Вдвоем они с трудом приподняли тяжеленную крышку люка и оказались в квадратном помещении, с двух сторон перегороженном стальными решетками, за которыми поблескивали свежей смазкой десятки стоявших на специальных козлах ружей.

— Бери только автоматические карабины и побольше патронов, — распорядился Танаев, аккуратно перерезая отделявшую их от желанного оружия решетку.

— Откуда ты знаешь, что они здесь есть?

— Вижу по форме. Когда-то мне приходилось иметь дело с таким оружием.

— Для Годвина тоже взять?

— Разумеется. Но ему бери обычную двустволку. Он у нас слишком любит пострелять.

Завернув в брезент отобранные ружья, они выбрались из магазина на улицу. Сигнализация, к удивлению Танаева, так и не отреагировала на их вторжение, а встречные горожане отводили глаза в сторону или смотрели сквозь них, как сквозь пустое место.

— Его работа? — спросил Танаев, кивая на крест.

— Скорее, твоя. Ведь это ты вернул мне его, а вместе с ним честь и возможность возвратиться домой, к моим братьям. Теперь я твой должник до конца жизни.

— Сочтемся. Здесь недолго ждать подобной возможности.

Только в самом конце переулка за их спиной взвыла сирена и замигали сигнальные лампы на фасаде магазина.

— С чего это их охранная сигнализация так долго раздумывала? — осведомился Танаев.

— Мне удалось приглушить ее на какое-то время, но воздействие креста слабеет с расстоянием, а механические системы контролировать с его помощью сложнее всего.

Они прошли до конца переулка, стараясь не слишком выделяться в толпе прохожих. На центральных улицах было много людей, но сейчас это им было на руку, в толпе их труднее заметить.

Альтер уверенно свернул в очередной узкий переулок. Улицы этого подземного города были созданы строителями в двух вариантах — «парадные», с широким пешеходным проспектом посредине, и обычные, расходившиеся от них во все стороны и переплетавшиеся друг с другом самым причудливым образом.

Порой эти второстепенные улицы оказывались настолько узкими, что два человека не могли пройти по ним рядом, — пришлось пропустить вперед Альтера, который, не задумываясь, выбирал нужные повороты.

— Ты здесь хорошо ориентируешься, — отметил Танаев.

— Мне приходилось бывать в Петроводске раньше, еще до нашего знакомства. Монастырь поддерживает с этим городом постоянную связь. Здесь мы закупаем необходимое нам оборудование, одежду и, частично, продовольствие. При нынешних суровых зимах монастырю не каждый год удается обеспечить себя необходимым количеством сельскохозяйственной продукции. А в Петроводске гидропонные теплицы, с искусственным освещением, приносят хороший доход, и горожане охотно выставляют на продажу свежие овощи, картофель и другую, самую разнообразную сельскохозяйственную продукцию.

— Чем же вы расплачиваетесь?

— Лекарственными сборами, оружием.

— Оружием? Ты хочешь сказать, в монастыре есть свои оружейные мастерские?

— Конечно. У нас, правда, нет литейных цехов, и сырые заготовки металла мы приобретаем здесь, но вся доводка, обработка и облагораживание стали проходит у нас.

— В таком случае, между монастырем и городом должна быть налажена постоянная транспортная связь!

Альтер резко остановился и посмотрел на Танаева загоревшимися глазами.

— Ты прав, брат мой! Мне почему-то не пришло в голову, что эту связь можно использовать. Петроводские снеговые катамараны всю зиму совершают челночные рейсы между монастырем и городом — и это дает нам реальный шанс выбраться отсюда и добраться до монастыря намного быстрее и проще!

— Что это за «снеговые катамараны»? Никогда не слышал о таком транспортном средстве.

— Это что-то вроде двух больших парусных лодок, соединенных общей палубой и снабженных лыжами. По ровному льду замерзшего залива, на берегу которого расположен Петроводск, они способны, при попутном ветре, развивать скорость до восьмидесяти километров в час!

— А более надежных транспортных средств, не зависящих от ветра, здесь нет?

— Даже в империи почти не осталось запасов жидкого топлива. Оно было израсходовано еще во время Большой войны. Так что все бензиновые двигатели превратились в бесполезный хлам.

А что касается электрических, надежные аккумуляторы для них так и не были созданы, помешала все та же война.

Говорят, в империи осталось какое-то количество мощных атомных батарей. Но в Петроводске их нет.

Танаева все время поражала осведомленность и образованность монаха, сочетавшаяся в нем с внешней природной дикостью, умением обращаться с примитивным оружием и находить выход из любой ситуации. В который уж раз он подумал, что Валамский монастырь, воспитавший таких братьев, весьма любопытное место.

— В вашем монастыре ведутся регулярные научные исследования?

— Мы называем работу наших братьев, изучающих божественные законы, проявляющие себя в природе, несколько иначе. «Ищущие связи».

— Связи между чем и чем?

— Между причинами и следствиями, между внешними проявлениями и глубинной сутью явлений.

— Но разве не божественное провидение скрывается за всем этим? — спросил Танаев с иронической усмешкой. При каждом удобном случае он старался понять, каким образом в брате Альтере уживается широкий научный кругозор и подлинная глубокая вера в то, что все явления природы и общества — всего лишь проявление божественной воли и свидетельство существования Всевышнего, создавшего наш мир и давшего ему нынешние законы.

— Ты без конца ищешь противоречие между верой и истиной. Но его не существует, брат мой, если вера основана на подлинном знании.

— Знании чего?

— Знании того, что в каждом кусочке камня, в каждой отдельной снежинке скрывается целая вселенная, и должен существовать создатель этих вселенных. Если бы его не было, весь наш мир никогда не вышел бы из первозданного хаоса...

Почувствовав, что их беседа сворачивает на скользкую дорожку теологии, Танаев сменил тему, справедливо решив, что сейчас не время для отвлеченных дискуссий.

— Как ты думаешь, искусство ваших врачевателей сможет вернуть Лане память? Удастся ее поставить на ноги?

— Мне жаль огорчать тебя, брат мой, но нам придется оставить ее в Петроводском приюте. Она слишком слаба и не выдержит трудной дороги. И дело даже не в этом.

Боюсь, мои братья не смогут ей помочь — укус желтого карлика убивает в человеке душу. Остается пустая оболочка, заполнить которую уже нечем. Несчастный может есть, пить, совершать простейшие действия — но это уже не человек и даже не зомбит.

Существует легенда, что однажды старцу Трофимию удалось вернуть человеку украденную у него душу. Для этого пришлось изловить карлика, укусившего несчастного. И было это очень давно. Святых, обладающих силой Трофимия, ныне не существует.

«Должен быть способ! — решил Танаев. — То, что удалось однажды, может быть повторено. И знание о том, как это осуществить, должно находиться в одном-единственном месте — в Валаме».

— Я должен увидеть Лану, прежде чем мы покинем город.

— Это очень рискованно. С каждой лишней минутой сеть вокруг нас затягивается все туже, а шансы на благополучный исход нашей экспедиции уменьшаются. Твой побег переполошил всю городскую администрацию, а неслыханное здесь ограбление оружейного магазина заставило местную полицию назначить награду за нашу поимку. Если ты действительно хочешь помочь своей девушке, ты должен действовать разумно.

Сначала нам нужно связаться с моими братьями, попасть в Валам, там нам окажут всестороннюю помощь, и мы сможем вернуться в Петроводск уже не в качестве беглецов, а в качестве желанных гостей.

Танаев на это ничего не ответил, твердо решив навестить Лану, прежде чем покидать город. Он должен лично убедиться в ее состоянии и в том, что девушке обеспечен надлежащий уход.

Что-то слишком часто он стал оставлять попавших в беду близких ему людей — сначала Зухрин, теперь вот Лана... Занятый воспоминаниями о ночах, проведенных в ее объятиях, он не заметил, как промелькнул остаток дороги, и опомнился, только когда они остановились у скособоченного здания на окраине города. Его слегка облупившийся фасад перечеркнула многообещающая вывеска: «Отель радости». А ниже от руки кто-то приписал фломастером: «Здесь возможно все».