На мгновение забыв о незнакомце, Эрика вздохнула про себя – всего за один день ее довели до такого жалкого состояния! Во рту сплошная рана, так что она старалась не прикасаться языком к щеке, боясь ее разбередить.

Эрика попробовала медленно покрутить головой несколько раз, пока судорога не отпустила. Теперь по крайней мере стало немного легче, и девушка смогла поднять глаза, чтобы получше рассмотреть молчаливого незнакомца. Тот все это время стоял, широко раздвинув ноги, и ни разу не пошевелился.

Она увидела, что его меч – попрежнему в ножнах, а короткий острый кинжал, которым саксы приканчивали поверженного противника, заткнут за широкий, усаженный металлическими пластинами пояс с единственным большим гранатом в центре пряжки. Зеленая туника выглядывала изпод кольчуги с короткими рукавами, сплетенной из колец немного потолще, чем на поножах. Плечи по сравнению с тонкой, туго перепоясанной талией были неестественно широки. Могучие руки скрещены на груди.

Темнокаштановые волосы падали на плечи. Глаза цвета лесной листвы были устремлены на нее с какимто странным выражением. Эрика не успела определить, какие чувства владеют воином, но лицо его выражало нечто весьма похожее на свирепую ярость.

Однако не страх перед ним заставил ее снова охнуть, а удивление – только сейчас девушка заметила, как красив и высок воин. Эрика могла бы принять его за сакса, если бы не рост, – незнакомец был почти на полголовы выше брата. И она не узнавала его, хотя вчера постаралась внимательно рассмотреть всех мужчин в лагере в надежде отыскать хотя бы одно доброжелательное лицо. Правда, ей это не удалось, но она запомнила бы этого великана, если бы увидела хоть раз.

Он стоял лицом к телеге, хотя взгляд его был направлен вниз. Лежавшие там были укрыты покрывалом из толстых шкур, но лицо безмятежно спавшей норвежки было достаточно хорошо видно. Та глубоко дышала, не подозревая об ожидавшей впереди грозе.

Эрика вспомнила, как расстроилась, узнав, что Кристен собирается спать почти рядом с ней, чтобы слышать малейшие ее движения. Даже выставив часовых и велев им не спускать глаз с Эрики и остерегаться появления великана, Кристен оставалась поблизости, с кинжалом в руках.

И теперь сестра Селига разметалась во сне, длинные золотистые волосы, перевешиваясь через край телеги, касались земли, так что невозможно было не заметить их. И Эрика внезапно обнаружила, что один сапог незнакомца придавил рыжеватую прядь, по случайности или… нет, не случайно. Воин терпеливо ждал пробуждения норвежки, и, стоит той повернуться, боль в голове непременно заставит ее вскочить.

Глаза Эрики широко раскрылись, и она невольно охнула в третий раз, решив, что теперьто уж все поняла. Фрейя сладчайшая, незнакомец, судя по всему, враг этих людей, иначе не может быть, так как на его чеканнопрекрасном лице горит ярость, явно обращенная не только к ней, даже совсем не к ней, а к норвежке! Но если он мог незамеченным пробраться в лагерь, почему Терджис не сделал того же самого?

Да, но… лагерь! Эрика огляделась, ожидая увидеть усеянную мертвыми телами поляну, но все было тихо. Мужчины занимались своими делами – ели, кормили лошадей, и почти все поглядывали в сторону телеги. Значит, она ошиблась, и незнакомец вовсе не враг, но тогда откуда такой гнев? И почему остальных ничуть не волнует, что этот гнев вотвот готов обрушиться на их госпожу?

– Ой!

Кристен наконец пошевелилась и поморщилась от резкой боли. Придя в себя, она повернула голову, желая освободить зацепившиеся волосы, но, увидев ногу, медленно подняла глаза, чтобы рассмотреть остальное.

Светлобирюзовые глаза распахнулись, и в следующее мгновение в воздухе мелькнуло лезвие клинка, готовое вонзиться в бедро незнакомца. Тот поспешно отскочил, словно ожидая нападения, а Кристен, тряхнув головой, немедленно вскочила и перекатилась под телегой на другую сторону, где Эрика не могла больше видеть ее.

Однако мужчина не выпускал Кристен из виду, и оба они, высокие, стройные, впились друг в друга разъяренными взглядами.

– Я так и знал, что прокляну день, когда твой отец подарил тебе это! – прорычал он.

Эрика поняла, что речь идет о кинжале, хотя плохо понимала англосаксонский язык, который изучала по необходимости, когда впервые приехала в эту страну, но так и не узнала понастоящему, предпочитая вместо этого обучать людей Рагнара датскому.

Но норвежка говорила бегло и с тем же незнакомым акцентом, что и мужчина:

– Дай мне немного времени, и я успею выхватить меч, подаренный тобой, сакс!

Брови воина хмуро сошлись, а лицо стало мрачным как туча.

– Я собираюсь задать тебе такую трепку, что сесть не сможешь, женщина! Ты еще пожалеешь о своих выходках! – заорал он.

– А кто поможет тебе справиться со мной? – завопила в ответ Кристен.

Эрика была потрясена столь дерзким ответом. Неужели ей мало, что воин и без того страшно обозлен? И колкость, по всей видимости, попала в цель. Сакс, буквально зарычав, уже поставил ногу на телегу, собираясь добраться до Кристен, хотя, по мнению Эрики, мог сделать это одним прыжком. Но та в ужасе закричала:

– Нет, ты потревожишь Селига! Я обойду кругом.

Обойти кругом и отдаться на милость этого дикаря? Эрика ни за что не осмелилась бы на такое и, скорее всего, со всех ног помчалась бы в противоположном направлении.

А Кристен действительно появилась рядом с Эрикой, но, не замечая ее, просто переступила через протянутые по земле ноги девушки, добралась до незнакомца и с силой всадила кулак в его грудь. Тот даже не шелохнулся и не поднял руки, чтобы нанести ответный удар. Выражение его лица не изменилось, все еще оставаясь свирепым.

Впрочем, и Кристен, казалось, была готова ринуться в бой.

– Ты мог бы по крайней мере не орать так, дубина неотесанная, – прошипела она. – Мало тебе того, что эти болваны катаются по земле от хохота?!

Эрика заметила, что она права, – в лагере, неизвестно почему, царило почти непристойное веселье, немного успокоившее, ее тревогу. Девушке явно было не по себе рядом с этой рассвирепевшей парой.

– Они будут смеяться еще громче, когда я перекину тебя через колено и выдеру! – процедил мужчина сквозь зубы. Услышав это, Кристен отступила на шаг. Еще один – и она споткнется о ноги Эрики.

– Я могу все объяснить тебе, Ройс, – с меньшим запалом начала было Кристен.

Но тот, очевидно, не желал ничего слушать:

– Можешь объяснить после того, как я побью тебя.

– О, как ты несправедлив!

– Ты срываешься с места и исчезаешь вместе с моими людьми…

– И людьми Селига! – перебила она. – Только большое войско могло захватить нас в плен или победить…

Но и это не успокоило Ройса.

– Ты злонамеренно нарушила мой приказ, женщина! Я никогда бы не позволил тебе ехать без меня, и ты это прекрасно знаешь!

Норвежка мгновенно оцепенела от негодования:

– Если бы ты вернулся в назначенный срок, сам смог бы принять посланца, объявившего, что Селига держат в плену. А как бы ты поступил на моем месте, остался бы, услышав такое? Он уже и так полумертв от всех издевательств, которым его подвергли. Еще день в Гронвуде мог его убить, и мы наверняка бы опоздали!

Эрика растерянно съежилась, услышав столь явное преувеличение. Однако гнев мужчины испарился; он неожиданно схватил Кристен в объятия, намереваясь утешить ее, и норвежка с радостью бросилась ему на шею.

От этого на сердце наблюдавшей за ними Эрики стало еще тяжелее.

– Где он? – спросил Ройс, приходя в себя от нескольких блаженных мгновений.

– В телеге и, скорее всего, проснулся изза твоих воплей. Хорошо еще, что он не понимает нас, иначе наверняка попытался бы встать, чтобы защитить меня, и причинил бы себе еще больше вреда!

– Но ему прекрасно известно, что защищать тебя от меня бессмысленно, жена, – проворчал Ройс. – И за то, что ты так перепугала меня, тебя ждет хорошая трепка, но я согласен подождать, пока мы вернемся домой.

– Ты так добр, – съязвила Кристен, сделав гримасу, и на всякий случай отошла подальше, споткнувшись при этом о ноги Эрики. Это опять привлекло к девушке внимание Ройса, и он снова, на этот раз уже недоуменно, нахмурился: