— Ему ведено глаз не сводить с человека, которого лучше не оставлять без присмотра.

— Ну вот, теперь мое любопытство возбуждено. Кто она?

— Ты ее не знаешь, Вася.

— Однако сокровище нужно держать под стражей и выбрать для этого самого твоего надежного человека? — Глаза Василия расширились. — Только не говори, что украл чью-то жену!

— Это скорее по твоей части.

— Верно. Ну хорошо, выкладывай. Знаешь ведь, что не отвяжусь, пока не расскажешь.

Дмитрий вовсе не собирался ничего скрывать. Он хотел поговорить с Василием о Кэтрин, просто не знал, с чего начать и как лучше объявить другу, что произошло.

— Это не то, — что ты думаешь, Вася… вернее, именно… нет, ничего подобного со мной не случалось, да и с тобой тоже.

— Дай знать, когда сумеешь произнести связно хотя бы несколько слов.

Дмитрий беспомощно покачал головой:

— Я полностью и совершенно одержим этой женщиной, однако она не желает иметь со мной ничего общего. И говоря по правде, меня ненавидит.

— Да, такому поверить трудно, — фыркнул Василий. — Женщины не способны тебя ненавидеть, Митя. Они могут сердиться на тебя, даже злиться, но ненавидеть? Так чем же ты заслужил столь сильное чувство?

— Ах, поверь, я сделал для этого все возможное, но она все равно с самого начала не выносила меня.

— Ты это серьезно?!

— Можно сказать, мы встретились при самых неблагоприятных обстоятельствах, — ответил Дмитрий.

Василий ждал продолжения, но Дмитрий задумчиво молчал, и тот в конце концов взорвался:

— Мне что, из тебя вытягивать слово за словом?! Дмитрий отвел глаза, не слишком гордясь своей ролью во всем случившемся.

— Короче говоря, увидел ее на лондонской улице и понял, что страстно хочу эту девушку. Посчитав, что она достаточно доступна, я послал за ней Владимира, но оказалось, что она не желает никаких денег.

— Господи, я понял! Предусмотрительный Владимир тем не менее исполнил приказание и похитил ее, не так ли?

— Да, и более того, подсыпал ей в еду афродизьяк, и я оказался наедине с самой чувственной, самой соблазнительной девственницей, когда-либо появлявшейся на свет, и провел незабываемую ночь любви. Но на следующее утро, придя в себя, она настаивала, чтобы я отправил Владимира в тюрьму за похищение…

— Она не осуждала тебя?

— Нет, просто старалась как можно быстрее оказаться подальше. Беда в том, что девушка начала угрожать обратиться к властям, а этого, учитывая предстоящий визит государя, я допустить не мог и потому решил взять ее с собой в Россию.

Василий широко улыбнулся:

— Насколько я понял, она не пришла в восторг от твоего плана?

— Закатила грандиозную сцену, и не одну.

— Поэтому ты до сих пор держишь это прелестное создание в неволе, а она по-прежнему не желает тебя видеть, верно?

— Не совсем, — мрачно покачал головой Дмитрий. — Я сделал ошибку, оставив Кэтрин в Новосельцеве одну, и, вернувшись, обнаружил, что тетка измывалась над ней. И если она не возненавидела меня раньше, то уж теперь определенно не выносит.

— И на этот раз винит тебя?

— У нее на это есть причины. Уезжая, я не позаботился о ее безопасности, как следовало бы. И уехал достаточно быстро, по причинам, говорить о которых стыжусь.

— Только не говори… нет, ты не мог взять ее силой. Такое на тебя не похоже. Значит, велел снова подсыпать ей зелья.

За свою проницательность Василий получил в награду угрюмый взгляд.

— Я был зол.

— Естественно, — хмыкнул приятель. — Лично я в жизни не встречал женщину, которую невозможно было бы соблазнить. Должно быть, тебе тяжело пришлось.

— Оставь свои насмешки, Вася. Интересно, что бы сделал ты при подобных обстоятельствах?! Кэтрин — самая упрямая, властная, несгибаемая женщина из всех, кого я знаю, и все же не могу находиться с ней в одной комнате без того, чтобы не терзаться желанием бросить ее на ближайшую постель. Но больше всего меня раздражает и бесит то, что она не так равнодушна ко мне, как хочет казаться. Бывали мгновения, когда она отвечала мне такой же страстью, но всегда приходила в чувство, прежде чем я успевал воспользоваться этим.

— Значит, ты, очевидно, что-то делаешь не так. Может, она старается заполучить тебя в мужья?

— Женитьба? Конечно, нет. Она должна знать, что это невозможно… — Дмитрий осекся и нахмурился. — С другой стороны, если вспомнить о ее мании, вполне вероятно.

— Какой мании?

— Я не упоминал, что она претендует на имя леди Кэтрин Сент-Джон, дочери графа Страффорда?

— Нет, но что заставляет тебя думать, будто она не дочь графа?

— Она шла пешком по улице, в ужасном поношенном платье и без компаньонки. К какому заключению пришел бы ты, Вася?

— Понимаю, — медленно протянул Василий. — Но в таком случае к чему ей притворяться?

— Видишь ли, она достаточно хорошо знакома с этой семьей, и на вранье ее поймать невозможно. Вполне вероятно, Кэтрин — побочная дочь графа, но это еще не делает ее выгодной партией.

— Но если о браке и речи не ведется, чего еще она может добиваться?

— Ничего. Ей абсолютно ничего от меня не надо.

— Брось, Митя, любой женщине что-нибудь да требуется. И судя по твоим словам, именно эта желает, чтобы с ней обращались, как со знатной дамой.

— Хочешь сказать, я должен притвориться, что верю ей?

— Я бы не зашел настолько далеко, но…

— Ты прав! Мне следует вызвать ее в город, возить на балы, повсюду сопровождать…

— Митя! Либо я ошибаюсь, но кажется, ты приехал в Москву из-за Татьяны Иваницкой?

— Черт!

Дмитрий беспомощно обмяк в кресле.

— Именно так я и думал. Не следует ли тебе сначала получить ответ от княжны, прежде чем весь свет узнает, что ты обожаешь другую? В конце концов на любовниц женатого человека общество всегда смотрело сквозь пальцы, но не в тот момент, когда ты еще лишь ухаживаешь за будущей женой. И не думаю, что Татьяна тебя поймет. Кстати, почему ты сидишь дома, когда она сегодня приглашена на бал к Андреевым и твой старый приятель Лозинский вызвался ее сопровождать? Да и почему она принимает знаки внимания с его стороны, хотя ты вернулся?

— Я еще не нанес ей визита, — признался Дмитрий.

— Но сколько времени ты уже пробыл здесь?

— Восемь дней.

Василий поднял глаза к небу:

— Он уже и дни считает! Послушай, Митя, если ты так сильно тоскуешь по своей Кэтрин, пошли за ней и держи взаперти, пока не сделаешь предложения Татьяне.

— Нет, — покачал головой Дмитрий. — Когда Кэтрин рядом, я ни о чем не способен больше думать.

— А мне кажется, независимо от того, рядом она или нет, ты окончательно потерял голову. Ты просто мешкаешь, откладываешь неприятное дело со дня на день.

— Я в отчаянии, Вася, и поэтому не гожусь для развлечений. Но ты прав. Мне нужно поскорее покончить с делами и стать женихом княжны, прежде чем пытаться что-то решить относительно Кати.

— Григорий, разве это не князь Дмитрий только что вошел? — осведомилась Татьяна, кружась в вальсе с графом Лозинским. Тот на мгновение оцепенел, но тут же повернул даму так, чтобы оказаться лицом к двери.

— Совершенно верно, — сухо подтвердил он. — Теперь, когда Александров вернулся, вы, как и раньше, станете совершенно недоступной?

— Но почему вы так считаете? — невинно улыбнулась девушка.

— Вы отказали мне, мадемуазель. И в свете только о том и говорят, что вы дожидаетесь возвращения Александрова.

— Неужели? — невольно нахмурилась Татьяна.

— Жаль, что он не нанес вам визита, как только приехал. Всем известно, что он пробыл в Москве уже неделю, — намеренно жестко добавил Лозинский.

Татьяна стиснула зубы. Об этом напоминать не стоило, она и без того все прекрасно сознавала. Старшая сестра указала Татьяне на очевидное нежелание Дмитрия как можно скорее увидеть предполагаемую невесту, что само по себе было крайне оскорбительным. И вот теперь еще и Григорий твердит почти то же самое!