Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Сейчас еду заказать спальное место на воскресенье. К вечеру устаю очень — это топтанье на одном месте очень утомляет. Жакен взял себе 7 Принцесс. Denis Roche берет Березы… Пусть Маковский не забудет написать в Сецессион, чтобы они и эмали княгини прислали. Приехать мне было необходимо — иначе княгиня бы расстроилась. Теперь очень довольна. Пиши, как у Тебя?

Целую всех крепко. Думаю сходить к доктору — говорят, очень хороший. Целую Николай Рерих»[126].

Париж наконец признал Н. К. Рериха. Его картины на выставке, организованной М. К. Тенишевой, имели большой успех. В первый день было продано сразу 10 картин.

22 ноября 1907 года Николай Константинович восторженно писал своей жене из Парижа:

«Четверг. 6 часов вечера. Милый и дорогой Мисик.

Сейчас было открытие. Хорошо обошлось. Много народу. Отзывы прямо восторженные. Голубевы взяли этюд (400 фр.). Княгиня [М. К. Тенишева] — ангелов (450 фр.). Архитектор [Павел Федотович] Алёшин — Руслана (180 фр.). В субботу будет Министр. Завтра начнется пресса!

Спешу послать. Из… посольства никого не было. Верно, Принцесса надула. Поклон от де Прекура Ривьера, Жакена.

Целую крепко, Майчик.

Завтра — у доктора. Де Прекур Ривьер — князю [П. А. Путятину] поклон. Страшно устал — с 1 часа до 6 часов на ногах»[127].

В Париже Рерих пробыл недолго, он даже не остался на закрытие выставки, но успел побывать на первом чтении, ставшей впоследствии знаменитой, драмы Дмитрия Мережковского «Павел I», вошедшей в трилогию «Царство зверя», и познакомиться с поэтом Николаем Гумилевым. Успех Парижского салона был грандиозный, но был и скандал. Сергей Дягилев подговорил К. Е. Маковского написать разгромную статью о выставке Тенишевой. Вместо статьи 29 ноября в «Петербургской газете» вышло интервью, где среди прочего приводились такие слова К. Е. Маковского:

«Подобного безобразия я в жизни не видел… Выставка состоит из картин, написанных в каких-то серых, грязных тонах и повешенных вперемежку с разными тряпками, изделиями княгини Тенишевой»[128].

Николай Рерих был расстроен таким отзывом о своих картинах, которых на выставке было более ста тридцати, и 2 декабря 1907 года в газете «Слово» появилось другое интервью, названное журналистом Н. Г. Небуевым «Негативы». Николай Рерих отвечал Константину Егоровичу Маковскому: «Я возмущен, взбешен, хотя это на меня вовсе не походит. Бесит меня русская скверная привычка — вредить всему русскому, пользуясь для этого хотя бы клеветой… Ведь все от строки до строки неправда, что он говорит про выставку княгини Тенишевой… Не мне, конечно, говорить о достоинстве картин, выставленных там мною и Билибиным, — нас только двое, но мы представлены полно. Но я считаю долгом отметить, насколько французы заинтересованы нами. И у меня, и у Билибина французское правительство купило по картине для музея Люксембургского. Купило в конце года, в декабре, когда обычно никаких покупок не делается… Из тенишевских „тряпок“ в первый же день продано на 3000 франков. Да публикой куплено в первый день у меня 10 картин, а у Билибина — 8. Подобного успеха никто из участников не ожидал. Да и не мог ожидать… Исполать ей [Тенишевой] за то русское дело, которое она совершает на чужбине, не слыша от своих соотечественников ничего, кроме непонятной, ни на чем не основанной травли… Из истории русского искусства Талашкина не выкинуть. Особенно теперь, когда оно так нашумело в Париже»[129].

В это время Е. К. Святополк-Четвертинская, подруга княгини Тенишевой, писала Н. К. Рериху об успехе выставки:

«9/22 декабря 1907 г. Париж

…Последние новости — это, что три дня назад приезжал посол с г. Нелидовой. На выставке много народу. Вышивки все распроданы. Через неделю закрытие… Вообще, французы довольны этой выставкой, говорят „не банально“… Вот Билибина совсем не заметили на выставке Дягилева, а теперь говорят, что его значение будет как Walter Crane'а…»[130]

Вскоре после знакомства Николая Рериха со своим тезкой Николаем Гумилевым в журнале «Весы» появилась статья поэта, описывающая эту встречу и саму выставку:

«„Выставка нового русского искусства в Париже“ 5 декабря н. ст. состоялась I’inaiguration[131] выставки нового русского искусства в Париже. Нужды нет, что в ней участвуют всего пять артистов и что помещение на rue Caumartin[132] очень мало, — оригинальность замысла, дополненная большим художественным вкусом, искупает все. Устроители хотели здесь представить ту часть русского искусства, которая занимается воскрешением старинного стиля и, что еще интереснее, — старинной жизни. Поэтому здесь старательно изгнан элемент антикварности или подражательности, и художники еще раз хорошо доказали мысль, что тот, кто действительно поймет и полюбит русскую старину, найдет ее только в своем воображении.

Королем выставки является, бесспорно, Рерих. Мне любопытно отметить здесь его духовное родство с крупным новатором современной французской живописи Полем Гогеном. Оба они полюбили мир первобытных людей с его несложными, но могучими красками, линиями, удивляющими почти грубой простотой и сюжетами, дикими и величественными, и, подобно тому, как Гоген открыл тропики, Рерих открыл нам истинный север, такой родной и такой пугающий.

Из больших картин Рериха наиболее интересна изображающая „Народ курганов“, где на фоне северного закатного неба и чернеющих елей застыло сидят некрасивые коренастые люди в звериных шкурах; широкие носы, торчащие скулы — очевидно, финны, Белоглазая Чудь. Эта картина параллельна другой, бывшей в Salon d'Automne[133]. Там тоже северный пейзаж, но уже восход солнца, и вместо финнов — славяне. Великая сказка истории, смена двух рас, рассказана Рерихом так же просто и задумчиво, как она совершилась, давно-давно, среди жалобно шелестящих болотных трав.

„Песня о викинге“ — вещь изысканная по благородству красок, серых, синей и бледно-оранжевой: от сбегающего вечера еще суровее старые стены дедовского дома, белокурая грустная девушка поет о ком-то далеком, а перед нею, среди сверкающего облака в яростной схватке сшиблись две призрачные ладьи.

„Сокровище Ангелов“ — камень с изображением дракона на одной стороне и распятого человека на другой. Это — вековое сопоставление добра и зла, и его ревниво охраняют толпы ангелов, прелестных ангелов XII века монастырской России.

Интересна была мысль поставить рядом Рериха и Билибина, одного — как представителя скандинавских и отчасти византийских течений в русском искусстве, другого — как поборника течений восточных. Билибину удалось создать ряд вещей чарующих и нежных, des petites merveilles[134], как сказал один известный француз, говоря о его картинах. Наверно, такие же грезы смущали сон Афанасия Никитина, Божьего человека, когда, опираясь на посох, он шел по бесконечным степям к далекому и чудесному царству Индейскому. Былина о Вольге, это самое величественное произведение русского духа’, нашла в Билибине чуткого ценителя и иллюстратора, передавшего всю ее своеобразную красоту. Кроме „Вольги“ на выставке есть его иллюстрации к „Золотому петушку“, „Царю Салтану“ и вещи, рисованные для „Золотого руна“.

Княгиня Тенишева выставила свои эмали и керамику и. кроме того, работы крестьянок Смоленской губернии, сделанные под ее наблюдением. Она и проповедуемое ею крестьянское искусство имеют большой успех в Париже, так что многие вещи уже проданы, некоторые даже французскому правительству.

Два остальных экспоната — архитектор Щусев и скульптор барон Рауш фон Траубенберг — выставили очень мало, но оба, особенно последний, обнаруживают вкус и любовное изучение старины.

вернуться

126

ОРГТГ, ф. 44, д. 355.

вернуться

127

ОРГТГ, ф. 44, д. 354.

вернуться

128

Петербургская газета. 1907. № 328. 29 нояб. «У К. Е. Маковского».

вернуться

129

Слово. 1907. № 320. 2 дек. / Н. Шебуев «Негативы».

вернуться

130

ОРГТГ, ф. 44.

вернуться

131

Презентация (фр.).

вернуться

132

На улице Камертон (фр.).

вернуться

133

Осеннем салоне (фр.).

вернуться

134

Маленьких прелестей (фр.).

30
{"b":"177140","o":1}