Кто побывал на Гаити, наверняка видел на острове странных людей: у них остекленевший взгляд, медленная походка, движения замедленны, словно человек находится в полусне. Голосу такого человека глухой, доносящийся как бы изнутри, как у чревовещателей, и он все время негромко произносит: «Гие-де!». Так зовут духа смерти в религии «вуду».

Эти несчастные люди — зомби, и от этого названия у многих ползут мурашки по спине. На языке индейского племени аравак это слово означает «дух». По расхожей версии, зомби — ходячие мертвецы. Эти люди фактически когда-то умерли, их смерть зафиксирована местными властями и врачом.

Существует предположение, что с помощью особых магических вудуистских средств тела мертвых можно вернуть к жизни, и они способны жить еще в течение нескольких месяцев или даже лет, но пребывать словно в летаргическом сне. Если колдуну с помощью тайных сил удается оживить мертвеца, то его новому существованию не позавидуешь. Такой зомби может двигаться, говорить, принимать пищу, слышать окружающих, но он теперь неспособен думать и ничего не знает о своем нынешнем новом состоянии.

Более реален другой сценарий. Некие злоумышленники незаметно подкладывают в пищу человеку сильный нервно-паралитический яд, например тетрадоксин, выделяемый из одного вида рыб. В результате у человека наступает состояние, сходное с клинической смертью. Родственники, не зная об этом, полагают, что человек умер, и его хоронят. А колдуны откапывают его потом, приводят в чувство, и вот перед ними человек с поврежденной психикой — он ничего не помнит, ничего не знает о своей прошлой жизни. Это — зомби. Вот из такого зомби может получиться послушный раб или Dice исполнитель «черных» замыслов, поскольку система его ценностей (что есть хорошо, а что есть плохо) — девственно чиста. Он помимо своей воли подчиняется практически любым приказам тех, кто его ввел в это состояние, кто его зомбировал.

Почему же колдуны на Гаити занимаются таким странным «воскрешением» мертвых? А потому, что на них есть большой спрос. Зомби — это почти дармовая рабочая сила. Его можно нещадно эксплуатировать, использовать на самой тяжелой, грязной работе. Он послушен своему хозяину, никогда не протестует и очень непритязателен в еде.

Страх превратиться после своей мнимой смерти в зомби наполняет души многих гаитянцев. По сути дела, они ничем не могут защититься от колдунов.

Если семья не желает своему умершему родственнику такой горькой участи после смерти, у нее, по сути дела, есть только два выхода, как гласит предание, — либо умертвить труп во второй раз, то есть задушить его или застрелить, чтобы лишить тем самым колдуна возможности его воскресить, либо, оставив умершего в таком виде, в каком он есть, вложить ему в руку нож или кинжал, чтобы он мог отогнать или убить колдунов, вздумавших прервать его вечный покой.

Колдун оживляет труп, превращая его в зомби, и за деньги отдает хозяину; который может делать с ним все что угодно, но соблюдая при этом только одно непременное условие — он никогда не должен давать своему рабу-зомби соли. Стоит тому проглотить щепотку соли, как зомби впадает в такую ярость, что может разнести в клочья все вокруг, только чтобы отомстить хозяину за свое положение. К нему возвращается память, и он запросто может убить хозяина и вдобавок уничтожить всю его собственность.

Зомбирование — это поразительный аспект вудуистского искусства. Но у магии на Гаити есть и обратная сторона медали — когда колдун по заказу может убить человека. В средневековой Европе, когда колдун намеревался причинить какому-то человеку вред или навести на него порчу, он делал его восковое или глиняное изображение и накалывал его острыми иглами.

На Гаити подобное происходило иначе. Получив такой заказ, колдун садился перед ведром с водой, бормоча при этом заклинания, способные затащить дух этого человека в воду. Как только он замечал в ведре ненавистное ему отражение, он наносил ему сильнейший удар ножом. Вода тут же окрашивалась в красный цвет.

Но все-таки такое гаитянское колдовство — палка о двух концах. Колдуну после совершения магического обряда постоянно приходится опасаться мщения со стороны родственников убитого, которые, если узнают о происшедшем, не оставят колдуна в покое до самой смерти.

Колдун может применить и другой способ — просто наслать на жертву духов смерти или порчу. Жертва вдруг начинает худеть и хиреть. Несчастному ничего другого не остается, кроме как отправиться на поиски другого, более могущественного колдуна, который сумеет изгнать из него вошедший в пего злой дух смерти. Станут работать такие заклинания или нет — зависит от внушающего всем ужас Барона Субботы, повелителя мертвецов. Совершающий церемонию трижды ударяет ножом по алтарю, посвященному Барону, и трижды громко выкрикивает его имя. В него сразу вселяется дух Барона и через священнослужителя требует в качестве жертвоприношения принести ему на кладбище ровно в полночь корзинку с фруктами. Клиент должен сообщить, сколько духов смерти он желает наслать на свою будущую жертву. Он должен иметь при себе по пригоршне земли для каждого из духов и высыпать ее там, где обычно ходит ненавистный ему человек. Как только тот, ничего не подозревая, наступит на брошенную пригоршню земли, дух смерти, для которого она предназначена, вселяется в жертву.

С этой экзотической религией шла ожесточенная борьба с 1896 года, когда епископ второго по величине города на острове Kaн-Этьен организовал «Лигу по борьбе с вудуизмом». Впрочем, у противников этой магии ничего не получилось. Вопрос о зомби на Гаити далеко не праздный. Власти не раз занимались этой проблемой, и в результате даже была добавлена к Уголовному кодексу статья, по которой «деяния человека, вызывавшего своими тайными средствами снова к жизни мертвеца, считаются уголовно наказуемыми преступлениями». Но такая угроза не остановила «хунганов», жрецов вуду.

Религиозные церемонии вуду происходят обычно ночью в мрачных тропических лесах под монотонные звуки тамтамов. Появляется сосуд с жертвенной кровью, и жрецы смазывают ею лица всех присутствующих. Если в жертву приносят цыплят, то каждый, дарящий его богу, откусывает ему голову. Перед горящим костром стоит деревянный ящик, в котором лежит или предполагается, что лежит, Зеленая змея, этот главный объект фанатичного поклонения. Плотная, висящая над головами темнота ночи, отблески пылающего огня, монотонные удары барабанов, выпитая вперемешку с возбуждающими зельями кровь постепенно доводят танцующих до исступления, до экстаза, после чего религиозная церемония превращается в самый откровенный разгул. Эта жуткая вакханалия продолжается всю ночь, покуда все ее участники от невероятного перевозбуждения в изнеможении не упадут как подкошенные и не заснут тяжелым пьяным сном. Кстати, такие поражающие воображение сцены можно наблюдать даже средь бела дня в больших городах и даже в столице страны—Порт-о-Пренсе. Приходится только удивляться, что джаз и танго обязаны своим происхождением культу вуду.

Гаитяне, желая оградить вудуизм от обвинений, которые часто на него обрушиваются, противопоставляют культ духов лоа и собственно магию. Различить их можно, если только слову «магия» придавать ограниченный смысл колдовства или черной магии. Иными словами, вудуизм следует рассматривать как «магический» в его обрядах, направленных во зло, с участием духов или без их помощи. Этот критерий, в основном моральный, мы не станем рассматривать. Будем считать магическими все проявления оккультных сил, всякое применение сверхъестественных свойств или возможностей предметов и живых существ, любые обряды, с помощью которых потусторонний мир может быть использован или направлен в чьих-то личных интересах.

В этом смысле магия запутанно переплелась с тем, что в мире обычно называют «религией вуду». Публичные ритуалы обращения к духам всегда несут в себе элементы, напоминающие известную нам симпатическую магию, и это сходство не удается замаскировать ни молитвами, ни дарами, ни жертвоприношениями. Скорее всего именно магия привнесла в традиционную религию часть своего ритуала и изменила сам смысл обращения к культу духов лоа. Действительно, теперь самые почитаемые духи требуют для свершения желаемого «действия» применения особых магических обрядов. Имеющее хождение среди хунганов (колдунов) выражение «петро есть магия» указывает, что искусство колдовства имеет уже неразрывную связь с этим классом духов.

Великим мастером в чародействе и колдовстве является дух Легба-петро, известный также под именем «Хозяин перекрестка» или просто «Перекресток». Действительно, место встречи дорог служит обычным «рабочим местом» колдунов, а горсть земли с перекрестка входит составной частью во многие снадобья, как направленные на добро, так и зловредные. Некоторые лоа, например Симби, покровительствуют белой магии, другие помогают черным колдунам. Так лоа Эзилируж, Тижан, Китадеманбре мало чем отличаются от собственно «злых духов».

Колдовские чары по законам магии должны действовать автоматически. Однако они достигнут цели, если предварительно не было получено одобрение «Хозяина кладбища», Барона-Самди (Субботы); самый могущественный колдун не способен погубить намеченную жертву, пока Барон не «обозначит контуры ее могилы».

Врачевание хунганов (колдунов) также несет в себе эту двойственность. Предварительный процесс состоит главным образом из бесконечных молитв, обращений к духам-защитникам и подношений, то есть актов, природа которых в высшей степени «религиозная», но собственно лечение, напротив, своими сложными предписаниями, ритуалом изгнания болезни происходит из самого обычного колдовства.

Таким образом, в действительности не существует никакой жесткой границы между религией и магией, а роль священнослужителя-хунгана мало отличается от роли колдуна. Колдун боко — это тот же хунган, только он «работает руками», это «негр mazimaza» (человек с двумя лицами), который, выполняя свои прямые обязанности, не колеблясь прибегает, если понадобится, к «купленному лоа». Инстинктивно чувствуя запах наживы, он «незаконными» методами усугубляет степень вины своих клиентов, а также раздувает их мстительность. Хунганы владеют всеми знаниями о технике колдовства, потому что жертвы колдунов часто обращаются к ним, чтобы развеять чары, но они из моральных соображений не позволяют себе ими пользоваться во вред людям. Они также избегают всяких «коммерческих» отношений с вредоносными духами лоа-диаб, отступая от своих принципов, если только это требуется для защиты клиента, которому угрожает колдун, или для наказания преступника.

Хунган, насылающий порчу на вора или убийцу, не навлекает на себя то бесчестье, которое падает на его коллегу, погубившего теми же средствами невинного человека. Короче говоря, не знания и методы действий отличают хунгана от колдуна, а цели, в которых они используются. Хунган, как «магазин, —у него много разного товара...».

Остров Гаити заслуживает эпитета «волшебный», которым его наградил журналист и оккультист Уильям Сибрук, не только за свои прелести уголка тропического рая, но и потому, что это страна колдунов и духов. Кровавые истории, собранные писателем, мало согласуются с веселым и приветливым нравом местных крестьян, с их непередаваемым чувством юмора и любовью к веселым праздникам. Однако Сибрук ничего не выдумывал. Так живо описанные им обряды черной магии, таинственные смерти, волнующий мир боко, оборотней и зомби, о которых он упоминает, находят отражение в историях, которые и сегодня можно услышать в сельской местности и в бедных кварталах Порт-о-Пренса. Он черпал свои сведения полными горстями из глубины местного фольклора — неиссякаемого источника преданий подобного рода. Однако фольклорные верования и обряды не всегда являются просто безобидными суевериями. Для многих и многих людей они стали источниками серьезных волнений и причинами больших расходов. Простые люди не сомневаются в эффективности магии, они уверены, что колдовские чары вносят разлад в отношения между родственниками и соседями, раздувают ненависть, а иногда приводят даже к смерти. Жители Гаити убеждены, что среди обыкновенных по виду людей, которых они встречают каждый день, некоторые ведут двойную жизнь — одну нормальную и мирную, а другую демоническую и преступную. Даже христиане, а это в большинстве своем наиболее образованные крестьяне, не подвергают сомнению существование вредоносных сил, которыми сам сатана наделил некоторых из их сограждан.

Полная беззащитность подавляющей части крестьянской массы и городских бедняков вынуждает их обращаться к помощи магии и верить в игру потусторонних сил. С самого раннего возраста гаитянина окружают рассказы об оборотнях, злых духах и колдунах, насылающих порчу на человека.

Даже те, кто старается до конца не поддаваться этим суевериям, сомневаются в глубине души: а не кроются ли за всей этой дьявольщиной древние неразгаданные тайны Черной Африки, которые и делают хунганов и боко столь популярными? Предоставленные сами себе, не имея возможностей получить образование, расширить горизонты своих знаний, крестьяне оказываются запертыми в мире, где мистические силы могут вмешиваться в их жизнь на каждом шагу.

Правда, многие противопоставляют этим суевериям или достаточно скептическое отношение или, по крайней мере, равнодушие. Не отрицая само существование колдовства, они не придают ему особого значения. К несчастью, в крестьянской среде к этому явлению относятся с большим вниманием и беспокойством, и люди часто просто запуганы тем, что любая болезнь может быть проявлением злой воли, что несчастный случай окружен подозрительными обстоятельствами, а смерть явилась результатом неестественных причин.