Диалог Пола и Энн.

- Ну что еще тебе взбрело на ум? - возмутилась Энн.- Ты бы хоть подумал, что говоришь.

- Тоже мне, Гиацинтовая Девочка! Иди, торгуй своими гиацинтами.

- Это портрет,- сказал Хьюберт,- составленный изо всех пороков нашего времени во всей полноте их развития.

Эрикова бомба оглушительно громыхнула прямо под ногами у Хьюберта. Хьюберт перепугался. Так что же решено? - спросил он у Эрика. Эрик не смог ответить.

Айрин и Чарльз говорили о Поле. Я вот все задумываюсь, как он там во Франции,- задумался Чарльз. А я задумываюсь, полюбила ли его Франция. Айрин снова задумалась про Розмари. Чарльз задумывался, не была ли бомба, брошенная Эриком в Хьюберта, изготовлена его пасынком Полом. А еще он задумался о странном слове «пасынок», не заставлявшем его прежде задумываться. Как это - «в банке»? - задумался он. Что означали эти слова Хьюберта - «в банке»? - спросил он у Айрин. Понятия не имею,- сказала Айрин. Дрова в камине трещали и сыпали искрами. Вечерело.

В датском городке Силкеборге Пол задумчиво созерцал Хильду. Ты любишь Ингу,- сказала Хильда. Пол тронул ее за руку.

Розмари вернулась.

Пол взрослел. Ну и раздолбай же он, этот Эрик, - посочувствовал он.

2

Вот какая любовь соединяла Хьюберта и Айрин: - Это вполне приличная кровать,- скзала Айрин Хьюберту,- Разве что малость узковата.

- Ведь ты знаешь, что Пол мастерит у вас в подвале бомбы, верно? - спросил Хьюберт.

Одетая в красный свитер Инга расчесывала свои длинные, золотистые волосы.

- Как фамилия этого писателя, который написал все эти книжки про собак? - спросила Розмари.

Хильда сидела в кафе и ждала Пола, он возвращался из Дании. К ее столику подошел Говард. Уйди, Говард,- сказала Говарду Хильда,- я жду Пола. Да ладно, Хильда,- уныло пробубнил Говард,- позволь мне присесть здесь хоть на минутку. Только на минутку. Я не буду к тебе вязаться, надоедать. Я просто хочу посидеть за твоим столиком, побыть рядом с тобой, вот и все. Знаешь, а я ведь был на войне. - Ну садись, садись,- вздохнула Хильда.- Только не трогай меня руками.

Чарльз написал стихотворение об Эдварде, собачке Розмари. Секстинами.

- Папочка, а почему ты решил написать это стихотворение про Эдварда?- восхищенно спросила Розмари. Потому,- сказал Чарльз,- что тебя не было с нами.

Эрик слонялся по Йельскому университету.

Айрин сказала: «Хьюберт, я тебя люблю». Хьюберт сказал, что он очень этому рад. Они лежали на кровати в том доме, думая об одном и том же, о зеленом снеге Монреаля и о черноте Черного моря.

- Причина, по которой я спилила яблоню, только ты учти, Говард, я никому об этом раньше не рассказывала, состояла в том, что ей было тогда ровно столько же лет, сколько мне, шестнадцать, и она была очень красивая, и я была очень красивая, как я думаю, и мы обе были там, и она, и я, и я не могла этого выдержать,- сказала Хильда. А ты и сейчас, в девятнадцать, тоже очень красивая,- сказал Говард. Ты только без рук, - сказала Хильда.

Хьюберт играл на понижение, а акции пошли вверх. Он потерял десять тысяч. В ближайшее время мне будет трудно платить за этот дом,- сказал он Айрин,- Ты не могла бы взять это на себя? Конечно же, милый,- сказала Айрин,- А сколько это стоит? Девяносто три доллара в месяц,- сказал Хьюберт.- И так каждый месяц. Не так уж и много,- сказала Айрин. Хьюберт протянул было руку, чтобы приласкать Айрин, но потом передумал.

На прикроватном столике горела толстая свеча. Айрин улыбнулась.

Эдварду надоело позировать для Чарльзовой секстины. Он потянулся, громко зевнул и укусил себя за репицу хвоста.

Пол стряпал в подвале пластичную взрывчатку для новой партии бомб. На верстаке лежала ветка яблони. Иные семена упали в его ящик с инструментами. В банке? - думал он. Как это - «в банке»? Он вспоминал дружелюбие Монреаля. Черный свитерок Хильды на стуле. Господь Бог изощрен, но не злонамерен, как сказал Эйнштейн. В руках Пола были инструменты. В том числе шило. Теперь, думал он, нужно разжиться жестянками из-под пива «Шлитц». И поскорее.

Айрин задумывалась, любит ее Хьюберт по-настоящему или просто говорит так, чтобы сделать ей приятное. Она задумывалась, можно ли это выяснить, а если да, то каким образом. Хьюберт симпатичный. Но ведь Чарльз тоже симпатичный, если на то пошло. Да и я, я тоже все еше вполне красивая,- напоминала она себе. Не той, конечно же, красотой, как юные девушки вроде Хильды и Розмари, а другой. У меня зрелая красота. Вот именно. В банке? - думала Инга. Эрик вернулся на праздники домой. Анна Тереза Тименецкая написала книгу, И. М. Бо- хенский снабдил ее предисловием.

Розмари составила список лиц, не написавших ей письма этим утром:

Джордж Льюис Питер Элкин Джоан Элкин Говард Тофф Эдгар Рич Марси Пауэре Сью Браунли и многие прочие

- Мне требуется новое шило,- сказал Пол продавцу хозяйственного магазина.

- Шилья бывают разной длины,- сказал продавец.- Какое вам требуется?

- Ну, примерно такое,- сказал Пол, широко расставив пальцы. О, Хильда!

- Как его звать? - спросили Хьюберта Чарльз и Айрин.

- Его звать,- ответил Хьюберт,- Пол.

- Совсем малютка,- заметил Чарльз.

- Мал золотник, да дорог,- констатировал Хьюберт.

- Можно я закажу тебе что-нибудь выпить? - спросил Говард у Хильды,- Ты уже пробовала граппу? Жители этой страны предпочитают граппу всем прочим напиткам.

- Твое время истекло,- безжалостно объявила Хильда. - Убирайся из этого кафе.

- Как это «убирайся»? - робко возмутился Говард,- Здесь же свободная страна, или как?

- Или как,- отрезала Хильда.- Что касается твоего сидения за этим столиком, эта страна и близко не лежала со свободной. К тому же я улетаю в Данию ближайшим самолетом.

Почтальон («Мой почтальон», по мнению Розмари) упорно придерживался дурацкой привычки обслуживать сперва ту, противоположную сторону улицы и только потом - эту. Розмари съела миску «Трехминутной овсянки».

Эрик подстриг себе ногти одной из этих двадцатипятицентовых подстригалок для ногтей.

Бомба, брошенная Генри Джексоном в своего отца, не взорвалась.

- Зачем ты бросил в меня эту пивную банку? - спросил у Генри Джексона отец.- И почему она тикает, ну прямо как бомба?

Хильда забежала в подвал к Полу.

- Пол,- сказала она,- ты не одолжишь мне топора? Или пилу?

Хьюберт тронул левую грудь Айрин.

- Они у тебя очень красивые,- сказал он Айрин.- Они мне нравятся. А тебе не кажется, что они слишком зрелые? - озабоченно спросила Айрин. Зрелые?

Гиацинтовая Энн хотела Пола, но ей не светило. Пол спал с Ингой, в Дании.

Чарльз смотрел из окна на Хильду. Хильда играла под яблоней. Она вонзила зубы в яблоко. Яблоко оказалось очень невкусным, Хильда задумчиво взглянула на яблоко. Чарльз заплакал. Перед этим он читал Бергсона. Он поразился своим слезам и, пребывая в пораженном состоянии, решил, что пора бы и поесть. Айрин дома не было. В холодильнике тоже ничего не было. Ну и чем же прикажете полдничать? Сходить, что ли, в закусочную?

Розмари посмотрела на Пола. Да нет,- подумала она,- для меня он слишком молод.

Эдвард встретил на улице Эрика.

Желая объяснить Энн, почему той ничего не светит с Полом, Инга написала нижеследующее письмо:

Дорогая Энн.

Я глубоко тронута чувствами, выраженными тобой в нашем недавнем разговоре по радиотелефону. Понравилось ли тебе Черное море? Я надеюсь, что да, а также надеюсь, что ты получишь удовлетворение от этого круиза. Я всегда держала судоходную компанию «Матсон» на хорошем счету. Однако я вынуждена сообщить тебе, что в настоящий момент Пол глубоко вовлечен в любовную связь со мной, Ингой Гроте, очень приличной девушкой из Копенгагена, где мы с ним и находимся, а потому не имеет возможности откликнуться на твои предложения, хотя им никак не откажешь в убедительности формулировок и в привлекательности. Ты разговариваешь по телефону прекрасным литературным языком. Кроме того я считаю себя обязанной отметить, что, если Пол и полюбит в ближайшем будущем какую-либо девушку кроме меня, этой девушкой неизбежно окажется Xwibda, эта девушка из девушек. Хиль да! О, сколь замечательна эта девушка! Само собой, всегда остается вариант, что он полюбит некую девушку, которую еще не встретил, однако подобная возможность кажется мне призрачной. Как бы там ни было, я хочу поблагодарить тебя за гиацинты, они оказались совсем не лишними, и мы обещаем думать о тебе время от времени.