Мы условились встретиться в Физиологическом институте Академии наук в определенный час, когда там обычно бывал И. П. Павлов.

Воспользовавшись перерывом между опытами у В. В. Рикма на, где обычно сидел Иван Петрович, я извлек П. К. Денисова из «засады» и представил его Ивану Петровичу. Я описал, как он страстно желает работать в лаборатории условных рефлексов. Павлов подробно расспросил, чем он занимался ранее у Н. А. По пова, способен ли «вытерпеть» довольно трудную работу с услов ными рефлексами и т.д.

В разговоре я счел долгом сказать Ивану Петровичу, что П. К. Денисов является членом коммунистической партии. Иван Петрович както вскользь ответил, что ему это неважно. «Важ на ведь любовь к делу и настойчивость в работе». Денисов был принят в лабораторию, и, как знают все сотрудники, с этого мо мента начались работы И. П. Павлова с человекообразными обе зьянами, так как известно, что знаменитых Розу и Рафаэля при вез из Парижа именно Денисов.

Другой случай, в котором отразилось отношение И. П. Павло ва к сотрудникамкоммунистам, был также демонстративным. Речь идет о А. Т. Долинской. Она была моей аспиранткой по Несколько эпизодов из моих встреч и бесед с И. П. Павловым 501 кафедре физиологии Горьковского медицинского института. К концу аспирантуры (1933) она заявила мне, что очень хотела бы поработать в лаборатории И. П. Павлова. Она была партийным активистом Горьковского медицинского института, но, зная, что Ивана Петровича это не смущает, я решил рекомендовать и А. Т. Долинскую. В одну из моих поездок в Ленинград со мной вместе поехала туда и А. Т. Долинская. Мы пришли в лаборато рию Физиологического института, и я представил ее Павлову. Иван Петрович задал ей несколько вопросов, поинтересовался, над какими проблемами физиологии она работала у меня, как она будет жить в Ленинграде и т.д. При этом он ни одного слова не проронил о ее партийности, хотя был об этом информирован мной при представлении, и дал согласие на ее прием. Эта терпи мость к убеждению другого человека, пожалуй, лучше всего вы ступила в одном из случаев, имевшем непосредственное отношение ко мне самому.

В ту пору я основательно изучал диалектический материа лизм. Поработав в лаборатории Ивана Петровича и окрепнув в своих физиологических знаниях, я решил испробовать силы и попытаться дать диалектикоматериалистический анализ про блеме психического с акцентом на роль для изучения этой проблемы условных рефлексов. Мои товарищи по лаборатории предупреждали меня, что это будет первой попыткой в школе И. П. Павлова выйти на «диалектическую дорогу» и неизвестно еще, как это все повернется. Все же я решил такую работу опуб ликовать в весьма распространенном в то время научнопопуляр ном журнале «Человек и природа».

Статья была написана и сдана в печать в 1924 г., причем ре дактор принял ее поистине с «распростертыми объятиями».

Статью я назвал «Диалектический материализм и вопросы психического».

Однако вскоре я узнал, что одним из сотрудников лаборато рии эта статья была доставлена Ивану Петровичу. Вера Иванов на Павлова, с которой я был в хороших отношениях, както пе редала мне: «Отец был очень сердит, читая вашу статью».

Я ждал разрядки ситуации, легко было представить себе мое состояние. И вот этот день наступил. После ознакомления с про токолами моих опытов Иван Петрович предупредил, что он бу дет у меня на опыте. Это было обычным явлением для всех со трудников. Но мое напряженное состояние подсказало мне, что вот здесьто все и начнется.

В самом деле, он сразу же начал разговор на волновавшу меня тему: «Вот что, Петр Кузьмич, я никогда не препятствовал 502 П. К. АНОХИН никаким и ничьим убеждениям… Вы хотите думать по диалек тическому материализму, дело ваше, я вам не препятствую в этом. Но условные рефлексы к этому не притягивайте. Этого я не хочу».

Этот разговор не изменил наших отношений в повседневной работе, и это лишнее доказательство широты и благородства натуры нашего учителя. Но из статьи мне все же пришлось изъять раздел, посвященный условным рефлексам. Так она и вышла несколько неоконченной, поскольку переделывать конец статьи времени уже не было.

То, что мои взгляды никак не отразились впоследствии на на ших отношениях, является лишним доказательством понимания и терпимости Ивана Петровича к чужим убеждениям и является коренной чертой его огромной души русского человека — хранителя благородных традиций 60х гг.

<1966>

О Павлове

Первое впечатление об Иване Петровиче Павлове создавалось на его лекциях. Я слышал много лекторов, иногда превосходных. Знаю рассчитанность заранее приготовленных ораторских при емов, знаю эффект неожиданных сопоставлений, умелых шуток, нарочитой заботы о доходчивости изложения. Ничего этого у Павлова не было. Сидя в кресле, он рассказывал и тут же демон стировал рассказываемое. Говорил он почти исключительно о том, что тут же зримо происходило перед глазами слушателей и настоятельно предлагал спрашивать обо всем неясном и недопо нятом.

Уже в лекциях Павлова поражала чрезвычайная конкрет ность точного мышления при нарочитом отходе от обсуждения таких запутанных вопросов, для решения которых не видно яс ных путей, экспериментального исследования.

Помнится, что им кратко обсуждалась гипотеза Людвига о слюноотделении как фильтрации (с демонстрацией наглядней шего опыта того же Людвига, который сам свою гипотезу опро вергнул), говорилось о полемике Людвига с Гейденгайном, упо миналась концепция Н. Е. Введенского (как своеобразная и не нравившаяся), речь шла о тормозных центрах И. М. Сеченова и предположении Энгельмана о четырех парах особых центробеж ных волокон сердца. Говоря об иннервации сердца, Павлов все гда излагал и свою вдохновенную, в печати им не публиковав шуюся теорию возникновения эмоций (я слышал это в курсе 1922/23 и 1923/24 гг., П. С. Купалов записал это в опубликован ном им курсе 1912/13 г.). Но специального обсуждения таких гипотез, для проверки которых нельзя наметить конкретных опытов, Павлов не любил, и это, вероятно, было не только ре зультатом опыта большого педагога, желающего вчеканить в па мять слушателей основу основ физиологии. Последней цели 504 Г. П. КОНРАДИ Павлов достигал полностью, но стремление к конкретной, зри мой ясности было, мне кажется, характерно для всего склада павловского мышления. На лекциях он не любил излагать дан ные, не подкрепляемые демонстрационным показом. При этом опыты по физиологии кровообращения, мочеобразования, лим фоотделению, опыт Шеррингтона с иннервацией антагонистов, дающие однозначный и неоспоримый результат, излагались и по казывались не менее основательно, чем опыты, описанные в «Лекциях» о работе главных пищеварительных желез.

А вот нервномышечной физиологии уделялось часа два (де монстрируя лягушку, Павлов постоянно оговаривался, называя ее собакой), и ни в какие подробности, ни в какое обсуждение теории электротона, возникновения возбуждения, теории био электрических потенциалов Павлов не углублялся (правда, Л. А. Орбели читал об этом специальный, но, кажется, необяза тельный курс). Конечно, Павлов никогда не считал такие про блемы физиологии малозначащими (в 1928 г., узнав, что у меня есть книга Лапика о хронаксии, он пожелал ее прочесть и про чел). Известно, что он очень поддерживал первые исследования П. П. Лазарева о ионной теории возбуждения, я слышал от него большое одобрение работ А. В. Хилла, сопровождаемое, однако, замечанием: «…а всетаки, думаю, в области, которой мы зани мались, можно еще сделать многое». Тут же Павлов добавил, что «из физиологов прежнего направления», направления Клода Бернара, Людвига, Гейденгайна (эти трое были упомянуты), остался только он и «эдинбургский физиолог ШарпейШефер».

Конечно, Павлов ценил исследования, в которых делались попытки проникнуть в глубь клеточных процессов (Иван Пет рович при мне с сожалением говорил, что не уважено было его представление к Нобелевской премии Жака Лёбы). Но не толь ко ценил, а и любил он более всего те формы опытов, в которых физиологические процессы разворачиваются непосредственно на глазах исследователя, не отделенные от экспериментатора слож ной аппаратурой. В свои молодые годы Павлов один или с уче никами провел исследования почти по всем разделам физиоло гии (Г. В. Фольборт говорил мне, ссылаясь на слова Ивана Петровича, что Павлов делал это, специально готовясь к заня тию кафедры). Занимался он исследованиями мышц моллюска и почки (методика изучения в хроническом опыте), молочной железы (исследования Миронова) и терморегуляции (обзор).