— Ни о чем не беспокойся, — сказали ему.

Они поселились в отеле «Базель-Хилтон». У номера, который они получили, было много преимуществ перед фермой в Брире: ковры лучше, сквозняков меньше, к тому же обслуживание в номерах. Но по другую сторону зеркальных окон простирался Базель, и Джим больше не испытывал желания побродить на свежем воздухе. С высоты девятого этажа он смотрел на Аахенграбен, наблюдая, как мимо проезжают трамваи, направляясь к конечной остановке на площади. Там за стеклом были те, кто знал его, а он не мог даже сказать, сколько их.

— Я думал, деньги кончились, — сказал он Рашель чуть позже.

Некоторые швы не рассосались, и она вытаскивала нитки с помощью щипчиков для бровей и дамской бритвы.

— Как мы оплатим все это?

— Никак. — Рашель действовала осторожно, не причиняя ему боли. — Мы попросим все записать на счет, а потом улизнем.

— Однажды я с друзьями попытался проделать такое в китайском ресторане. Шеф-повар выгнал меня, размахивая мясницким ножом.

— Значит, ты не так взялся за дело.

Этой ночью он осмотрел спину с помощью зеркала в спальне, как когда-то в мотеле. Новый шрам был длиной в три дюйма, свежие швы придавали ему сходство с молнией. Кожа вокруг побаливала, в остальном все было в порядке. Джим ночевал в меньшей из двух спален, в другой поместились Роджер и Рашель. Джиму показалось, что это несколько нарушает традиции, но в конце концов они все же родственники. При мысли об этом он испытывал неловкость. Пока Рашель занималась микрохирургией, Роджер с головой ушел в распечатку с дискеты, которую они получили днем в офисе гостиницы. На следующее утро к завтраку он все еще был занят. Похоже, он работал всю ночь, подумал Джим.

Завтрак привез на тележке маленький египтянин-рассыльный в бесформенном серо-голубом жакете. Его сопровождал младший помощник управляющего лет двадцати с небольшим, который был так очарован Рашелью, что врезался в стену на обратном пути.

— Ешь, не стесняйся, — сказала Рашель, когда дверь за ними закрылась. — Нужно, чтобы ты был в хорошей форме.

— Стараюсь, как могу, — заявил Джим.

Хотя его швы зажили, он пока не чувствовал в себе сил энергично взяться за какое-нибудь дело.

— Твоя надежность как свидетеля значительно возрастет, если ты не будешь походить на скелет. Как думаешь, почему прошлой ночью нам пришлось прятать тебя от портье?

— Из чистой любви к приключениям?

— У нас и так приключений больше, чем достаточно. — Она приподняла крышки с блюд и посмотрела, что было под ними. — Я собираюсь попросить портье, чтобы он прислал кого-нибудь из магазина мужской одежды с образцами. Покажешь, какой у тебя вкус, Джеймс. Сейчас ты выглядишь таким образом, что я не стала бы тебе верить, скажи ты мне, который час.

Он спросил, когда они собираются к адвокатам.

— Завтра. Нам с Роджером прежде нужно кое-что сделать.

Стоя у него за спиной, она прикоснулась к плечу и произнесла с нежностью, происхождения которой он не понял:

— Отдохни хорошенько, Джеймс. Тебе предстоит здорово поработать.

Вернувшись в Базель, Питер Виверо занял квартиру, которая находилась на выезде из города, в пригороде. Если бы его спросили, он не смог бы с точностью сказать, был ли его адрес в файлах, относившихся к проекту «Октябрь». Но адрес там был, ему просто не повезло.

Обычно дорога до дома занимала не больше получаса, но бывали дни, когда времени уходило в два раза больше. Сегодня был как раз такой день, на дороге была пробка, машины еле ползли, потому что в восточном секторе кольцевой дороги произошла авария, во время которой была разлита кислота. Болела голова, отчасти от напряжения, но в основном от выхлопных газов, попадавших в салон машины. Полицейские в кислородных масках жестами показывали, чтобы он проезжал быстрее. Холодный воздух немного помог, но полчаса, проведенных на спине в темной комнате, помогли бы еще больше.

Он припарковал машину на обычном месте и выключил двигатель. За ним было закреплено постоянное место в гараже под домом, но он предпочитал ставить машину так, чтобы ее было видно из окон его квартиры на втором этаже.

Он посидел немного, массируя виски.

Линда Маккей больше не вступала с ним в контакт. Он и сам не знал, жалеть ему об этом или испытывать облегчение. Одно он знал точно: ему хотелось как можно скорее закрыть крышкой эту банку с червями, в которую превратился проект «Октябрь», и унести ноги, не оставив следов. Желательно до того, как это дерьмо неизбежно вылезет на свет. Провернуть все это, не вызывая никаких подозрений, было не так просто, но пока все шло довольно гладко.

Он открыл дверцу и вылез из машины.

— Извините, — вдруг раздался чей-то голос, — вы что-нибудь понимаете в машинах?

Голос принадлежал женщине и звучал так близко, что притвориться, будто он ничего не слышит, не было никакой возможности. Он обернулся и увидел, как она появилась из темноты под навесом.

Его нежелание общаться тут же уменьшилось наполовину. Вторая половина продолжала взывать к дивану в темной комнате. Он сказал:

— Они либо едут, либо нет. Вот и все, что я знаю.

— Я никак не могу завести свою машину, — сказала она беспомощно, и Виверо понял, что ему придется пойти и взглянуть, в чем там дело. Больше он все равно ничего не смог бы сделать, поскольку все его знания по части техники ограничивались той сентенцией, которую он ей уже высказал. Машины либо едут, либо нет. Когда они не едут, он обращается в мастерскую.

Ее машина, уткнувшись капотом в бетонную стену, стояла на стоянке для тех, кто постоянно проживал в доме.

— Аккумулятор в порядке? — спросил он, пока они шли к машине.

Она шагала рядом, в воздухе витал запах ее духов. Это должно было возбудить его, но возросла только головная боль.

— Я не оставляла зажженных фар, ничего в этом духе не было, — сказала она. — Вы живете здесь? Я не видела вас раньше.

В ее голосе звучало достаточно интереса, чтобы Виверо почувствовал, что его поощряют.

— Меня здесь не было какое-то время.

У нее была небольшая красная «фиеста», капот которой уже был открыт. Когда он залез внутрь, чтобы попробовать завести двигатель, он заметил бирку, подвешенную к зеркалу заднего вида.

— Вы взяли эту машину напрокат? — сказал он.

— Она у меня всего пару дней.

Он повернул ключ в замке зажигания. Никакого эффекта.

— Вы можете позвонить им, они пришлют вам другую машину.

— Я видела искру, — вдруг сказала она, и ему пришлось вылезать и идти заглядывать под капот.

— Где?

— Вон там, внизу, — она ткнула непонятно куда. — В этих проводах.

Он прислонился к машине, от души жалея, что они не повстречались, когда он был в лучшей форме и более разговорчивом настроении, а также в состоянии воспользоваться теми последствиями, к которым может привести эта встреча. Сознание того, что у нее в памяти он скорее всего останется олухом, который не в состоянии сосредоточиться на том, что видит перед собственным носом, ничуть не помогало.

— Попробуйте завести еще раз, — предложил он, надеясь, что на его лице написано, будто он знает, что делает, и пока она обходила машину, чтобы залезть внутрь, он наклонился вперед, пытаясь разглядеть искры.

— Я видела вас раньше. — Ее голос глухо доносился из салона машины. — Вы не у «Ризингер-Жено» работаете?

— Откуда вы знаете? — спросил он, но гораздо больше его интересовало, почему один из проводов, идущих к аккумулятору, был отсоединен и свисал сбоку. Он нагнулся пониже, чтобы рассмотреть его внимательнее, благодаря этому движению мешочек с песком, который должен был свалить его с ног, только слегка коснулся его головы, и он растянулся рядом с машиной.

Головная боль пропала — теперь он вообще перестал ощущать свою голову, скорее у него на плечах очутился какой-то раздавленный гнилой фрукт. Он попытался встать, но не смог. Кто-то оттащил его от машины и перевернул на спину. Виверо увидел смутные очертания мужчины и женщины, той самой женщины, они возвышались над ним.