Элибр улыбнулся и уклончиво ответил:

— Желание короля закон для государства.

Поздней ночью, когда все жители зеленой долины видели сны, в самой дальней комнате горной крепости ярко горели светильники. За большим прямоугольным столом собрались десять человек. Девять из них прибыли в Зеленое Сердце только что, преодолев огромное расстояние от самой Зарабии. Лица их скрывались под просторными капюшонами, а руки прятались в широких рукавах. Рядом с каждым, к столу, был прислонен витой посох. Десятый, крестоносец Самаэль, сидел во главе стола, и слушал то, о чем кричали собравшиеся люди.

— Брат Самаэль совершил непростительную ошибку.

— Он нарушил наши древние законы!

— Он связался с дьяволом!

Самаэль наклонился вперед, сжав поручни кресла. Это его движение послужило как бы сигналом к общему молчанию. Девять крестоносцев прекратили кричать, перебивая друг друга, и обратили внимание свое на колдуна.

— В чем меня обвиняют? — неожиданно громко прогремел голос колдуна. — Что за ошибки совершил я? Какие законы нарушил? Говорите прямо.

Один из крестоносцев откинул капюшон. Это был очень старый человек. Глубокие морщины и слезящиеся глаза говорили за то, что прожил он на этом свете по крайней мере лет двести. Говорил он тихо, лишь изредка, не сдержавшись, повышал голос:

— Брат Самаэль! Крестоносцы обеспокоены тем, что происходит на материке. Твои неосторожные действия вызвали смещение небесных тел. Малая звезда Юпитиус вторую неделю неподвижно висит на одном месте. Последний раз такое было тысячу лет назад, когда на мир спустилась небывалая засуха.

— К засухе я не причастен, — мрачно пошутил Самаэль.

— Но ты, брат Самаэль, причастен к другому проявлению нестабильности. Ты посмел обратиться к врагу нашему, духу смерти Стану.

— Это была необходимость.

— Ничем нельзя оправдать нарушение древних законов. Кому как не тебе, хранителю, этого не знать? Как только до нас дошли тревожные слухи, что брат наш Самаэль воззвал к Стану, мы оставили наши тесные кельи, где пытались удержать равновесие мира, и поспешили сюда, чтобы задать тебе несколько вопросов.

— Так задавайте! С удовольствием расскажу все, что не могут знать великие крестоносцы, которые целыми днями заботятся о равновесии давно рухнувшего мира.

— Не забывайся, Самаэль! — подал голос еще один ночной гость. — Ты не можешь идти один против всех. Даже если ты хранитель, твои слова не оправдано резки. Только благодаря нам, крестоносцам, мир держится в равновесии. А ты оставил наше общее дело ради кучки грязных людей? До этого момента мы сквозь пальцы смотрели на твои забавы, считая их причудами. Но разве не хватило тебе, Самаэль, пятидесяти лет, чтобы понять, никто в этом мире не скажет спасибо за помощь, которую ты пытаешься оказать глупым существам? Существам, чье предельное желание заключается в том, чтобы потуже набить живот и вволю пролить кровь подобного себе. Ты перешел грань, брат Самаэль, и мы вынуждены принять меры, чтобы вернуть тебя в наши ряды.

Колдун откинулся на спинку кресла. Лицо его было неподвижно. Ни один мускул не дрожал, выдавая волнение. А волноваться было чему.

Высший совет крестоносцев явился в крепость в полном составе. Он даже не помнит, случалось ли когда подобное раньше. Требовалась чрезвычайная ситуация, чтобы разом вытащить девять немощных тел из глубоких келий. Похоже, такая ситуация пришла.

— Каждый держит равновесие как может, — спокойно сказал Самаэль, оглядывая старцев. — Вы молитесь, взываете к небесам, упрашиваете духов. Я же обращаюсь к сердцам, как вы справедливо заметили, грязных существ. Это не нарушение закона.

— Брат Самаэль, похоже, не понимает, о чем мы говорим, — послышался голос третьего крестоносца, того, что сидел рядом с колдуном. — Нам абсолютно все равно, что делаешь ты здесь, на континенте. Каждый из нас по молодости играл в эти игры. Если помнишь, мы ничего не сказали тебе даже после того, как ты, брат Самаэль, нарушил течение истории, послав к месту гибели ребенка смертного, чтобы тот спас его. Но когда ты вернул на свет мертвого, выпросив у Стана обличие живого, чаша нашего терпения переполнилась.

— Он мне нужен не в могиле, — колдун всеми силами старался быть спокойным.

Крестоносцы разом заговорили, тыкая в колдуна пальцами. Кто-то, из-за капюшона не видно было кто именно, пытался поднять посох. И если бы не старший из крестоносцев, глава совета, неизвестно, что бы стало с Самаэлем.

— Тише, братья мои. Тише. Отец наш Гран взывает к вашему разуму. Брат Самаэль слишком молод и не понимает что творит. Вызвав мертвого, заключив сделку со Станом, он забыл, что тем самым нарушил Старый Договор, который был заключен между Крестоносцами и Избранными много столетий назад. Именно благодаря этому Договору мир долгое время находился в блаженном равновесии. Но теперь, взломав печати, брат Самаэль позволил Избранным поступить точно так же, как поступил он.

— Избранные не узнают.

— Но мы же узнали!

Самаэль опустил голову. Глава совета прав. Избранные рано или поздно узнают о том, что ворота смерти распахнуты в обе стороны. И тогда им ничто не помешает пройти через них. Но он, Самаэль, знал об этом тогда, когда обращался к духу смерти. И он верил, что делает это не по ошибке, а по велению своего сердца.

— После битвы при Брило, которая произошла три столетия назад, Избранные были отброшены нами в безвестность. Они даже не помышляли встать нам поперек дороги. Но сейчас, после твоего безумного поступка, надо ждать страшных событий. Надеюсь, Брат Самаэль, тебе известно, что Избранные весьма активно сотрудничают с этим кровожадным завоевателем по имени Каббар?

— Это одна из причин того, что я здесь, а не с вами, — ответил колдун.

— Тогда тебе ведомо и то, что именно с помощью Избранных Кэтер создал Империю, равной которой не было в этом мире. Мы также думаем, что страшный мор, опустошивший некие земли, прошел не без участия Избранных.

— С помощью Грана я уничтожу эту Империю.

Из-за стола послышались смешки.

— О, брат наш, ты мнишь себя равным богам? Или ты настолько могуч, что способен уничтожить армии людей? Не думаешь ли ты, брат Самаэль, что вырвав мальчика из рук смерти, ты тем самым уже одержал победу над Избранными? Нам жаль тебя. И жаль заблуждения твои.

— Я не нуждаюсь ни в чьей жалости.

— Может быть ты не нуждаешься и в нашей помощи и в нашей поддержке?

Крестоносцы разом замолкли. Наступила тишина, нарушаемая только треском горящего масла в бронзовых светильниках.

Самаэль поднялся с кресла. Оглядел долгим взглядом ждущих его ответа. Он уже знал, что скажет. Знал, что ответит старцам, которые воспитали его, создали его и вложили в его руки силу и знания. Он боялся того, что хотел сказать. Потому что знал, обратно дороги не будет. Знал, но сказал:

— Не так давно, когда я только пришел в эти земли, она была счастливой и богатой. Люди, встречаясь со мной, улыбались в ответ. Из каждого дома неслись радостные песни и детские голоса. Мир был счастлив. Мир был спокоен. Никто из его обитателей не нуждался ни в нас, Крестоносцах, ни в Избранных. Они жили своей жизнью, встречали рассветы и видели прекрасные сны. Мы, крестоносцы, уединившись за морем от всего этого мира делали вид, что своими молитвами создаем тишину и спокойствие. Держим мир в равновесии. Знаете, я тоже верил в это. Верил свято, до глубины своего глупого сердца. Но потом пришли чужие солдаты. Солдаты, которые потопили в крови этот прекрасный и добрый мир. В один миг исчезли улыбки, песни, детские щебет. Осталась только кровь, красная, как ваша остановившаяся звезда Юпитиус. И я решил помочь этому миру. Сначала я молился за него, умоляя духов послать бедной земле избавление. Но духи не слышали меня. Они отворачивались при первых же словах моих. И знаете что я тогда понял?

Крестоносцы молчали, внимая каждому слову колдуна.

— Я понял, что Отец наш Гран выбрал своими слугами не тех духов. Я решил, что помогу этому бедному миру без помощи тех, кто отвернулся от него в трудную минуту. Поэтому я остался здесь и стал делать то, что делаю. Если хотите знать, я ничуть не жалею, что спас королевского ребенка, на чьем роду была написана столь ранняя смерть. Я ни капли не жалею, что вызвал мертвого, вложив в руки его оружие. Потому, что этот ребенок и этот мертвый, вызванный из глубокой могилы, сделают для несчастного мира гораздо больше, чем сделали мы все, за все эти столетия. Я верю в это. Мне не нужна ваша помощь, как не нужна она миру, за который вы так слезно молитесь.