в ментальный мир домов, его спутники предполагали, что он все же получил там какие-то указания. Но даже если у них и были по этому поводу сомнения, они предпочитали держать их при себе, полностью доверяя своему командиру, и это доверие только увеличивало его ответственность.

Ориентиров в небе проклятого города, затянутого серым туманом даже в середине дня, не было никаких. Внешне все дома были похожи один на другой, как две капли воды, а улицы постоянно петляли, часто заканчивались тупиками или неожиданно поворачивали в противоположную своему первоначальному направлению сторону.

Безрадостная перспектива ходить по кругу, до тех пор пока какой-нибудь монстр не начнет на них охоту и не прервет бессмысленный поход, представлялась Танаеву почти неизбежной в сложившейся ситуации.

Он не мог понять, почему управдом не начинает предложенной советом акции, не входит с ними в контакт и не пытается завести отряд в подготовленную заранее ловушку. Даже эта альтернатива казалась желанной по сравнению с предстоящим походом в серую неизвестность. По крайней мере, в этом случае они хотя бы знали, что их ждет впереди.

Бартон с упорством, достойным лучшего применения, вот уже второй час подряд точил свой нож, и однообразные скрежещущие звуки раздражали Танаева, но он сдержался и не стал просить старого мастера прекратить это, в общем-то, необходимое занятие.

Хваленое самообладание Танаева явно давало сбой, и если он не возьмет себя в руки, к утру он будет не способен вести за собой отряд.

Давно следовало отдать распоряжение всем отправляться спать, но Танаев медлил, понимая, что каждый из членов его отряда в эту последнюю мирную ночь обдумывает какие-то свои, важные проблемы, принимает окончательное решение и, возможно, утром кто-нибудь из них покинет его...

Вот, например, Фавен... Он слишком задумчив и печален сегодня, а это состояние глубокой задумчивости было совершенно несвойственно простодушному великану.

Одна Карин радовала Танаева своей беззаботной веселостью и старалась сгладить мрачную атмосферу, сгустившуюся вокруг их костра. Она пыталась, хоть и безуспешно, расшевелить даже Фавена, используя для этого все свое женское обаяние, и Танаев не без раздражения подумал, что, если бы не его присутствие, ей бы это наверняка удалось. Она даже присела рядом с Фавеном и, улыбаясь, что-то беззаботно шептала ему в ухо, бросая в сторону Танаева насмешливые взгляды.

Неожиданно Фавен резко вскинулся:

— Кто-то идет!

Последнее время, положившись на защиту дома, они стали слишком беспечны и по вечерам не спешили закрывать наружную щель дома, заменявшую ему входную дверь. Кусочек открытого узкого пространства улицы всем казался более привлекательным, чем наглухо закрытые стены дома, так и не ставшего для них родным. Кары не смели пересекать невидимую границу здания, и Танаеву доставляло удовольствие бросать иногда взгляды на непроницаемое небо, в глубине которого скрывались такие далекие от них звезды.