Вскоре Карин поняла, что второе ее предположение было более верным. Гонт успел-таки добраться до нападавших, звон столкнувшейся стали и вопли раненых возвестили о его первоначальном успехе. Но вскоре после этого клубок сцепившихся в фехтовальном поединке воинов выдвинулся из тени, и Карин поняла, что у ее неожиданного защитника нет ни малейшего шанса... Она узнала нападавших. Плащи и капюшоны с ярко-белой оторочкой невозможно было не узнать. Из лап этой секты никому не удавалось вырваться живым, и врагов у них практически не было, потому что редкие смельчаки умирали раньше, чем успевали причинить секте серых монахов какой-нибудь вред.

К тому же монахов, которых атаковал Гонт, было слишком много — не меньше дюжины... С Гонтом сражались на мечах лишь трое из них, а остальные готовили какие-то длинные веревки. Еще двое катались по земле, вопя от боли и зажимая раны, из которых хлестала кровь.

Все-таки стражи не зря ели городской хлеб, постоянные тренировки сделали из них по-настоящему опытных воинов, особенно страшных в ближнем рукопашном бою. Но в любой рукопашной схватке численное преимущество почти всегда имеет решающее значение...

В воздухе мелькнули арканы, и одна из веревочных петель, брошенная с безопасного расстояния, едва не опутала Гонта, однако тот изловчился перерубить эту веревку и уклонился от остальных.

Теперь он пытался прорваться к арканщикам, но трое мечников, видимо, самые искусные из этой дюжины, непробиваемой стеной преграждали ему дорогу. Несмотря на все свое искусство, Гонт так и не сумел прорваться сквозь их защиту. Арканщики между тем, сообразив, насколько ловок доставшийся им противник, сменили тактику и начали бросать в Гонта болта короткие, вращавшиеся в воздухе веревки с грузом на концах.

Одна до них вскоре обвилась вокруг ног Гонта, заставив его рухнуть на землю. Сразу же на него набросилось несколько арканщиков, и уже через минуту он был опутан веревками с ног до головы.

Теперь все было кончено. Карин даже не пыталась бежать, смирившись со своей судьбой. Когда к ней приблизились серые монахи, она лишь жалобно всхлипнула, вызвав довольные усмешки у своих мучителей, — они стянули ей за спиной руки, даже не потрудившись прикрыть обнаженную грудь остатками разорванной Гонтом одежды. Монах, связывавший ей руки, не слишком сильно затягивал веревку, но зато с такой ловкостью и быстротой вязал узлы, что распутать их не осталось никакой надежды.

Затем вокруг ее талии затянули один из арканов, плотно притянув локти к туловищу, и лишь теперь она вскрикнула от неожиданной резкой боли...

— Потерпи немного, дочь моя! — елейным голосом пропел связывавший ее монах. — Вскоре твои мучения закончатся, по крайней мере в этом мире. Но твои грехи слишком велики, чтобы не заслужить воздаяния в посмертии. Волшба, черная магия, лживые предсказанья... Мы давно охотились за тобой, проклятая ведьма, и, если бы не защита твоего дома, ты бы давно сгорела на костре. На том свете тебя ждут с нетерпением, и мы поможем нашему господину сократить ожидание.

Произнося эту длинную тираду, монах ни на секунду не отводил алчного взгляда от груди девушки, но так и не решился прикоснуться к ней под завистливыми взглядами своих соратников.

— Вы поведете меня к храму древних? — дрожащим от слез голосом спросила Карин.

— Ты угадала, дочь моя. Именно там прощаются с нашим миром все грешники.

— Вы не имеете права! — неожиданно закричал Гонт, безуспешно старающийся разорвать путы. — Вы ответите за все свои преступления! За нашу смерть вам отомстят!

— За твою — может быть. Но мы не собираемся тебя убивать. Ты нам нужен в качестве зрителя. Потом, когда ты своими руками подожжешь костер под этой колдуньей и ветер развеет пепел, оставшийся от ее тела, мы тебя отпустим...

— И это будет самой большой вашей ошибкой, потому что я отомщу вам за все. Я найду вас, где бы вы ни скрывались!

В конце концов все заканчивается. Закончилась и эта мучительная для Танаева ночь.

Серый рассвет постепенно наползал на город, заполнил небо клубами сернистых испарений, с виду похожих на туман. Света стало больше, и теперь Танаев мог рассмотреть начинавшуюся рядом с его закутком улицу в оба конца. Едва выглянув из своего укрытия, он вздрогнул от неожиданности, потому что в конце улицы появилась процессия людей, закутанных в темные балахоны с белой оторочкой по краям и несших в руках факелы. В первое мгновение он не рассмотрел, что скрывают в своем центре плотные ряды этих похожих на монахов людей. Но когда они немного приблизились, понял, что они ведут двоих пленников — мужчину и женщину.

Мужчина, плотно обмотанный толстыми веревками, словно кабестан корабельной лебедки, все время пытался вырваться из рук конвоиров, раз за разом получая за это удары рукоятками боевых топоров и тем не менее вновь и вновь повторяя свои безнадежные попытки освободиться. С удивлением Танаев узнал в нем недавно заключившего его в ратушу капитана.

Женщина вела себя более спокойно. Казалось, она полностью смирилась со своей судьбой и шла, низко опустив голову. Одежда на ней была изорвана и свисала длинными полосами, придерживаемая лишь веревкой, обхватившей тонкую талию. Конец этой веревки держал один из монахов, то и дело дергавший ее без всякой необходимости, заставляя женщину сбиваться с шага и спотыкаться о неровности мостовой. Бледное лицо женщины, несмотря на растрепанные волосы и ссадины, показалось Танаеву красивым, а тонкая фигурка с высокой грудью правильной формы говорила о том, что она молода.

Эту странную процессию замыкал несколько поотставший от остальных монах, несущий на своих плечах длинный и тяжелый столб. В этом городе не росли деревья — они и не могли здесь расти из-за жары и слабого освещения. Так что этот столб, скорее всего, был вытесан из какого-то пористого камня, возможно, из той самой пемзы, что в самом начале путешествия Танаева в этот мир послужила ему надежным плотом.

Первой его мыслью было броситься вперед, вклиниться в группу конвоиров и попытаться освободить пленников. Если ему это удастся, он, по крайней мере, сможет рассчитывать на благодарность с их стороны. Они помогли бы ему освоиться в незнакомом городе, показали, где можно укрыться и раздобыть воду... Да и женщина ему понравилась, отчего бы не помочь попавшей в беду незнакомке? Но благоразумие взяло верх над его порывом. Монахов было слишком много, и они неплохо вооружены.

Он успел заметить два арбалета и пару мечей. Его атака, даже учитывая фактор внезапности, не приведет к успеху. Несмотря на его уникальные возможности, справиться с двенадцатью вооруженными людьми ему не удастся. Нужно было что-то придумать, и поскорей, пока вся процессия не скрылась за поворотом. И тут, при взгляде на отставшего монаха, в голове Танаева родился неплохой план.

Притаившись за углом, в густой тени башни, таким образом, чтобы проходившие по улице люди не смогли его заметить, Танаев дождался, пока вся процессия минует его проулок, и, лишь когда с ним поравнялся последний из монахов, со столбом на плечах, ничего вокруг не замечавший из-за своей тяжелой ноши, Танаев бросился к нему. Теперь все зависело от его ловкости и быстроты. Если фокус, который он собирался проделать, заметит кто-нибудь из впереди идущих монахов, с ним будет покончено за несколько минут. Ухватившись за задний конец столба, Танаев резко дернул его в сторону, и монах, не успев понять, что происходит, неожиданно изменил траекторию своего движения и оказался в проулке, в котором до этого скрывался Танаев. Прежде чем он успел поднять тревогу, сильная рука зажала ему рот, а спустя еще мгновение монах потерял сознание от точно рассчитанного удара.

Дальнейшее было уже нетрудно. Правда, приходилось очень спешить, чтобы присоединиться к процессии до того, как сотовариши неудачливого носильщика заметят его исчезновение. Торопливо сорвав с монаха плащ, Танаев обнаружил на поясе пленника объемистую флягу с водой и наконец смог утолить нестерпимую жажду. В это время его пленник очнулся и впился в него расширенными от страха глазами.