– Оговорка, леди Маргарет. Вы правы. Это не более чем удобное место для встреч с потенциальными клиентами. Вышло так, что я нечасто бываю здесь, особенно в это время года. Если бы мне не пришлось доставить кое-что в эти места, возможно, я уже был бы на пути в Италию.

– Как мне повезло.

– И как не повезло мне, – перебил он. – А теперь к делу. Меня не было в Кенте одиннадцать лет. И поэтому необходимо знать, что произошло за это время. Какие-то важные перемены?

Очевидно, ей не понравилась его реплика насчет невезения, потому что она раздраженно поморщилась, но признала важность его требования и задумчиво свела брови. Даже на солнце ее глаза были такими темными, что почти не отливали коричневым. Она по-прежнему придерживала волосы, но несколько прядей покороче падали на щеки и лоб. Интересно, заметит ли она, если он заправит их ей за ухо? Возможно, нет: слишком глубоко она погружена в размышления. Но он все же воздержался от такой вольности.

Растрепанная, взъерошенная, она сейчас была очаровательна. Не слишком много женщин могли этим похвастаться, но Маргарет в таком виде казалась проще и доступнее. И становилась еще красивее. А ведь она даже не пыталась быть привлекательной. Ничего подобного. Она, казалось, ничуть не заботилась о том, какое производит впечатление, что очень странно для женщины. Или она держится подобным образом исключительно с ним? Настолько терпеть не может, что ничуть не старается его привлечь?

Поразительная манера поведения. До этого еще ни одна женщина не питала к нему ненависти. Он почти поддался искушению завоевать ее… но зачем?

– Кроме обычного количества рождений и смертей в округе… – начала она наконец.

– А моя бабушка? – перебил он.

– Нет, нет, Эбигайл вполне здорова… или была здорова до моего отъезда. Правда, немного не в себе.

– Вздор…

– Нет, правда. Ее зрение сильно ухудшилось, может, потому она и видит то, чего нет. Пока я жила в Эджвуде, она постоянно бегала за мной и твердила, что в доме кто-то чужой, и при этом шептала, боясь, что ее подслушают. Я отправлялась на поиски и, разумеется, никого не находила.

Себастьян, улыбаясь, покачал головой:

– Годы берут свое. Что ни говори, а бабушке уже восемьдесят семь. Так что ей позволительно.

Маргарет промолчала, глядя на его губы, что Себастьян нашел несколько обескураживающим. Улыбка исчезла прежде, чем он понял, что улыбнулся.

Она раздраженно поморщилась и продолжила:

– Я очень люблю старушку, но мне пришлось потрудиться, чтобы войти к ней в милость.

– Невозможно. Она милейшая…

– Теперь уж нет, – вздохнула Маргарет. – Видите ли, она приняла вашу сторону и поэтому не обмолвилась со своим сыном ни единым словом с тех пор, как он лишил вас наследства. Если нужно что-то передать, посылает слугу.

Себастьян не верил своим ушам. Ему и в голову не приходило, что бабка и отец могут поссориться из-за него. Они всегда были заодно, соглашались друг с другом во всем. Еще одна вина, отяготившая его сердце. Можно подумать, и прежних было недостаточно!

– Но, как я уже сказала, Эбби было не так легко завоевать, особенно после того, как Дуглас, узнав о моем пристрастии к садоводству, поручил мне заботиться об оранжерее. Он старался немного отвлечь меня от мыслей об отце и сестре, но Эбби была уверена, что я обманом захватила оранжерею, которую она считала своим королевством. И без обиняков дала мне это понять. Но вскоре стала давать мне советы вместо того, чтобы кричать и ругаться, что я все делаю не так. Жаль, что она стала такой плаксивой, бедняжка. Но я стараюсь навещать ее почаще, чтобы немного развеселить.

– Но почему она плачет?

– Не догадываетесь? Скучает по вас. И подозреваю, она расстроена ссорой с сыном. Жалеет, что так набросилась на него. Ее также тревожат эти странные инциденты, хотя она в этом не признается. Но она не раз намекала, что только вы способны докопаться до истины, понять, что происходит, и положить этому конец, что и убедило меня отправиться на поиски. Кроме того, она жалуется, что Сесил больше не приезжает к ней. Думаю, он был ей кем-то вроде сына.

– Сесил умер?

Она ответила мрачным взглядом.

– Почему вы все время предполагаете худшее? Нет, он жив и здоров. Просто после дуэли они с вашим отцом порвали всякие отношения, и он никогда не бывает в Эджвуде.

Себастьян на миг прикрыл глаза. Вот еще одно его преступление, за которое придется расплачиваться.

– Она очень его любила, – добавила Маргарет. – Я слышала, что в детстве он больше времени проводил в Эджвуде, чем дома. А после смерти матери он привязался к Эбби, как и она – к нему. По крайней мере я так поняла из ее слов.

– Двери в Эджвуд, возможно, для меня закрыты, – вздохнул Себастьян. – Отец ясно дал понять, что я там нежеланный гость.

– Да, это может стать препятствием, – согласилась она. – Уверены, что не сумеете примириться с Дугласом?

– Абсолютно. Я не знал, что они с Сесилом больше не друзья. А ведь только из-за него и уважения к нему отца меня вышибли из дома. Ссора между ними наверняка еще больше обозлила отца. Теперь он вообще видеть меня не захочет.

– Обозлила? А может, заставила опомниться и понять, кто для него важнее, – возразила девушка.

Себастьян презрительно фыркнул:

– Вы не понимаете, что значили друг для друга Сесил и мой отец. Они были так же близки, как мы с Джайлзом. Такая крепкая дружба постепенно становится узами чести. Он просто не мог не прогнать меня. Я убил сына его лучшего друга, и это после того, как он запретил мне пальцем его тронуть.

– Но почему вы его убили?

– Господи, надеюсь, вы не думаете, что я сделал это намеренно? Произошла глупейшая случайность.

– Лично я думаю, что вы пытаетесь любым способом отделаться от меня и нашего договора, – сухо заметила она. – Лучше сообразите, как появиться в родительском доме, чтобы вас не выгнали в первую же минуту.

– Я уже пытался. Не получается. Сейчас ваша очередь.

Маргарет полоснула его яростным взглядом.

– Ну переоденьтесь. Замаскируйтесь как-нибудь.

– И предстать перед родными в таком виде? Да с тем же успехом я мог бы надеть ваше платье, и все же они непременно узнают эти глаза. Попробуйте еще раз, леди Маргарет.

– Вы в платье? – засмеялась она. – Иисусе, представляю себе это зрелище. Такое мне даже в голову не приходило!

– Можете смело выбросить все из головы. Этому случиться не суждено.

– Ну конечно, нет, – усмехнулась Маргарет. – Да и все равно ничего бы не получилось. Женщин таких габаритов вообще не бывает… – Она почти согнулась пополам в очередном приступе смеха. – Иисусе, эта милая картинка так и стоит перед глазами…

– Помочь от нее избавиться? – проворчал он, нимало не развеселившись, и потянулся к ее руке.

Маргарет отскочила как ошпаренная.

– Без фокусов, пожалуйста, – мгновенно помрачнела она и, тяжело вздохнув, пояснила: – Ладно, выход все-таки есть. И вполне очевидный.

– Еще и очевидный? Быть не может.

– Ну разумеется, есть. Мы могли бы объявить, что женаты. Это даст вам доступ во все приличные дома. Любой человек, ставший моим мужем, будет желанным гостем в Эджвуде.

– Вы, кажется, немного не в себе?

– Почему же, я абсолютно в здравом рассудке. Слушайте: меня не было четыре месяца. Могла я выйти замуж за это время? И я не прошу вас брать на себя никаких обязательств. Не предлагаю венчаться по-настоящему. Не дай Бог! Это совершенно не обязательно. Никто в Англии не сможет доказать, женаты мы или не женаты, поскольку предполагаемая свадьба состоялась в Европе. Нам, конечно, придется объявить, что мы разводимся, как только вы сумеете дознаться, кто затеял нечестную игру, и устраните угрозу.

Себастьян, потеряв дар речи, уставился на нее. По-видимому, ее мыслительные процессы были недоступны его уму.

– Мэгги, дорогая, вы забываете о самом важном: на вас ляжет клеймо разведенной женщины, которое навеки погубит вашу репутацию.

– Вздор! Когда люди узнают, почему я принесла эту жертву, станут превозносить меня, как героиню.