Подобные слова крайне редко можно было услышать на пуб личных собраниях в 1929 г., и произведенный ими эффект был «ошеломляющим». Павлов к тому же смутил аудиторию внезап ным переходом от антикоммунистической полемики к просьбе почтить память Сеченова вставанием. Подняться или не поднять ся? Наталия Траугот, присутствовавшая в зале, вспоминала 60 лет спустя: «Все страшно боялись встать, а в то же время нельзя было не встать» **. Все поднялись, нервно оглядываясь. Многие коммунисты после этого демонстративно покинули зал.

КОММУНИСТЫ ПАВЛОВА

Быстрый рост лабораторий Павлова в 1920х гг. привлек туда работников с широким спектром политических взглядов. Неко торые из них в прошлом служили в белой армии; у Павлова они нашли защиту и могли свободно выражать свои мнения (и даже обмениваться антисоветскими шутками). Коммунисты и воин ствующие советские студенты часто жаловались на то, что бли жайшие сотрудники Павлова систематически препятствовали их попыткам наладить отношения со знаменитым физиологом.

К концу 1920х гг. среди сотрудников Павлова было также около 10 членов коммунистической партии. Партийные ячейки в Академии наук и Институте экспериментальной медицины были все еще довольно слабыми, и, судя по сохранившимся про токолам их заседаний, они в то время были больше заинтересо ваны в снискании расположения Павлова, чем в оспаривании его политической идеологии и поведения: знаменитый ученый был . * См. [82, л. 6]. Эта часть речи Павлова была исключена из версии,

опубликованной в [83, с. 84—88].

** Этот рассказ о реакции аудитории основан на моем интервью с

Л. Г. Лейбсон (1 декабря 1990 г.) и интервью с Н. Н. Траугот, запи

санном Ю. А. Виноградовым (5 февраля 1989 г.). Павлов и большевики 711 фигурой слишком важной для рядовых коммунистов, чтобы противостоять ему. Эти партийные ячейки тем не менее явля лись еще одной чужеродной «властной структурой» в лаборато риях Павлова.

Павлов часто бранил этих «господ коммунистов», но в целом придерживался принципа — оценивать своих сотрудников толь ко по их научной работе. Однажды, в начале 1920х гг., он, как говорят, настаивал, чтобы один из его коллег подчиненных, П. К. Анохин, сделал выбор между коммунистической партией и его лабораторией *. Тем не менее ученый относился с большим уважением, по меньшей мере, к двум своим сотрудникамком мунистам — Е. А. Асратяну и Л. Н. Федорову.

Взаимоотношения Павлова с Федоровым являли собой при мер его практического сотрудничества с членом партии. Выпус кник медицинского факультета Томского университета, специ ализировавшийся по физиологии и нервным болезням, Федоров с 1921 г. преподавал там экспериментальную физиологию и в июле 1923 г. стал «политическим комиссаром» университета. Вскоре после этого Совнарком командировал его на работу в ла бораторию Павлова в Институт экспериментальной медицины. Федоров стал первым коммунистом, работавшим в его стенах. Он быстро поднялся в должности от лаборанта до старшего научно го сотрудника (работая одновременно заместителем заведующе го Губздравотделом Ленинграда) [84].

Действительно интересуясь научной работой, Федоров попро сил в 1925 г. освободить его от других административных обя занностей, выполняемых им по поручению партии, чтобы более плодотворно работать в науке. «Я единственный партийный ра ботник, работающий в лаборатории Павлова в области условных рефлексов, — убеждал он, — имеющей огромное будущее с мар ксистской точки зрения» **. Павлов поддержал его просьбу ре комендательным письмом, с похвалой отзываясь о Федорове как ученом: «В нем отчетливо виден настоящий научный работник. Не говоря об его щепетильной добросовестности в работе, он на блюдателен, зорко следящий за происходящими перед ним фи зиологическими явлениями, часто мимолетными и едва улови

* Анохин, повидимому, вышел из состава коммунистической партии,

однако архивных материалов, подтверждающих этот факт, найти не

удалось.

** См. письмо Л. Н. Федорова в организационный отдел Ленинградско

го комитета Российской коммунистической партии от 19 ноября

1925 г. [85]. 712 Д. ТОДЕС мыми, он вдумчив, останавливаясь на оценке всякой особенно сти опыта, и исполнен горячего интереса к процессу исследова ния… К сожалению, работа только урывками, без сосредоточи вания сил и внимания, не может быть особенно плодотворной. Было бы выгодно для науки, если бы Л. Н. Федоров мог цели ком посвятить себя лабораторному делу» *.

Коммунистическая партия, однако, имела на Федорова боль шие виды, и Павлов способствовал их успешному осуществле нию. В 1927 г. он предложил назначить Федорова заместителем директора ИЭМа. Он был, признавал Павлов, важным приобретением для института и его собственной лаборатории как «человек с огромным административным опытом и тот, который пользуется уважением в тех инстанциях московских и ленинградских, от которых зависит прохождение институтских дел» **. Павлов, повидимому, не возражал против назначения Федорова в 1931 г. первым в истории института директоромкоммунистом [86, л. 16]. В 1930х гг. Федоров стал важной государственной фигу рой, приняв участие вместе со Сталиным и Горьким в создании Всесоюзного института экспериментальной медицины в Москве, и, будучи его директором, играл центральную политическую и организационную роль в проведении XV Международного физио логического конгресса в 1935 г.

Павлов, конечно, знал, что Федоров — влиятельный комму нист, который регулярно информирует партию о его деятель ности. И все же, по общему мнению, поведение Павлова по от ношению к нему было уважительным и даже дружелюбным. Десятилетия спустя после смерти Павлова его семья все еще тепло вспоминала Федорова как благодетеля и защитника ***.

ПАТРИАРХ СОВЕТСКОЙ ФИЗИОЛОГИИ (1930—1936)

В 1930х гг. и Павлов, и большевики пожинали богатые пло ды своего противоречивого сотрудничества. Мудрость политики государства подтвердилась прекращением Павловым публичной

* См. письмо И. П. Павлова от 1 ноября 1925 г. [85].

** См. [86, л. 19]. О рекомендации Павлова, данной им Федорову, из

вестно со слов директора А. А. Владимирова.

*** Из моего интервью с Марией Владимировной Соколовой в Москве

(26 февраля 1991 г.) и с Людмилой Владимировной Балмасовой в Ле

нинграде (27 апреля 1991 г.). Людмила Балмасова рассказала, на

пример, как накануне вторжения Советского Союза в Финляндию в

1939 г. Федоров предупредил ее семью, посоветовав не ехать туда в

отпуск. Павлов и большевики 713 критики, его открытой поддержкой международной и научной политики советского правительства, решающей ролью ученого в достижении огромного пропагандистского успеха: проведении XV Международного физиологического конгресса в СССР.

Для Павлова 1930е гг. были годами беспримерных привиле гий и преуспевания. Исключительное внимание коммунистиче ской партии к ученому иллюстрируют несколько эпизодов. Когда Павлов пожаловался, что уличное движение рядом с Институ том экспериментальной медицины беспокоило его собак, улица была немедленно перепланирована. Когда он заболел и врач прописал ему импортное шампанское, оно было доставлено к нему на следующий день из Хельсинки. Когда Павлову потребо валось расширить площадь Физиологического института Акаде мии наук, президент Академии наук вынужден был выехать из своего помещения, прилегающего к институту. К услугам зна менитого советского ученого был «Линкольн» с шофером (хотя Павлов обычно предпочитал ходить пешком), а его кладовая ре гулярно пополнялась импортными продуктами.

Кроме того, государство выделило средства на огромный но вый исследовательский центр — Институт экспериментальной генетики высшей нервной деятельности в Колтушах, в пригоро де Ленинграда. В честь 80летия со дня рождения Павлова в 1929 г. правительственным постановлением было объявлено о широком финансировании этого нового учреждения; 85летие ученого в 1934 г. было отмечено еще более щедрой финансовой поддержкой. Благодаря этому обилию выделенных средств пи томник для лабораторных животных превратился в научный го родок с собственным совхозом, в место, которое стало вторым до мом для стареющего ученого, любящего жизнь на природе.