Это было ужасно, просто немыслимо. Через полчаса, когда Эндрю уехал, Джина изо всех сил старалась даже не думать об этом. К полуночи она пришла к безрадостному выводу: бессмысленно притворяться, будто все в порядке. Предложение Эндрю — продать дом, перебраться в маленькую квартиру и жить на проценты даже не принималось в расчет. Джина провела всю жизнь в этом доме, и будущее было достаточно жутким и без того, чтобы лишиться единственного пристанища.

Работа… Джина вздрогнула при одной мысли об этом. Не считая двух ужасных лет, когда она кочевала из одного офиса в другой в поисках относительно сносного занятия, Джина никогда не работала. Эндрю ворвался в ее жизнь, и она без сожаления рассталась с такими скучными вещами, как рабочее расписание, офисные интриги и пятнадцатиминутные перерывы на чай. Заботиться о муже и вести хозяйство — вот все, чего она хотела, отныне и вовеки.

Мысль о том, чтобы пустить в дом посторонних — жильцов, арендаторов, съемщиков и так далее, — была не менее тревожной. Чтобы обдумать этот неприятный вариант, Джина налила себе водки с тоником. Кто, в конце концов, не слышал кошмарных историй о подозрительных, лживых, зловещих, а иногда и просто помешанных людях, которые сначала вводят хозяйку в заблуждение, а потом выносят из дома все, что там есть, или просто убивают бедняжку? Джина с легкостью вообразила собственные останки, лежащие в холодильнике, и отхлебнула из бокала. А потом поняла: нервы вот-вот сдадут. Тоник был совсем безвкусный.

— Я не понимаю, — с вызовом произнесла Катерина, — почему вы это делаете. Зачем навестили мою мать и предложили ей, то есть нам, поселиться у вас?

«Жаль, — подумала Джина, — что девочка не унаследовала от Иззи ее беззаботность. Слава Богу, дом достаточно большой».

— Я вовсе не предлагала поселиться у меня, — сдержанно ответила она. — Я предложила Иззи снять комнату, и она согласилась.

Катерина бросила сумки и чемоданы на узкую кровать и осмотрелась. Кремовые стены, белые занавески, бежевый ковер — не впечатляюще, но на редкость чисто.

— Но почему?

Джина решила играть с Катериной по ее правилам.

— Исключительно от отчаяния. Если хочешь знать, — невозмутимо добавила она, — мне нужны деньги.

— Разумеется, — пробормотала девушка, даже не пытаясь придать голосу язвительности.

Подойдя к окну, она взглянула на голые верхушки деревьев, на элегантные крыши соседних домов и на блестящие дорогие машины, стоящие вдоль улицы. Слова Джины о том, что она нуждается в деньгах, звучали настолько нелепо, что впору было засмеяться, но Катерина находилась не в том положении. И вдобавок Иззи настояла, чтобы она хорошо себя вела.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности, — неловко отозвалась Джина. — Надеюсь, вам здесь будет хорошо.

— Нам всегда хорошо, — огрызнулась Катерина. — Где бы ни жили.

Взглянув в окно, она заметила старый белый фургон, подъезжающий к дому.

— Отлично, Джейк везет оставшиеся вещи. Я лучше спущусь и помогу ему припарковаться.

— Припарковаться, — повторила Джина, бледнея при виде непрезентабельной колымаги с длинноволосым мужчиной за рулем. По соседству Марджори Харлингхэм подрезала форзицию в саду. Оставалось надеяться, что Джейк со своим фургоном не задержится здесь надолго.

— Поверить не могу! Потрясающе! — воскликнула Иззи вечером.

Впервые увидев свой новый дом и с облегчением обнаружив, что отношения между Катериной и их новой хозяйкой не так плохи, как она боялась, Иззи засияла. Дочь, судя по всему, решила вести себя прилично, дом был прекрасный, и в нем даже работало отопление…

Вечером Иззи, уютно устроив загипсованную ногу на коленях у Джейка, рассказывала о своем пребывании в больнице. Рейчел, жена Джейка, открыв очередную бутылку вина, радостно подпевала магнитофону — единственной вещи из бытовой техники, принадлежащей Иззи. Катерина, лежа на полу, ела изюм и листала старый фотоальбом, прерываясь время от времени, чтобы показать гостям пикантный снимок Иззи в зените славы.

Джина грустно ютилась на краешке стула. Она казалась себе человеком, утратившим контроль над собственной вечеринкой. Не имея времени на то, чтобы думать об Эндрю — размышления о жизни с ним стали приятным, даже необходимым ритуалом, — она чувствовала, что будто лишилась чего-то. Иззи, Катерина и их друзья так свободно чувствовали себя в обществе друг друга, что Джина еще острее ощутила себя чужой. «Это мой дом, — напомнила она себе, — пусть даже утром еще безупречная комната для гостей стала неузнаваемой».

Несмотря на длинные волосы и золотые серьги, Джейк оказался абсолютно нормальным парнем, и все-таки Джина обрадовалась, когда они с Рейчел, наконец, собрались уходить. Он свободно мог бы прочесть лекцию по истории в любом из крупнейших лондонских институтов, но Джина неустанно думала о том, что скажут соседи по поводу его жуткого фургона. Теперь, когда гости удалились, она могла последовать их примеру — укрыться в собственной комнате, посидеть в тишине и подумать об Эндрю…

— Не уходите, — попросила Иззи, перекатываясь на бок и пытаясь дотянуться до полупустой бутылки вина. — Блин, не достану. Кэт, окажи мне услугу, детка. Наполни бокал Джины до краев. Джина, да не нервничайте вы. Ну же, расслабьтесь.

Расслабиться было нелегко, особенно по приказу. Джина сидела, положив ногу на ногу, и не знала, что делать с руками. Взглянув на часы, она сказала:

— Мне, наверное, пора…

— Нет, не пора, — неожиданно возразила Катерина и протянула Джине бокал. — Вы сейчас выглядите гораздо лучше, чем раньше, только по-прежнему дергаетесь. Может, расскажете маме, что стряслось с вашим бывшим мужем? Мама здорово умеет подбадривать.

Катерина все еще не могла простить Джину за себялюбие, но одновременно ей было совестно за собственное поведение.

— Чистая правда, я в этом профи, — заявила Иззи, и ее темные глаза блеснули. — Расскажите мне все в подробностях. Как несправедливо, что мужчины такие свиньи. И почему, интересно, мы их любим?

— …он был всей моей жизнью, — прошептала Джина через пятнадцать минут. Ее бокал волшебным образом опустел. — Когда мы только поженились, я думала, у нас будет настоящая семья. Но Эндрю сказал, дети не нужны, для счастья достаточно нас двоих. Потом, каждый раз, когда я об этом заговаривала, он твердил, что не хочет детей… Это слишком большие расходы, занимает много времени, ему нужно сосредоточиться на карьере… А если я огорчалась, он дарил мне красивое колье или вез куда-нибудь на выходные… Я очень хотела ребенка, но Экдрю всегда удавалось убедить меня в своей правоте. А теперь, — скорбно закончила она, — он обрюхатил другую и сразу передумал. В итоге я осталась без мужа и детей, и уже поздно это исправить. Я слишком стара, чтобы иметь ребенка. У меня ничего нет, все пропало…

Иззи, которая до сих пор внимательно слушала, явно была сбита с толку.

— Прошу прошения, — сказала она, нахмурившись, — но я с тобой не согласна. Твой муж, конечно, дерьмо, но почему же «все пропало»?

— Потому что сейчас у меня нет ни мужа, ни ребенка, — с раздражением повторила Джина. — Если бы это случилось десять лет назад, я бы вышла замуж за человека, который хочет детей.

Иззи нахмурилась еще сильнее.

— Но тебе всего тридцать шесть.

— Вот именно! Сколько времени пройдет, прежде чем мне вообще захочется подумать о другом мужчине? Прежде чем я найду человека, за которого смогу выйти замуж? Это несправедливо. — Джина шмыгнула носом, в глазах заблестели слезы. — Будет поздно, я стану чересчур старой.

— Ты с ума сошла. — Иззи быстро села и пролила полбокала себе на колени. — Если ты так сильно хочешь ребенка, просто заведи его. Никто тебе не мешает.

Джина ненадолго задумалась, что это такое — быть похожей на Иззи, жить беспечно и с пренебрежением относиться к условностям, которые правили ее собственной жизнью. Но пропасть была слишком велика, даже после трех бокалов вина.