– Прекрасно.

– Тогда ложитесь спать. Я, во всяком случае, намереваюсь лечь в постель, как только отправлю гонца.

Эрика терпеливо ждала, пока кончится разговор, хотя не понимала ни слова. Она разозлилась бы, подумав, что намеренно исключена из беседы, но поняла, что Ройс и Селиг не могут общаться на другом языке, кроме кельтского. Она решила, что, если Селиг не собирается выучить англосаксонский, чтобы положить конец всем затруднениям, значит, ей придется изучить кельтский, а поскольку языки всегда давались ей легко, это не займет много времени.

– Мы уезжаем? – спросила она, пытаясь привлечь внимание мужа. Тот, казалось, совсем забыл о ее присутствии и сейчас удивленно встрепенулся:

– Нет, остаемся до приезда короля.

– Ты собираешься вмешаться в дела короля? – Эрика подняла брови.

Только сейчас Селиг сообразил, что так и не объяснил жене, почему было необходимо мчаться сюда среди ночи.

Поразительно, как это она еще не попыталась выведать у него каждую мелочь! Мать и сестра уже давно бы выпытали все, и стоит им только услышать о случившемся, немедленно явятся с расспросами.

Селиг коротко объяснил, в чем дело.

– Нам придется несколько ночей спать здесь, – добавил он под конец.

Оглядев комнату, в которой они жили до свадьбы, он неожиданно расплылся в улыбке:

– Что выбираешь: пол или кровать?

– Ничего не вижу смешного! – мрачно насупилась Эрика.

– Ты так не будешь думать, если выберешь пол, и мы кончим тем, что станем любить друг друга прямо на жестких досках!

Рот Эрики широко открылся, но тут же захлопнулся.

– Ты имеешь в виду завтрашний день? – Улыбка Селига стала еще шире:

– По правде говоря, поскольку ты упомянула… – Эрика охнула от изумления:

– Но ты не можешь… разве… ты уже дважды… – Она даже не успела договорить, как Селиг громко расхохотался и решительно шагнул к ней.

– Поистине, Эрика, – эта чувственная улыбка вновь манила, заставляя забыть обо всем, – как плохо ты знаешь собственного мужа!

Она все больше узнавала его, и, Фрейя милостивая, как же это было чудесно!

Стражники Уиндхерста привезли известие о прибытии короля к концу следующего дня, и Ройс выехал навстречу повелителю. Он отправился один, поскольку хотел поговорить с Алфредом и узнать о его настроении, прежде чем тот встретится с Селигом.

Но на самом деле уже одно то, что Алфред прибыл так быстро и почти без эскорта, говорило о многом.

– Я надеялся, что наш следующий визит окажется более спокойным, – начал Алфред. Ройс поморщился.

– Мои родственники делают все, чтобы жизнь не стала скучной, – вздохнул он.

Алфред едва заметно улыбнулся, оценив шутку, и тут же перешел к существу дела:

– Твой шурин выдвинул серьезное обвинение. Конечно, лорду Дервину будет позволено встретиться лицом к лицу со своим обвинителем.

– Так он все отрицает?

– Он не знает, – Алфред покачал головой. – Я решил немедленно разобраться с этим делом и не хотел возбуждать его подозрения, просто пригласил поехать со мной. Лучше всего застать врага врасплох, так чтобы он не смог заранее изобрести способ выпутаться. Поэтому пусть твой родственник сам преподнесет Дервину сюрприз.

– Он будет рад, но, вероятно, немедленно вызовет Дервина на поединок.

– Нет, этому ты должен воспрепятствовать. – Ройс знал, что Алфред скажет это. Но удержать викинга от мести будет почти невозможно, и это он знал по собственному опыту.

Однако Алфред посчитал вопрос улаженным и перешел к следующему:

– Я пытался понять, к чему Дервину понадобилось все это. Конечно, он ненавидит датчан почти так же, как ты, потому что изза них потерял единственное дитя. Но думаю, что не только в этом причина.

– Согласен, – кивнул Ройс. – Это нападение направлено не против датчан, а против вас или скорее против вашего плана укрепить мир.

– Совершенно верно, – согласился Алфред. – И если хорошенько обдумаешь этот план, то поймешь, почему Дервин посмел вмешаться и перебить послов.

– Вы знаете чтото неизвестное мне? – нахмурился Ройс.

– Я должен был вспомнить раньше, что одна из богатых наследниц, чью руку я предложил датчанину, живет по соседству с Дервином и стала бы женой его сына Эдреда, если бы тот не погиб.

Ройс немедленно встал на защиту Алфреда:

– Лорд Дервин не знает вас так хорошо, как ваших братьев, и, вероятно, предположил, что вы поставите выгоды мира выше бед и тревог одного человека, пусть даже и лорда.

– И был бы не прав, поскольку брак этой девушки с датчанином привел бы к новым схваткам и сражениям, и о каком мире могла бы тогда идти речь? Нет, Дервину следовало бы прийти ко мне. Есть много наследниц, которых можно было выбрать вместо этой. Но он предпочел взять дело в свои руки и стать убийцей, если, конечно, твой шурин не ошибается…

– Да, именно так.

– Боюсь, что он прав, – вздохнул Алфред, – и мне неприятно даже думать о том, что я должен сделать. Можно предположить только, что Дервин находится при дворе, чтобы точно знать, когда послы вновь отправятся в путь, и снова устроить засаду. Мне сообщили даже, что он прибыл ко двору с большим отрядом, но, поскольку не представил ни одного человека, я совсем забыл об этом, пока не узнал всего.

– Сколько у него людей?

– Достаточно, чтобы атаковать нескольких человек и убить их всех, чтобы не оставалось свидетелей. Кроме того, его люди путешествуют не с нами, но всегда разбивают лагерь неподалеку. Я действительно становлюсь слишком беспечным и не подозреваю о гнезде ядовитых змей в собственном доме.

– Но откуда вы могли знать?

Однако Алфред не был столь снисходителен к себе:

– Такому нет прощения. Мы потеряли так много людей в войнах с датчанами, что Дервин, должно быть, не одинок в своем стремлении отомстить. Но что касается его… мы все наверняка узнаем завтра утром, когда он прибудет с остальными придворными. По правде говоря, я не ожидаю, что завтра появятся все. Не могу понять, как твоей жене удалось так быстро добраться до Восточной Англии и вернуться обратно. У меня вместе со всем эскортом ушло бы на это в пять, если не в десять раз больше времени.

Разговор закончился на более легкой ноте, и больше о лорде Дервине они не говорили, если не считать беседы с Селигом. Однако Алфред предупредил Селига, что если Дервин будет допрошен и признан виновным, то именно он, король, решит, как наказать преступника.

– Если же мы не сможем найти доказательств и Дервин не сознается, я предпочту смотреть сквозь пальцы на посланный ему вызов, – смягчившись, добавил он.

У Селига мгновенно стало легче на душе.

Пока мужчины обсуждали неотложные дела, Кристен готовилась к возвращению королевского двора, и Эрика, изнывая от безделья, предложила помочь. Это оказалось ошибкой. Она впервые пыталась заговорить с сестрой Селига со дня приезда в Уиндхерст и быстро обнаружила, что ничего не изменилось.

Эрика правильно предположила, что Кристен одолжила ей одежду лишь ради брата, невестку же едва выносила и не желала иметь с ней ничего общего. Впрочем, Кристен вела себя так же, как и остальные женщины, хотя те ненавидели Эрику по совершенно иным причинам. Однако Эрика не собиралась больше покорно смиряться с обстоятельствами. Сознание собственной вины не позволяло раньше выступить на свою защиту, но теперь Эрика избавилась от угрызений совести и не желала принимать всю вину на себя. Кроме того, она стала женой Селига. Уж об этом позаботились все окружающие!

Поэтому она без колебаний решила противостоять ледяному приему золовки и, улучив момент, осталась с ней наедине в коптильне. Подойдя поближе, Эрика, не тратя лишних слов, ничего не объясняя, дерзко спросила;

– Если ты все еще ненавидишь меня, почему не протестовала против этой свадьбы?

Кристен была застигнута врасплох, однако, будучи женщиной прямой и решительной, тоже без обиняков ответила: