«Корабль» подвесили на медной цепи, а потом по сигналу Амма он стартовал в проделанное в небе отверстие: отправился в путь из той части космоса, где «по-толо» родила жизнь, которую теперь предстояло передать на Землю. Приближаясь к нашей планете, «корабль» восемь «периодов» кружился по небу, занимая его, словно гигантская радуга — от горизонта до горизонта. Кружился с востока на запад, отклоняясь то к северу, то к югу. Он вращался вокруг собственной оси и при спуске описал «двойную спираль». Упомянутому вращению помогал «кружащийся вихрь», вырывавшийся из корабля наружу через отверстия, имевшие «форму этого ветра».

В момент приземления «корабль» скользнул по грязи, а яма, образовавшаяся после удара его о грунт, заполнилась водой и стала озером Дебо. На его берегах, на холме Гурао, до сих пор находится гигантский дольмен, изображающий «корабль Номмо», а в небольшом отдалении, среди менгиров, олицетворяющих Сириус и Солнце, еще одним камнем, гораздо меньших размеров, символически изображена Земля.

«Выйдя из корабля, Номмо поставил прежде всего на землю левую ногу. Это означало, что берет он Землю в свое владение. След, оставленный ступней Номмо, напоминает след медной сандалии».

За Номмо по очереди покинули корабль остальные его обитатели. Когда «корабль» опустел, Лмма втянул в небо цепь, поддерживавшую его, и небо закрылось. Началась земная жизнь.

Номмо погрузился в воды озера Дебо, откуда его заботливый глаз наблюдает за людьми, пока не придет условленный час его возрождения — «день слова». Наблюдать же за жизнью людей необходимо — ведь для того и прибыл раньше, чем Номмо, на Землю Ого, чтобы мешать им. Тут уж нужен глаз да глаз...

Оказывается, не все в преданиях старины было выдумкой. Вспомните о Шлимане, откопавшем в строгом соответствии с мифом Трою; о преданиях полинезийцев, точно воспроизводящих историю народа. И вот уже люди наших дней старательно перелопачивают подернутые дымкой времени сказания, отыскивая в них рациональное зерно, память о доисторических временах. Возможно, такое зерно есть и в догонском мифе. Вероятно, наивно полагать, что толчок развитию земной цивилизации дал визит кучки космических странников. В общем-то спорна сама возможность такого визита. Исследование мифов на «космическое зерно» открывает простор для смелых догадок, оригинальных гипотез. Видимо, еще не время однозначно оценить догонские предания. Вероятно, найдется и другая интерпретация, отличная от толкования Геррье. Что ж! Можно ведь обратиться к детальным и надежным записям Гриоля и Дитерлен. Быть может, другим исследователям удастся еще больше «разговорить» догонских хранителей секретов, проникнув в их тайное общество? Что выяснится тогда? Оправдается ли «космическая версия» Геррье, или она сама окажется мифом, только уже XX века, ясно одно: в любом случае наши знания о прошлом человечества обогатятся.

И небольшой африканский зверек догонов, бледная лисица, поможет в постижении истины...

Из всех народов Южной Африки бушмены больше всех пострадали от европейской колонизации. Голландские и английские колонисты охотились на них как на диких зверей; оставшихся в живых загнали в пустыню Калахари. В 1926 году численность бушменов определяли в несколько тысяч (7000–7500). Однако более поздние исследования показали, что фактически бушменов гораздо больше.

Маленький народ оказался жизнестойким и уцелел от вымирания. Физическое истребление прекратилось, а к обстановке пустыни бушмены хорошо приспособились. По данным датского этнографа Йенса Бьерре, совершившего экспедицию в 1958 году, основная масса бушменов живет в Намибии, в пустыне Калахари. Численность их там около 20 тысяч, половина из которых сохранила самобытный образ жизни.

В Ботсване расселено еще около 30 тысяч бушменов. Они живут небольшими группами, представляющими подразделения племен; часть из них занимаются охотой и собирательством. Остальные работают на фермах. Наконец, в Анголе обитает еще несколько тысяч бушменов, также сохранивших племенной строй. От многочисленных раньше бушменских племен осталось всего три.

Племя хейкум расселено на севере Юго-Западной Африки, на территории овамбо. Племя ауэн обитает в южной части Калахари, на территории Ботсваны. Самое крупное из оставшихся племен и сохранившее наибольшую чистоту расы — это кунг. Относительно крупные общины кунг рассеяны по северо-западной и центральной части Калахари. Племена нарон и кхам, бывшие предметом исследования в 1930-х годах, очевидно, уже вымерли.

Наблюдавший бушменов кунг в течение нескольких месяцев в 1958 году, Й. Бьерре сообщал, что и в наши дни они добывают себе пропитание исключительно охотой и собирательством. Они с поразительным умением приноровились к условиям пустыни, используют все виды окружающей растительности, добывают влагу даже в самое засушливое время, проявляют чрезвычайную ловкость в охоте за мелкой и крупной дичью.

Соглашаясь с Бьерре в его уважении к мужеству, изобретательности и трудолюбию бушменов, в его высокой оценке коллективизма бушменской общины, никак нельзя, однако, согласиться с восхвалением их образа жизни как наилучшего, наиболее подходящего для них. Бьерре справедливо признает, что умение бушменов извлекать из скудной природы все, что может быть использовано человеком, а также коллективное распределение продуктов охоты и собирательства — это своеобразная цивилизация бушменов: таково вообще начало культуры в истории человечества. Но утверждать, что бушменам больше ничего и не надо, что «вся наша техника, знания и богатство... принесут им лишь вред», что для наших современников существование, ограниченное борьбой с подавляющими их силами природы, борьбой за то, чтобы каждый день не умереть с голоду и не быть растерзанными дикими зверями, что такое существование представляет «рай», — это идеализация, не имеющая ничего общего с гуманизмом.

К началу XIX века древняя самобытная религия бушменов деформировалась, смысл и значение немногих бытующих еще обрядов были забыты самим народом. Только сопоставление этих обрядов с наскальной живописью и мифологией дает возможность составить представление о религии бушменов в прошлом.

В многочисленных памятниках бушменской наскальной росписи запечатлены приемы охотничьего колдовства. Изображены животные в движении, окруженные множеством мелких черточек или опутанные тонкой нитью. По мнению французского исследователя Виктора Элленбергера, тщательно изучавшего наскальную живопись бушменов в Басутоленде и собиравшего сведения о ней у самих бушменов, эти черточки и нити должны были играть роль магических сетей и задерживать дичь, подставляя ее под удары охотников.

В религии бушменов четко выступают черты тотемизма. Видимо, к этому кругу представлений относятся имеющиеся в наскальной живописи изображения пляшущих человеческих фигур с головами животных. Они отличаются от известных сцен охотничьей маскировки: стадо страусов и подкрадывающийся к ним охотник, держащий в одной руке палку, увенчанную головой страуса, а в другой — лук и стрелы; охотник, покрытый шкурой антилопы, и т.п. Но наряду с этими явными изображениями охоты имеются и другие сцены, в которых человеческие фигуры с зооморфными головами запечатлены в пляске, без всякого оружия и вне соседства с животными. Очевидно, это ряженые лицедеи, представляющие сверхъестественных предков, полулюдей-полуживотных. Подобный обряд ныне утерял свой ритуальный характер и трансформировался в игру.

Присутствуют и другие образы и обряды, весьма близкие к тотемическим. В наскальной живописи имеются изображения фантастических животных, напоминающих быка. По сообщению этнографа Д. Блик, старые бушмены объясняли это изображение как воспроизведение фантастического дождевого быка. В мифе также выступает дождь в образе быка; он похитил самку-газель, а затем был застрелен одним из мифических первых людей. У современных бушменов сохранилось представление о дожде как о некоем сверхъестественном существе, имеющем облик быка, живущем в яме, где накапливается дождевая вода. Когда это существо выходит из ямы, начинается дождь. Один из основных обрядов вызывания дождя состоит в том, что колдун якобы вытаскивает этого «быка» на поверхность земли и старается протащить его по возможно большему пространству, что должно повлечь за собой орошение этого пространства дождем. Змеи и лягушки, обитающие вблизи ям, где скопляется дождевая вода, также считаются принадлежащими дождю, их нельзя убивать.