Тема скромного на первый взгляд очерка «Иван Савич Поджабрин» — совсем не очерковая. Это пошлое искажение глубоко человеческой, гуманной потребности в «красоте», потребности, отличающей человека от животного. Ведь Гончаров на протяжении всей своей жизни изучал человека как искателя красоты, от примитивной донжуанской психологии Ивана Савича Поджабрина и слуги Валентина до религиозных исканий красоты Христа (как, например, Райский), считая потребность в красоте ведущим рычагом «очеловечения» человека. Гончаров во многих своих произведениях — от «Ивана Савича Поджабрина» (1842) до «Мая месяца в Петербурге» (1891) — изображает искателя красоты. При этом он трансформирует так называемые «мировые образы». В особенности внимательно отнесся романист к образу Дон Жуана как искателя высокого идеала — в женщине, в женской красоте. Иван Савич — пожалуй, первый Дон Жуан в гончаровском творчестве, причем Дон Жуан карикатурно мелкого масштаба. За ним в творчестве писателя появятся и другие, в которых «карикатура» совместится с высокими устремлениями духа, как, например, в Райском.

Однако повести и очерки уже мало удовлетворяли писателя. Его мыслям было слишком тесно в очерковых рамках. Сразу после очерка «Иван Савич Поджабрин», в 1843–1844 годах, Гончаров начинает работать над романом «Старики». Об основной идее этого произведения мы узнаем из письма В. А. Солоницына Гончарову от 6 марта 1844 года: «Предположение Ваше показать, как два человека, уединясь в деревне, совершенно переменились и под влиянием дружбы сделались лучше, есть уже роскошь». Здесь впервые серьёзно проявилась одна характерная черта Гончарова: его высокая требовательность к себе и вечное сомнение в своих силах. Рукопись неоконченного романа передаётся колеблющимся Гончаровым Солоницыну, который пишет: «Вам, почтеннейший Иван Александрович, грех перед Богом и родом человеческим, что Вы только по лености и неуместному сомнению в своих силах не оканчиваете романа, который начали так блистательно. То, что Вы написали, обнаруживает прекрасный талант». Несмотря на дружеские увещевания, Гончаров уничтожил свой первый роман, содержание которого, впрочем, не пропало втуне: мотивы «Стариков» обнаруживаются и в «Обломове», и в «Обрыве». Но главное, примерно в это же время он пишет свой первый роман «Обыкновенная история»(1847). По признанию самого писателя, роман был задуман в 1844 году, а писался в 1845–1846 годах. Однако воспоминания A.B. Старчевского[147] подтверждают, что роман в его первой редакции существовал уже в 1844 году. Гончаров читал свой роман в салоне Майковых, и притом неоднократно. После каждого чтения мнения слушателей анализировались, автором производился отбор мнений, и в текст произведения вносились коррективы. Но и в ходе самого чтения романист, прекрасно чувствовавший аудиторию, сам начинал вносить правку в текст. Такие чтения для не совсем уверенного в себе Гончарова имели принципиальное значение. Точно так он читал впоследствии и «Обломова», и «Обрыв», и даже свои поздние очерковые произведения. A.B. Старчевский вспоминал: «… Я явился в семь часов вечера к Майковым и застал там всех наших знакомых. Спустя четверть часа Ив[ан] Ал[ександрович] начал читать свою повесть. Все мы слушали ее со вниманием. Язык у него хорош; она написана очень легко, и до чаю прочитано им было порядочно. Когда разнесли чай, начались замечания, но они были незначительны и несущественны. Вообще, повесть производила хорошее впечатление. Чтение продолжалось несколько вечеров сряду, и, по мере ближайшего знакомства с действующими лицами, все чаще и чаще становились замечания… Ив[ан] Ал[ександрович] обратил внимание на некоторые замечания самого младшего из нас, Валерьяна Майкова, и решился сделать изменения в повести «Обыкновенная история», сообразно с указаниями молодого критика. Конечно, Ив[ан] Ал[ександрович] во время чтения своей повести при многочисленном обществе сам лучше других замечал, что надобно изменить и исправить, и потому постоянно делал свои отметки на рукописи, а иногда и просто перечеркивал карандашом несколько строк. Но все же переделка эта потребовала немного времени, потому что, спустя несколько дней, опять назначено было вторично прослушать «Обыкновенную историю» в исправленном виде».[148]

«Обыкновенная история» свела Гончарова с кружком

В. Г. Белинского: «Я с ужасным волнением передал Белинскому на суд «Обыкновенную историю», не зная сам, что о ней думать». Роман был передан Гончаровым через хорошего знакомого М. А. Языкова, которому, впрочем, показалось, что рукопись «плоховата» и что «печатать не стоит». Он продержал рукопись у себя целый год! И лишь когда он обмолвился о романе Некрасову, тот взял у него «Обыкновенную историю». Некрасов был тонким ценителем литературы, о чём свидетельствуют его многочисленные рецензии. Как издатель, он имел особенный нюх на талантливые произведения. Некрасов сразу понял, что перед ним не рядовое произведение, и передал наконец рукопись Белинскому. Ни одним словом не упомянул Гончаров в течение своей жизни «дружескую услугу» Языкова, из-за которого потерял целый год! А ещё говорят порою о плохом характере Гончарова…

Кружок Белинского состоял из личностей известных. Здесь бывали H.A. Некрасов, И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский, П. В. Анненков, порою критика посещали А. И. Герцен, В. П. Боткин и др. С многими членами кружка Гончаров поддерживал отношения до конца жизни. Правда, не всегда эти отношения были безоблачными. В своё время Тургенева он обвинит даже в плагиате, и состоится литературный «третейский суд». Не всегда ровно складывались отношения и с Достоевским, который сразу воспринял Гончарова как соперника в литературе, и соперника счастливого. В письме к своему брату М. М. Достоевскому от 1 апреля 1846 года автор «Бедных людей» и «Двойника» высказался о Гончарове: «Явилась целая тьма новых писателей. Иные мои соперники. Из них особенно замечателен Герцен (Искандер) и Гончаров. 1-й печатался, второй начинающий и не печатавшийся нигде. Их ужасно хвалят. Первенство остается за мною покамест и надеюсь, что навсегда…»

Общение с Белинским очень много дало молодому писателю. Однако Гончаров весьма трезво просеивал полученную информацию. Он глубоко усвоил многое из эстетических воззрений Белинского, но ко времени встречи с ним он был уже сложившимся человеком со своими взглядами. Тем не менее личность критика произвела на него огромное впечатление, разговоры в кружке Белинского обогатили писателя трезвым взглядом на современную жизнь, ещё более расширили его кругозор.

Роман читали в тесной квартирке Белинского в начале 1846 года. И. И. Панаев вспоминал: «Белинский все с более и более возраставшим участием и любопытством слушал чтение Гончарова и по временам привскакивал на своем стуле, с сверкающими глазами в тех местах, которые ему особенно нравились… Гончаров несколько вечеров сряду читал Белинскому свою «Обыкновенную историю». Белинский был в восторге от нового таланта, выступавшего так блистательно, и все подсмеивался по этому поводу над нашим добрым приятелем М. А. Языковым…» Критик первым угадал особенный характер необычайного дарования Гончарова. В статье «Взгляд на русскую литературу 1847 года» он писал об авторе «Обыкновенной истории»: «Он поэт, художник — и больше ничего. У него нет ни любви, ни вражды к создаваемым им лицам, они его не веселят, не сердят, он не дает никаких нравственных уроков ни им, ни читателю… Из всех нынешних писателей он один, только он один приближается к идеалу чистого искусства… у г[осподина] Гончарова нет ничего, кроме таланта; он больше, чем кто-нибудь теперь, поэт-художник… К особенностям его таланта принадлежит необыкновенное мастерство рисовать женские характеры». Здесь много верного, хотя писательский характер Гончарова несколько выпрямлен: Гончаров не был-таки чужд морализма и желания преподнести «нравственный урок».