— Как тебе показалось, город все тот же?

— Не совсем. Но я ожидал увидеть больше изменений со времени моего последнего визита сюда.

— Напомни, когда ты приезжал?

— Чуть больше года назад. — Ни отодвинул свой экземпляр контракта и сложил руки на столе перед собой. — Теперь уже англо-китайское соглашение подписано и ратифицировано. Присоединение должно произойти через девять лет. Все определено. Я считал, что так называемые «умные деньги» исчезнут из города, и Гонконг останется полупустым.

— Конечно, и некоторые компании действительно Ушли из города, — согласился Саймон. — Но я по-прежнему здесь. «Д. Ю.» еще несколько лет назад приняла четкое решение остаться в Гонконге. О, я не говорю, что у нас нет некоторых планов на случай непредвиденных обстоятельств, как и у всех. Но сейчас мы решили, что нам надо сконцентрироваться на том, что мы умеем делать лучше всего, что настоящие гонконгцы умеют делать лучше всего. То есть делать деньги. Девять лет. Еще есть время для бизнеса.

— А потом?

— Я спокоен.

— А кое-кто нет. Когда ведущий Международный торговый дом Гонконга решил перевести свою штаб-квартиру на Бермуды, многие проницательные люди взяли это на заметку.

— Да, «Мэтсесон» ушла, и посмотри, что они потеряли.

— Должен заметить, что все выглядит точно так же, как и раньше, — задумчиво заметил Ни. — Все тот же блеск напоказ. Все тот же рэкет на улицах. Все также днем и ночью сносятся дома, а на их месте возводятся новые. Это меня удивило.

— Внешнее впечатление обманчиво, — сказал Саймон. Я бы не сказал, что ничего не изменилось. Тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год был не особенно удачным для Гонконга, если сравнить, например, с Тайбэем или с Куала-Лумпуром.

— Да?

— За этой внешней деловой активностью скрывается беспокойство. При этом люди не столько боятся за свои деньги… Большей частью они перевели их в безопасные места.

— Тогда что же тревожит их на самом деле?

— Они беспокоятся, что будет с их уровнем и образом жизни, а также правами, когда город присоединится к КНР. Они уже осознали тот факт, что англичане уходят. Не будет больше неприкосновенности личности, не будет белых начальников, которым можно будет пожаловаться на дорожных полицейских-китайцев. Да, законы останутся английскими, хотя бы на какое-то время, но КНР ужесточит их.

— И, конечно, это ужесточение заботит…

— Верно. Китайская мощь, помноженная на китайский социалистический менталитет. Когда я говорю, что люди начинают кое-что сознавать, я именно это имею в виду. Ты считаешь, что все выглядит так же, и я понимаю, о чем ты. Но завтра мы сходим в ресторан, и ты начнешь замечать, что же изменилось.

— Да? Уж рестораны-то — это последние места, где что-либо меняется.

— Сам увидишь. И услышишь. Для начала тебе даже не понадобятся ушные затычки, как прежде. Теперь в Гонконге разговаривают очень тихо — ты можешь представить себе такое, Сви-Кам? Люди не знают, кто может оказаться за соседним столиком. КНР уже здесь. Ее присутствие ощущается везде.

— Разве так было не всегда?

— Может, и было, но сейчас они вылезают на свет. Возьми банковское дело. В Китайский банк входят тринадцать банков. Их присутствие здесь очень значительно. У них есть свой филиал — биржа Чан Мао. А ты слышал про «Коник», которую они перекупили? На прошлой неделе сюда приезжал один из ее вице-президентов Чан Яньцин. Он устроил бизнес-семинар…

Загудел интерком. Саймон нажал на кнопку.

— Да, Мери?

— Вы просили напомнить, когда будет восемь пятнадцать, мистер Юнг.

— А, спасибо.

— Сегодня вечером еще что-нибудь будет?

— Нет, спасибо, Мери. Ты можешь идти домой. Доброй ночи. Да, автоответчик, ладно?

— Конечно, мистер Юнг. Доброй ночи.

Саймон с извиняющимся видом улыбнулся Ни.

— Я прошу прощения, но мне надо ехать на прием к губернатору. Прибыла торговая делегация из Лондона…

— О, прошу меня извинить. Я чересчур надолго задержал тебя.

— Вовсе нет, это я прошу прощения за то, что должен тебя покинуть. Послушай, почему бы нам не отложить подписание до завтра? Мы можем не торопиться с этим.

— Если у тебя все же найдется несколько минут, я бы предпочел заняться этим сейчас. Тогда завтра мы с чистой совестью сможем приступить к социологическим наблюдениям, начав с ресторана.

Саймон рассмеялся и достал ручку.

— Хорошая мысль. — Он подвинул к себе экземпляр договора о совместной деятельности по производству компьютеров. — Пометим сегодняшним числом?

— Конечно. — Ни посмотрел на свои кварцевые часы. — Сегодня тридцать первое июля.

Они подписали оба экземпляра договора, и Саймон запер свой экземпляр на ночь в сейф. Затем оба вошли в лифт и спустились вниз, продолжая рассуждать о будущем Гонконга.

— Ненавижу эти «торговые» приемы, — пробормотал Саймон. — Конечно они необходимы, чтобы сохранять доверие друг к другу. Сегодня после обеда мои дети прилетели на каникулы. Все, что мне сейчас хотелось бы, так это поехать домой и побыть с ними.

— Я тебя понимаю. Как ты думаешь, они вернутся сюда жить в конце концов?

— Сомневаюсь. Они не горят подобным желанием. И они только что получили британские паспорта. Оба имеют право жить в Англии, если захотят. Но мне стоило многих трудов выправить им эти паспорта на Лоуэр-Алберт-роуд.

— Почему? — спросил Ни. — Ты ведь англичанин. Почему ты не можешь просто заполнить анкету и получить английские паспорта для своих детей?

— Потому что ни я, ни мой отец не были рождены в Англии. Это все очень запутано. Я всегда имел только гонконгский паспорт, поскольку до недавнего времени все эти чертовы формальности ничего не значили.

— Но теперь ты попросил британское подданство?

— Нет. Я же сказал: я остаюсь здесь. Кроме того… — Саймон ухмыльнулся. — Я использовал весь свой блат для того, чтобы сделать паспорта своим детям. По затратам эти бумажки стоят получения рыцарского достоинства.

Лифт опустился на первый этаж, и двое мужчин вышли в холл. Когда Саймон подошел расписаться в книге приходов и уходов у охранника, его взгляд задержался на газете, которую кто-то оставил на столике у телефона контрольно-пропускной службы.

— Ты уже читал? — Саймон ткнул пальцем в заголовок. — О моем отце? Я сам узнал об этом пару часов назад, но это уже выплыло наружу.

— Значит, указ вступил в силу, — сказал Ни, пробежав глазами статью.

— Да, прошлой ночью, по лондонскому времени. Указ из двух параграфов о продлении полномочий Томаса Эдварда Юнга на посту главы Корпорации сроком еще на десять лет прошел финальную стадию одобрения — палату лордов. Поэтому отец вынужден будет остаться здесь.

— Ты рад за него? — спросил Ни.

— Я думаю, что это ему чертовски на руку. Хотя это подтверждает то, о чем я говорил раньше: будущее может быть не безоблачным, но степень риска остается такой же, что и раньше. Пойдем, Сви-Кам. Я подвезу тебя до отеля.

Цю упал в песок, поджидая остальных, и поднес бинокль к глазам. Катер шел к опреснительному заводу со скоростью примерно в двадцать узлов. Вспыхнул прожектор, обшаривая воды Глубокой бухты. Цю выругался.

— Быстрее!

Е Юмэй лихорадочно подсоединял провода к генератору. Он закрутил гайки на последнюю нитку резьбы. Все в порядке. Катер был от них не больше чем в 500-х метрах.

— В воду! Подожди, а пистолет?

Цю оставил «стечкин» на пляже чуть повыше, так чтобы волна не лизнула его. Оружие было хорошо видно в свете прожекторов. Диверсанты зашли в море достаточно далеко и поплыли. Полицейский катер уже находился как раз между ними и подводной лодкой, притаившейся в главном судоходном канале. Следующий луч прожектора наверняка высветит троих пловцов.

Цю вошел в море и двинулся вперед, разматывая за собой провод, пока не почувствовал, что вода дошла ему до лодыжек. Е Юмэй уже поджидал его. Цю сунул ему последний плавучий мешок и резко приказал: «Пошел!»