Пингвин папуа, которого можно узнать по белым пятнышкам на висках, гнездится только на субантарктических островах; но иногда он посещает Огненную Землю и острова, расположенные севернее в водах Тихого океана.
Самки испускают в воду гормональное вещество (феромон*), называемое фертилизином; фертилизин вызывает у самцов приступ беспорядочных судорог, настоящую пляску Святого Витта, вследствие которой самцы извергают сперматозоиды; самки в свою очередь извергают созревшие яйца — и происходит внешнее оплодотворение. (Тихоокеанский палоло (Eunice vendis), обитающий в южной части Тихого океана, ведет себя еще более неожиданным образом: в октябре-ноябре, точно на третий день после наступления последней четверти Луны, самец и самка отторгают заднюю часть своего тела, набитую зрелыми половыми продуктами, и эти части сами по себе поднимаются на поверхность, чтобы совершить акт зарождения новой жизни! Коренные жители островов Самоа употребляют эту „манну“ морскую в пищу, причем она весьма высоко ценится в гастрономическом отношении.)
23 ноября. 5.00 Волнение усиливается, ветер с запада крепчает. „Калипсо“ валится с борта на борт.
6.00. Открываю дверь кают-компании — там все вверх дном. На камбузе бешено стучат открывшиеся дверцы шкафов. По палубе катаются баллоны со сжатым воздухом. Все члены команды суетятся, пытаясь навести порядок. Одно хорошо — ныряющее блюдце и вертолет закреплены надежно.
9.30. Нас болтает все сильнее, а 10–12 дельфинам, присоединившимся к нам, хоть бы что!
Магелланов пингвин, как и пингвин Гумбольдта и капский пингвин, „заходит“ севернее остальных видов.
Аквалангисты потревожили пингвина около самого гнезда, но его гнев проявляется лишь в легком наклоне головы. Пингвины крайне любопытны и не очень пугливы.
Это главные отличительные признаки — широкие черные полосы на белой грудке и белом брюшке.
Они вовсю развлекаются: выпрыгивают из воды, катаются на носовой волне „Калипсо“. Это южные дельфины (La-genorhynchus australis), сородичи темных дельфинов (Lagenorhynchus obscurus), тех, что с таким изяществом резвились среди гладких китов.
11.30. Минуем вход в пролив, который Магеллан назвал, de todos los santos» (пролив всех святых); последующие же поколения дали проливу имя его первооткрывателя. Нас приветствует гигантский буревестник с полутораметровым размахом крыльев — он дважды пролетает над самой палубой. Когда 1 ноября 1520 года Магеллан вошел в этот пролив, то с наступлением ночи он увидел в южной стороне цепочку огней, зажженных на берегу туземцами. Поэтому он и решил назвать открытые им земли «Tierra del Fuego» — «Огненная Земля» (или, вернее, «Земля Огня»). Сейчас, проведи мы здесь хоть всю ночь, нам не удастся заметить никаких огней, кроме электрических.
Большинство огнеземельцев, как называют всех коренных жителей острова в делом, уже давно истреблено, а отдельные выжившие представители этой этнической группы с приходом ночи не зажигают на побережье никаких огней…
13.30. Идем вдоль восточного берега Огненной Земли. Курс на остров Эстадос, вдали уже виднеются его массивные очертания с зубчатыми вершинами, белыми от не стаявшего снега. Ветер совершенно стихает. Небо затягивается облаками.
16.00 Бросаем якорь в бухточке (так называемой бухте Кука), на берегу которой раскинулось небольшое поселение Пуэрто-Кук. Штиль. Температура воздуха 10 °C. Наверное, сегодня ночью все достанут теплые одеяла… Пока одна группа занимается на «Калипсо» различными делами, связанными с нашей техникой (проверка ныряющего блюдца, усовершенствование площадки для вертолета), другая группа
— Бебер Фалько, доктор Франсуа (судовой врач), доктор Дюги и капитан Бугаран — прыгает в зодиак и отправляется осмотреть остров 06-серваторьо, расположенный как раз напротив бухточки, где мы бросили якорь.
22.00. Отчет Фалько: «Остров, вернее островок, Обсерваторьо не выглядит таким громадным и грозным, как остров Эстадос. Это низменность, омываемая более светлой, чем вокруг, зеленой водой, здесь довольно солнечный микроклимат и растут мясистые растения. На берегу, в том месте, где мы высадились, сохранились грубо сколоченная хижина и вбитые в гальку колышки: видимо, бывшая тоня для ловли тюленей и рыбы. Но все пусто, поломано, заброшено. Остров Обсерваторьо похож на старинную книжку с картинками, полную рассказов о кораблекрушениях, об одиночках, выброшенных на необитаемый остров, и жестоких смертях. В нескольких метрах от места высадки мы нашли старое кладбище, заросшее буйными травами. Двадцать могил, железные и деревянные кресты, поставленные как попало и покосившиеся в разные стороны; на какой-то каменной плите единственная дата — 1900 год; вот и все… Нас охватывает какое-то странное гнетущее чувство.
Чтобы отделаться от него, принимаемся обследовать приютившую нас бухточку, ее непроходимые заросли бурых водорослей. Бурые водоросли — одни из самых крупных водорослей, они образуют основу богатых морских экосистем*, и, значит, в окрестностях бухточки должна быть богатая жизнь. Но пора возвращаться на „Калипсо“. И вдруг доктор Дюги, изучающий в бинокль горизонт, радостно вскрикивает: ему показалось, что среди скал промелькнуло несколько морских котиков редчайшего вида. Их прозвали „dos peIos“, потому что у них как бы два наложенных один на другой волосяных покрова.»
Утки-пароходы, хохлатые пингвины
24 ноября я занимаюсь подготовкой к новой вылазке на остров 06-серваторьо, а аквалангисты, ныряя прямо у борта «Калипсо», опробуют так называемые, «unisuit» — «сухие» гидрокостюмы, в которых им предстоит погружаться в холодных водах Огненной Земли, а затем и в Антарктике. Один за другим, одетые в новую ярко-красную форму, они исчезают под водой. Через сорок пять минут аквалангисты возвращаются на поверхность, они в восторге: ни один из них ничуть не промок и не замерз.
В девять на двух зодиаках покидаем «Калипсо». Со мной Фалько, Сюмьян, Колен Мунье, доктор Дюги и Костельо. Полный штиль. Накрапывает ледяной дождик. Пока мы идем к острову, каждый изо всех сил дует себе на пальцы, чтобы они не окоченели… Мы намереваемся обойти вокруг всего острова на зодиаках, стараясь не упустить ни одного из его богатств. Если понадобится, будем высаживаться на берег и нырять под воду. Только вот как плыть — по часовой стрелке или против? Решаем плыть против!
Нам видно, как вдали от бухточки, где причаливала вчера группа Фалько, перелетают со скалы на скалу большие черно-белые утки, но определить, какого они вида, с такого расстояния невозможно.
На южном и юго-восточном побережье острова Оберваторьо нас больше всего поразили разнообразные «выступления» морских птиц, в частности белобрюхих бакланов и уток. Я не оговорился — именно «выступления», потому что у нас создалось полное впечатление, что мы присутствуем на концерте. Ныряющие утки — сильные птицы пепельносерого цвета с желтыми лапками и клювом, непревзойденные подводные пловцы, которые, однако, не способны летать, — выходя из грота, исполняют для нас первоклассный номер: быстро-быстро мчатся по волнам, гребя крыльями, как веслами… Испанцы называют этот вид pato a vapor; точно так же — «steam duck», то есть «утка-пароход», — окрестил его, впервые увидев, Фицрой, капитан «Бигля». На языке же ученых этот вид называется Micropterus patagonicus. Крылья уток-пароходов, дальних родичей кряквы, слишком малы, чтобы поднять в воздух тяжелое тело (6-10 кг). Когда птицы машут крыльями, они действительно становятся похожи на лопатчатые колеса пароходов начала XIX века…
