«Выхожу из дома: гул автомобилей…» Выхожу из дома: гул автомобилей, Стёкла магазинов, вывески, огни… Мы когда-то тоже рысаками были, Пили и любили. Прожигали дни. Мы когда-то тоже… Но не всё равно ли, Где и что мы пили, как любили мы? Были да уплыли — от своей же доли, От родных метелей северной зимы. «Горный вечер робко пробивался…» Горный вечер робко пробивался… Нам уже пора спускаться вниз: От реки густой туман поднялся И в прозрачном воздухе повис. Тихо всё. Среди снегов застывших, Слышишь, точно листья шелестят: Это души никогда не живших С душами умерших говорят. 1952 «Горячий ветер листья сушит…» Горячий ветер листья сушит, Проносит пыль по мостовой. В мясных торжественные туши Сверкают жирной белизной. А мы с тобой бредём неспешно, Толкуем о добре и зле — На этой маленькой и грешной, Очаровательной Земле. «Да, иногда стихи мне удавались…» Народу русскому: я Скорбный Ангел Мщенья. М.Волошин Да, иногда стихи мне удавались, Но, к сожаленью, только иногда: Из-под пера ватагой вырывались Слова и звёзды, рифмы и года. И проносились головокруженьем По всем мечтам и всем воображеньям, По Риму, по Парижу, по Москве, Чтобы застыть в слепящей синеве. А день-то, день! — сплошное вдохновенье: Перемешались звёзды и слова. И надо всем, как Скорбный Ангел Мщенья, Монблан в снегах, как в ризах Божества! 1985 «Да, конечно, Шекспир и Бетховен…» Да, конечно, Шекспир и Бетховен, Пирамиды, Миланский собор. Да, конечно, наш мир баснословен, Нежен сумрак сиреневых гор… Тихо плещется мутная Сена, Шелестит под мостами вода Под осенние скрипки Верлена, Под бегущие в темень года. 14 октября 1950 «Двум не бывать, одной не миновать…» Двум не бывать, одной не миновать: Все будем там, откуда нет возврата. И страшно мне друзей переживать. Того любил, с тем ссорился когда-то, И все стоят, как будто наяву. И стыдно мне, что я ещё живу. «Догнивают опавшие листья…»
Догнивают опавшие листья, Обнажённые ветви дрожат. Вечер пишет оранжевой кистью Над Парижем огромный закат. Словно всё навсегда изменилось, Позабылось, исчезло вдали… И вечернее небо светилось Занимавшимся светом Земли. «Дождик, дождик. Серебряный дождик…» Дождик, дождик. Серебряный дождик. С каждой каплей полней океан. С каждой каплей серебряный дождик Переходит в прозрачный туман. И туманное утро нежнее, Словно иней, белеет роса: С каждой жизнью земля зеленее, С каждой смертью синей небеса. «Дождь хлюпает упорно и отважно…» Дождь хлюпает упорно и отважно, Бежит по улицам всклокоченный народ… Но разве в этом суть, но разве это важно, Что руку протянул смеющийся урод? И для чего искать какое-то значенье В очередной газетной болтовне, Когда в момент тупого отвращенья Санкт-Петербург увидел я во сне? 1988 «Если бездна в тебя заглянула…» Если бездна в тебя заглянула, Значит, долго ты в бездну смотрел. Значит, от нестерпимого гула Оторваться не захотел. Или, может быть, сил не хватило, Или воля, слабея, сдала — И кромешная мгла осветила То, что память безжалостно жгла. «Есть в море остров педерастов…» Есть в море остров педерастов — Такой же остров, как Лесбос, С такой же мукою контрастов И с той же музыкой мимоз. Такой же остров, как другие, — В тяжёлой влажности ночей Он светится, как панагия, — Блаженный, горестный, ничей. Там нет ни бедных, ни богатых, Ни радостных, ни грустных нет. И нет в чём-либо виноватых, Нет поражений, нет побед. «Живи и ничего не требуй…» Живи и ничего не требуй, Молитвами не оскорбляй Тебе сияющего неба И каждый день благословляй. Всё решено и всё прекрасно: Будь чист, как голубь, мудр, как змей. Гляди, как солнце светит ясно Над скорбной родиной твоей. |
