Ужасом наполнились сердца легронеров, когда увидели они эту картину страшную. С криками ворвались внутрь поста, надеясь, что застанут еще врага, учинившего бойню кровавую. Но пусто было среди деревянных построек. Только красный снег с неба падал, укрывая все кругом саваном пурпурным.

Зароптали легронеры, в кучу сбиваясь, со страхом на мир окружающий взирая.

Шли они к теплу и к спокойной службе в малолюдной стране. А пришли к мертвым телам, холодным казармам, да пустым амбарам. Не согреться после долгого перехода, не выпить вина горячего.

В дальнем углу казармы, под нарами перевернутыми, нашли одного живого. Гонца императорского. На все вопросы гонец бормотал слова непонятные, на бред похожие. Повторял без конца, словно заколдованный: — «Ара-Лим жив», — и показывал пальцами в сторону метели, что бушевала за стенами.

А на крыше казармы пустой сидел, внимательно за всем наблюдая, черный ворон. И если бы какой солдат с любопытством на птицу глянул, то непременно различил, как ухмыляется птица древняя.

По узкой горной тропе двигалась неторопливым шагом цепочка людей. Ледяной ветер трепал их белые одежды, пытаясь скинуть в бездонную пропасть. Над головами нависали тяжелые снежные шапки, готовые рухнуть с неимоверной высоты от одного громко сказанного слова.

Люди шли молча, сгибаясь под тяжестью ноши, вымеряя каждый шаг. Горы не прощают ошибок.

Впереди идущий остановился, поднял руку, приказывая прекратить движение. Стал карабкаться по чуть заметным ступеням вверх по камню. Метрах в трех выше тропы забрался на небольшой выступ. Откинул в сторону несколько белых веток, обнажая в скале узкий лаз. Заглянул в темноту. Затрепетали ноздри, принюхиваясь. Нет ли чужого запаха? Не затаился ли враг хитрый. Даже камням доверять нельзя. Осторожности такой Аратея Самаэль учил.

— Поднимайтесь, — наследник махнул, подавая знак, что опасности нет.

Один за другим его спутники забирались на выступ, скидывали вперед себя поклажу, а затем протискивались сами. Внутри, по пологому обледенелому спуску, скатывались внутрь небольшой пещеры. Сразу же зажигали небольшие факела, сваленные специально для этого в углу пещеры. Последний из путников, высокий гигант с тяжелым мечом, бранясь, еле пролез в лаз и, скатился по льду вниз головой.

Поднялся резво, зыркнул предупреждающе, так, что даже самые смешливые поспешили спрятать улыбки. Учитель Элибр на расправу скор. От тяжелой руки голова долго трещит.

— Все, — доложил Гамбо, поднимая связку тяжелых мечей.

Аратей, сам с такой же ношей, кивнул. Направился к темной стороне пещеры, где за камнем плоским — еще одна предосторожность — скрывался ход подземный. Коридор, в камне вековом древними горняками выбитый. Тянулся тот ход от самого Зеленого Сердца до границ Ара-Лима.

Двадцать мальчишек, самому старшему из которых едва за шестнадцать перевалило, двинулись следом. Один толстяк Буко налегке шел, руку порезанную острым ножом кэтеровским к груди прижимал. Замыкал отряд майр. Останавливался часто, прислушиваясь к внутреннему дыханию гор. Долгие годы службы научили его не доверять ни твердому камню, ни мягкой воде. Одному себе, своим ушам и глазам, да пожалуй еще и предчувствию.

Коридор каменный петлял часто, извивался, словно змея встревоженная. По сторонам от него другие коридоры отходили. Все более обманные, ямами бездонными заканчивающиеся. Либо ловушками хитроумными, из которых ни в одиночку, ни с чьей-то помощью не выбраться.

Аратей в том переплетении лабиринта один разбирался. Не один день над старыми планами катакомб сидел, не с одним горняком о ловушках беседовал. Знал, куда идти, чтобы до места самому в целостности добраться и друзей, что клятвой ему присягнули, живыми довести.

Через час ходьбы коридор стены расширил, потолок поднял. Майр Элибр вздохнул свободнее, плечи расправил. Не привык он в полусогнутом состоянии находится, но забота о наследнике и брате его принуждали постоянно рядом с ними быть, от случайностей оберегать.

— Внимательней всем! — пронеслось по цепочке.

Впереди была Пасть горного Мастера, духа злого, подземные катакомбы охраняющего. Пропускал только тех, кто слово нужное знал.

Проход стремительно расширился, превращаясь в пещеру огромную. В пещере той лава горная плескалась. Горняки старые говаривали — то тело самого горного Мастера. Если спит, то лава чуть булькает, а как рассердится, не спасется никто. Затопит все проходы горячим огнем, сжигая живое и мертвое.

Отряд остановился, не выходя в пещеру. Один Аратей, скинув связку мечей перевязанных, подошел к стене вертикальной, на которой, как соты, тысячи отверстий имелось. Из отверстий жижа раскаленная в щель скальную стекала потоком бесконечным.

Аратей, каждый раз, когда огненное озеро переходил, волновался. Для того, чтоб не разбудить Мастера горного, требовалось всего пять отверстий из тысячи камнями заткнуть. И тогда над огнем мост поднимался. Несколько минут пламя сдерживал. А потом все назад возвращалось. Но нужные отверстия каждый день место меняли. А нужный порядок только один, ошибешься, пожалеешь.

Достав из кармана заранее приготовленные камушки, Аратей подбросил их на ладони, словно взвешивая. Отсчитал в бесконечном ряду шестой ряд и десятый столб. Именно так сегодня звезды нужные расположились и луна ночная повелела. С большой предосторожностью вставил первый камень, перекрывая поток мелкий. Прислушался, к шороху тягучему. Если что-то не так сделает, горный Мастер в один миг взбесится, жаркой волной накроет.

Но спит горный Мастер. Не рычит лавой разбуженной.

Аратей не спеша камни на места свои вставил. С последним чуть помедлил, к друзьям, в отдалении застывшим обернулся. Предупреждая, что пора готовым быть. С силой последнее нужное отверстие закупорил. Метнулся назад, к остальным. Те уже бежали вперед, помня, как мало времени им отпущено.

Аратей подхватил связку брошенную, в хвост колонны торопливой пристроился.

Как только вбежали в пещеру, прямо на глазах из лавы поднялась выше огня полоска, не больше четырех ладоней в ширину. От одного берега, до другого. А иного пути кроме моста узкого и нет

Первым на мост Гамбо ступил. Считался он среди друзей везунчиком. Да и смелостью отличался безрассудной. В любой драке, в любом бою на рожон лез.

Заорал во все горло, и побежал по узкой полоске, быстро ногами перебирая. Следом за ним, с такими же криками, не от страха, а от задора, остальные поспешили. Над огненным озером чего ж не покричать, когда душа просит. Разве что майр Элибр общему веселью не поддавался. От того, что его веселье в могиле у старого дуба на поляне мертвой осталось.

Как на другую сторону перебежали, в просторный туннель бросились, дыхание перевести, да на то, как мост Мастером подаренный, в пучине огненной будет тонуть, посмотреть.

Дорожка узкая повисела чуть, да в одно мгновение разом в лаву ушла. Только желтый огонь в потолок каменный взметнулся.

Отдышавшись, дальше двинулись. Катакомбы совсем широкими сделались. Можно и по четыре в ряд идти, и даже по пятеро, если животы не слишком толстые. С этого места до главной пещеры, где ждали их возвращения горняки с учителями, рукой подать. Десять поворотов, да тридцать ложных уходов. Вот и весь путь.

Кроме крестоносца Самаэля, да ганны Вельды и лесовик рядом с ними был, ждал возвращение воспитанников.

Тесал ножом широким корягу толстую, с самой зеленой долины в пещеры принесенную, чудное животное из нее вырезая. За умение из каждой деревяшки забаву детскую освобождать, уважали сильно горняки лесовика. Сами-то они только по рудам мастера были. Болванку какую выплавить, и из той болванки меч выковать, без труда особого. А вот с деревом, которого в зеленой долине немного было, а что было, берегли особо, никто не умел обращаться.

Ножом работая, Йохо говорил с колдуном, у костра кости старые греющего:

— А не кажется тебе, Самаэль, что слишком уж жестоким наследник растет? Не нравится мне, что он с дружками своими такими делами в Ара-Лиме занимается. Для военного дела мал еще, король наш. Привыкнет к крови, потом что делать?