– Не нужно противиться, Эрика, – смягчившись, проговорил Селиг, садясь сзади. – Я просто хотел показать тебе коечто, чтобы ты поняла, как это прекрасно.

Эрика не сказала ни слова, а дорога до маленького озера действительно оказалась короткой. К тому времени, как они добрались туда. Селиг передумал бросать жену в воду. Вместо этого он спешился и снял ее. Сумерки почти окутали землю, и в неясном свете можно было лишь различить ковер полевых цветов и мирный пейзаж. Селиг намеренно приехал сюда вечером – так Эрика меньше будет смущаться, если ему удастся убедить жену войти с ним в воду.

– Моя сестра любит это место и часто приезжает сюда вместе с Ройсом, – объяснил он, – да и родители много раз купались здесь.

Эрика не могла представить Бренну и Гаррика, плавающими в этом озере, но почемуто неловкость исчезла.

– А что мы здесь будем делать?

Широко улыбнувшись, Селиг пожал плечами:

– Я собираюсь смыть все, чем ты меня украсила сегодня утром. Заметь, я вовсе не заставляю тебя сделать то же, хотя и следовало бы по праву мужа.

И, не ожидая ответа, повернулся к жене спиной и нырнул в воду, прямо в одежде. Эрика так удивилась, что на мгновение забыла о своих подозрениях. Селиг вынырнул, смеясь и стряхивая с волос прозрачные капли так, что брызги долетали даже до нее. Он казался веселым, играющим в воде ребенком, и, когда не смотрел на Эрику, та улыбалась его проделкам.

Вода на самом деле выглядела соблазнительно, но Эрика не могла и подумать о том, чтобы присоединиться к мужу, поскольку это означало бы, что все прощено и забыто, а она вовсе не собиралась повторять собственных ошибок. Мало того, она даже не подумала поблагодарить мужа за то, что он продал наложницу. Ведь Лида попрежнему оставалась рядом, хотя и принадлежала теперь Ивару, и как знать, не вздумает ли Селиг с благословения приятеля воспользоваться ее услугами? Он остался в выигрыше, а вот Эрика ничего не добилась, кроме того, что вела себя как дура да позабавила друзей мужа.

Ей так и не удалось понять, почему Селиг такой веселый.

Любой другой на его месте пришел бы в бешенство от того, что сотворила сегодня его жена, особенно в присутствии всех, в конце концов просто избил ее и был бы прав. Может, Селиг не смог сделать этого изза Терджиса, ведь тот бы и близко не подпустил его. Однако он все же может наказать Эрику, и даже Терджис будет вынужден признать, что не должен вмешиваться, поскольку она совершила тяжкий проступок.

Эрика потому и злилась, что сознавала собственную вину. Ей не следовало набрасываться на мужа и при всех кричать, словно сварливая ведьма. И хуже всего, что она устроила скандал изза такой мелочи, даже глупости! Неудивительно, что его друзья развеселились! Мужья никогда не хранят верность. И почему Селиг должен быть другим? Однако она никак не могла взять в толк, отчего он находил ее сегодняшнее поведение столь забавным.

Эрика все еще наблюдала за Селигом, когда тот начал раздеваться. Туника, подвязки, штаны, сапоги – все полетело на берег. Было совсем темно, и он зашел достаточно глубоко, так что Эрике не пришлось отворачиваться… пока. Но, повидимому, придется. Эрика недаром не верит ни одному его слову, ни одному жесту, в особенности его попыткам очаровать ее, завлечь, а потом, конечно, отомстить! А его улыбки?! Да это самое подозрительное, что только может быть!

Проклятый викинг, ну почему, почему он так отличается от других мужчин? Почему он так неотразим?

«Не в его характере причинять женщинам боль», – ей снова вспомнились слова его отца.

«Нет, не всем, только таким, кто достаточно глуп, чтобы влюбиться в него», – с горечью подумала она.

– Мне не нравится плавать одному, – неожиданно заявил Селиг, явно пытаясь подольститься к жене.

– Тогда ты привел не ту женщину, – отозвалась она.

– Именно ту, и только ту.

Почемуто эти слова зажгли в сердце слабый огонек, существование которого она отказывалась признать.

Остро сознавая его чувства, Эрика испугалась, что теперь противиться мужу будет еще труднее. Но она должна быть стойкой. Он прирожденный соблазнитель женщин. И никакие нежные слова из его уст нельзя принимать всерьез.

Эрика отошла, чтобы поискать место, где можно было спокойно посидеть среди цветов. Селиг еще раз попытался завлечь ее в воду, но наконец сдался. Однако он чересчур долго оставался почти обнаженным, и, даже только наблюдая за ним, Эрика почувствовала, как по телу пробежала приятная дрожь.

– Они подождут нас с ужином? – наконец спросила она.

– Сегодня мы поедим здесь. Если ты голодна, можешь начинать без меня. Еда в седельной сумке.

Эрику так и подмывало вновь вступить в словесную битву. Она не желала больше оставаться здесь. Место было слишком… романтичным: теплый ветерок, разлившийся в воздухе цветочный аромат, вода, лениво лизавшая песок… Тихо и уединенно. Чересчур уединенно…

Она начала доставать еду только затем, чтобы отвлечься, а наткнувшись на вино, немедленно отпила несколько глотков. Однако оно отнюдь не успокоило ее, как надеялась Эрика, вернее, слишком успокоило, поскольку она даже не подумала отвернуться, когда Селиг вышел из воды.

К этому времени взошла луна, огромная и яркая. До того как выпить вина, Эрика посчитала это обстоятельство не слишком удачным, но теперь думала лишь о том, что ее великолепный муж, ступивший на берег, словно послан богами ей в дар. Странное желание охватило Эрику, желание дотронуться до Селига, убедиться в том, что он настоящий. А потом… потом ей захотелось снова и снова касаться его.

С трудом осознавая, что с ней происходит, Эрика поспешно вскочила и стиснула мех с вином, словно оружие. Селиг не сказал ни слова, не обнял ее, да этого ей уже не требовалось…

Отвернувшись, чтобы не видеть Селига, она едва выговорила:

– Изза этой мокрой одежды ты заболеешь.

– Я привез с собой сухую.

– Тогда переоденься.

– Не заставляй меня одеваться, прошу! Я впервые за весь день наслаждаюсь прохладой, – пояснил Селиг. – Все равно меня здесь никто не видит, кроме тебя, а ты уже знакома с моим телом, в одежде или без!

Пришлось согласиться, чтобы не казаться чересчур сварливой.

– Хорошо, – кивнула она.

Ответный смешок был совсем тихим, однако от этого не менее лукавым, и Эрика, не успев опомниться, почувствовала, как его руки скользнули по груди, притягивая ее к мокрому мужскому телу. Она не осмелилась даже охнуть. Голова кружилась, мысли путались.

– Чего ты боишься, маленькая датчанка? – прошептал он ей на ухо. – Того, что заставляешь ощущать меня, или того, что заставляю испытывать тебя я?

«Всего!» – вопил ее разум, но слова не шли с языка. Одна рука Селига сжимала ее грудь, другая поползла по животу и какимто образом оказалась между ног, несмотря на то, что Эрика была полностью одета. Его горячие губы неистово целовали ее шею, медленно двигаясь вверх…

Ройс отошел от берега и приложил палец к губам, предупреждая жену, чтобы та не вздумала шуметь. Широкая улыбка освещала его лицо.

– Хорошо еще, что мы заметили его лошадь, – шепнул он Кристен, державшей под уздцы обоих коней. – Вряд ли твоему брату понравится наше вторжение…

– Хочешь сказать…

– Вот именно.

– Значит, ты оказался прав. Он даже не способен понастоящему ненавидеть женщину.

Услышав недовольство в голосе жены, Ройс тихо рассмеялся:

– Помоему, я не сказал, что он со своей женой.

– Тут и говорить нечего, после того как Торольф рассказал, что произошло сегодня и как повел себя при этом Селиг. Если хочешь знать мое мнение, братец сам не знает, чего хочет.

– Сдается мне, что в данный момент ему отлично это известно.

Стоявшая у дальнего берега Бренна искренне забавлялась, а Гаррик раздраженно ворчал, что теперь уже и у озера нет покоя и невозможно даже искупаться, когда хочется. В отличие от Ройса и Кристен, заехавших в деревню Уиндхерст и решивших искупаться по дороге домой, Гаррик и Бренна приехали специально, чтобы провести немного времени вдвоем в тишине и прохладе. И поскольку все добирались до озера с противоположных сторон, то и не смогли встретиться. Зато обе пары наткнулись на лошадь Селига. Помогая жене сесть в седло, Гаррик все же поинтересовался: