- Для меня это вопрос жизни и смерти.
- Слушай, Хильда, а что, если тебе стать вольнопри- соединившейся? У нас предусмотрен такой статус, ты платишь двенадцать долларов в год, и тебя берут в воль- ноприсоединившиеся. Ты получаешь Циркуляр и все права вольноприсоединившегося.
- А какие это права?
- Ты получаешь Циркуляр.
- И это все?
- Пожалуй, что и так.
- Я вот сяду здесь и буду сидеть и никуда не уйду.
- Мне мучительно наблюдать твое горе.
- Я вот возьму и рожу, прямо здесь, на ступеньках.
- Может быть, придет время и твоих ушей достигнет радостная весть.
- Я чувствую себя как мертвец, сидящий в кресле.
- Ты все еще хорошенькая и привлекательная.
- Очень приятно такое слышать, я рада, что ты так думаешь.
- И пылкая, ты пылкая, очень пылкая.
- Да, у меня пылкая натура, очень пылкая.
- Помнится, несколько лет тому назад ты работала в Корпусе мира.
- Да, работала, я водила машину скорой помощи в Никарагуа.
- Консерваторская жизнь в высшей степени беззаботна - да, другого и слова не подберешь.
- Думаю, мне нужно просто вернуться домой и устроить большую приборку - выкинуть бумаги и прочий мусор.
- Мне кажется, этот ребенок скоро родится, верно?
- И продолжить работу над этюдами, что бы они там ни говорили.
- Это достойно всяческого восхищения.
- Главное - не дать себя согнуть, не пасть духом.
- Мне кажется, этот ребенок родится через некоторое время, верно?
- Мне тоже так кажется. А ты знаешь, что эти ублюдки твердо решили не допускать меня туда?
- Их мозги лишены гибкости и закостенели.
- Возможно, это потому, что я бедная беременная женщина, как ты думаешь?
- Ты же сказала, что ты им не говорила.
- Но может быть, они - очень проницательные психологи, так что им было достаточно одного взгляда на мое лицо.
- Нет, еще нет никаких признаков. Сколько у тебя месяцев?
- Около двух с половиной, а если раздеться, то заметно.
- Но ведь ты не раздевалась, верно?
- Нет, на мне была, ну, знаешь, обычная студенческая одежда. Джинсы и серапе. И зеленая сумка для книг.
- Битком набитая этюдами.
- Да. Он спросил, где я получила подготовку, и я ему сказала.
- Господи, я помню его совсем плоским, плоским, как палуба чего-нибудь, корабля или яхты.
- Вы незначительны, так они мне сказали.
- Ох, ну как же мне тебя жаль.
- Мы расстались, затем я прошла сквозь великолепный консерваторский свет в фойе, а затем сквозь тяжелые, черные, кованые двери Консерватории.
- Я была лицом, смутно различимым сквозь стекло.
- В момент ухода я выглядела в высшей степени гордо и невозмутимо.
- Время исцеляет любые раны.
- Нет, не исцеляет.
- Синяк, порез, ушиб, укус.
- Ха! Ха! Ха! Ха!
- Подумай, Хильда, в жизни есть и другие занятия.
- Да, Мэгги, вероятно, есть. Меня не привлекает ни одно из них.
- У неконсерваторских тоже есть свои жизни. Мы, консерваторские, не слишком много с ними соприкасаемся, но нам говорили, что у них есть свои жизни.
- Думаю, я могла бы подать апелляцию, если только есть такое место, куда можно подать апелляцию. Если только есть такое место.
- Хорошая мысль, мы получаем кипы апелляций, кипы, кипы и кипы.
- Я могу ждать всю ночь. Прямо здесь на ступеньках.
- Я посижу с тобой. Я помогу тебе сформулировать текст.
- Они действительно смотрят в окна?
- Да, мне так думается. Что ты хочешь написать?
- Я хочу написать, что это вопрос жизни и смерти. Что-нибудь такое.
- Согласно уставу консерваторские не должны помогать неконсерваторским, ты это знаешь.
- Кой черт, я думала, ты хочешь мне помочь.
- О'кей. Я тебе помогу. Что ты хочешь написать?
- Я хочу написать, что это вопрос жизни и смерти. Что-нибудь такое.
- У нас есть обнаженные натурщики и обнаженные натурщицы, арфы, гигантские деревья в кадках и драпировки. Существуют иерархии, одни люди выше, а другие ниже. Они общаются, купаясь в великолепном свете. У нас уйма развлечений. Уйма зеленой мебели, такой, ты
знаешь, покрашенной. Потертая зеленая краска. Золоченые полоски в четверти дюйма от кромок. Потертые золотые полоски.
- И, возможно, факелы на стенах в маленьких нишах, верно?
- Ага, и факелы. А кто отец?
- Парень по имени Роберт.
- Ну и как вы, хорошо поразвлекались?
- Связь развивалась обычным образом. Лихорадка, скука, капкан.
- Стирка, полоскание, центрифуга.
- А там правда чудесно, Мэгги?
- Я должна тебе признаться, что да. Да. Чудесно.
- И ты чувствуешь себя здорово, там? Чувствуешь себя чудесно?
- Да, очень здорово. Нередко случается, что на подносе лежит роза.
- Меня никогда не примут в Консерваторию.
- Тебя никогда не примут в Консерваторию.
- Как я выгляжу?
- Вполне. Неплохо. Отлично.
- Я никогда туда не попаду. Как я выгляжу?
- Отлично. Великолепно. Время исцеляет любые раны.
- Нет, не исцеляет.
- Время исцеляет все.
- Нет, не исцеляет. Как я выгляжу?
- А кто его знает.
ПРЫЖОК
Сегодня мы совершили прыжок к вере. Сегодня. - Сегодня?
- Сегодня.
- - Мы действительно перейдем к делу? В конце концов?
- Мы слишком долго ходили вокруг да около. Сегодня мы перейдем к делу.
- Не знаю. А вдруг мы не готовы?
- Я воодушевлен вином возможности и неуклонно растущей популярностью света. День настал.
- Ты говоришь серьезно.
- Предельно серьезно. Сперва мы обследуем свои совести.
- Я двоедушный человек. Я всегда был двоедушным человеком. Каждый из нас обследует свою совесть, искореняя, именуя, вспоминая и наново переживая каждую наималейшую язвочку и морщинку. Не оставляя ни корня, ни ветвей*.
- Сокрушая каждой из совестей голени и бедра
[76].
- Бедра и голени! Сокрушим! Сокрушим!
- Господь всемилостив, мы же суть жалкие горемыки, бредущие…
- Погоди.
- Жалкие, убогие горемыки, одной лишь милостью Господа могущие…
- Да погоди ты. Видишь ли, это будет болезненно. Несколько.
- О Господи!
- Что?
- Я просто подумал.
- Укол совести?
- Да. Параграф 34.
- Что такое параграф 34?
- Проявление недоброжелательности. Одно из многих. Список длиною в руку.
- Ты перечисляешь их поштучно?
- Да.
- Ты не пытаешься попросту покидать их все вместе в один большой мешок для мусора с этикеткой…
- Нет. Я прорабатываю каждое из них отдельно.
- Я сказал, что будет болезненно.
- Может, отложим?
- Медитировать вместо этого над Его творениями? Их великолепие…
- Даже за сто миллионов лет мы не исчерпали бы и малой доли…
- Ситуация типа если-бы-птица-взяла-одну-песчинку- и-летела-бы-с-ней-всю-своюжизнь-а-потом-другая-птица- взяла-бы-другую-песчинку-и-летела-бы-всю-свою-жизнь.
- Созерцай только животных. Сократи поле. Конечно же, у нас имеется свыше миллиона видов на настоящий момент. Ежедневно идентифицируются новые. По большей части насекомые.
- Я больше люблю растения. Животных - меньше.
- Животные согревают нас своим присутствием. Возьмем, например, собаку.
- Люди нравятся мне больше, чем растения, растения - больше, чем животные, картины больше, чем животные, музыка больше, чем животные.
- Значит, восхваление животных не стало бы твоим первым побуждением.
- Я уважаю животных. Я восхищаюсь животными, но не могли бы мы помедитировать над чем-нибудь другим?
- Возьмем, к примеру, стакан воды. Стакан воды - волшебнейшая вещь.
