«Парижский штампованный вечер…» Парижский штампованный вечер, Сердец металлический стук… Я знал лишь случайные встречи — Залог неизбежных разлук. Разлуки, измены, замены, Влюблённость, любовь… Ну так что? Такое ль сходило со сцены, Торжественно канув в ничто. И вот, приближаясь к расчёту, Когда уже поздно шутить, Я слышу: «Платите по счёту». А если мне нечем платить? «Перевёрнут зелёный автобус…» Перевёрнут зелёный автобус, Тротуары по звёздам пошли, — Это кружится маленький глобус Заблудившейся в небе Земли. Это всё, что от жизни осталось: Та же осень и та же весна… Так когда-то война начиналась, Так окончилась как-то война. Май 1953 Подражание Пушкину Пора, пора коньки отбросить — Я семь десятков откатал. В Сент-Женевьев давно уносит Мою тачанку третий шквал. «Приходят и уходят сроки…» Приходят и уходят сроки Волной, сменяющей волну. Но это тщетные уроки: Мы всё равно идём ко дну. Нам дно привычно: мы — подонки, Отбросы века, болтуны. Хоть разговоры наши звонки, Но так же призрачны, как сны. «Провода, паровозы, пути…» Провода, паровозы, пути — Полустанок железнодорожный… От других ещё можно уйти, От себя убежать невозможно. Поезд мается, время бежит, Ветер сушит, и годы калечат… И труднее становится жить. Не с другими — с собою, конечно. 1977 «Проходят дни. Меняется…» Проходят дни. Меняется Всё виденное мной, — Иное начинается Под солнцем и луной. Иное, неизвестное, Стирающее в прах Всё, что работой честною Мы строили в веках. 1950-е «Прошла, рассеялась гроза…» Прошла, рассеялась гроза. Но если ты живым остался И не ослеп, не помешался — То смерти не смотрел в глаза, То смертью не был ты отмечен И не постигнешь до конца Ни ужаса последней встречи, Ни тайны Божьего лица. 1950-е «Пускай горят, пускай летят пустыни!..»
Пускай горят, пускай летят пустыни! Сегодня ты, а завтра я помру… Мы позабыли, блудные, о Сыне, Заканчивая нудную игру. Застряли звёзды в рваной стратосфере, Летит Земля в свинцовое ничто, Готовится к отплытью на Цитеру Из Валансьена шёлковый Ватто. Сегодня день святого Всепрощенья. Благоухает колокольный звон, И не нарушат Высшего решенья Какие-то Москва и Вашингтон. «Пусть будет так. Мне ничего не надо…» Пусть будет так. Мне ничего не надо, — Года прошли, и жизнь берёт своё. От Сены веет лёгкая прохлада, Зовёт с собой, с тобой в небытиё. Пусть будет так. Летят автомобили, Скользят огни вдоль лунных берегов. Пусть будет так, как будто мы любили Друг друга в этом худшем из миров. «Пусть будет так, хоть быть могло иначе…» Пусть будет так, хоть быть могло иначе. Но одного случиться не могло: Не то, чтоб жизнь была сплошной удачей, Но чтоб хоть раз для смеху повезло… Ложится ночь над сказочным Парижем, Зажглись огни на place de l`Opйra. Что ж — поплетусь: пора к себе под крышу, А может быть, и вообще пора. «Распутин, распутье, распятье…» Распутин, распутье, распятье… Как чётко пророчат слова! Вы все — во Христе мои братья, Мы все — Колыма и Москва. Мы все — беспризорные дети Когда-то волшебной страны, На этом безрадостном свете Под светом ущербной луны, Струящей сквозь ветви сухие На чёрную Сену огни. Россия, стихи о России… Да разве возможны они? «Робкий вечер, как мальчик влюблённый…» Робкий вечер, как мальчик влюблённый, Торопился, чтоб не опоздать, Чтобы путник, путём утомлённый, Мог спокойно и радостно спать. И, с блаженной мечтой засыпая, Он наутро, проснувшись, узнал, Что лишь тот удостоится рая, Кто в себе этот рай заключал. |
