«…особенно русское небо…» …особенно русское небо И русские облака. Давно, как давно ты там не был, Какая там, к черту, тоска! Все выверты, декадентщина, Уж лучше, мой друг, помолчи… Мимо вагонов женщины Идут под дождем. И грачи. …особенно, может быть, Пушкин, Всего вероятнее — Блок. Уткнуться скорее в подушки И звать. Но не слышит Бог. 1952 «Говорить о смерти страшно…»
Говорить о смерти страшно, Но еще страшнее умирать Медленно, от горечи всегдашней, Тошной, как больничная кровать. Но еще страшней смотреть на небо, Слушать ветер, кутаясь в пальто: Нет конца. Неразрешимый ребус. Белый холод. Черное ничто. 1953 «Веет ветер. Вьется снег…» Там — лишь черная вода, Там — забвенье навсегда. А. Блок Веет ветер. Вьется снег. Погибает человек. Птицы черные летают, Звезды розовые тают. Шепчет черная вода, В ней забвенье навсегда. Воет пес. В дремучем небе Шарит луч — колючий стебель. Ветер в поле клонит хвощ, Выпадает черный дождь. А с монгольской рожей робот Протянул над миром хобот И наставил автомат. Нет спасенья, нет преград. Птицы черные пророчат, Стаей вьются, клювы точат. Шепчет мутная вода — В ней забвенье навсегда. 1953 «Этой нежной глицинии…» Этой нежной глицинии Лепестки чуть дрожат. Небо чистое, синее, Желтоватый закат. Как же быть с этой горестью, Вянет цвет навсегда — В чашке глиняной, пористой Убывает вода. 1954 1. «Все так тускло и пошло…» Все так тускло и пошло И конца ему нет — Разговоры о прошлом И о будущем бред. Все ненужно-нелепым, Грубым кажется мне — Это серое небо, Этот дождик в окне. 2. «Чем я живу? Какая пустота…» Чем я живу? Какая пустота… И даже днем так дремлется и спится. Как надоела эта суета И книг однообразные страницы. Встает весна. Бледна и холодна. Пылит шоссе и небо розовеет, А эта жизнь, что свыше мне дана, — Как этот день, бессмысленно тускнеет. 1954 «Когда-нибудь увижу наяву…» Когда-нибудь увижу наяву То, что во сне так часто, часто вижу: Пахучий ветер ляжет на траву И все вокруг нежнее станет, ближе. Но вряд ли… Может быть осенним днем Пройдут вагоны мимо с тихим шумом, Уедет кто-то… может быть о ком Всю жизнь продумал неотвязной думой. Когда-нибудь… Предгрозье. Облака. В саду тюльпаны ветер обрывает. И равнодушно времени река Мечты мелькнувшие смывает. 1955 1. «Кажется мне, что увижу…» Кажется мне, что увижу, Только бы поскорей, Тех, кто когда-то был ближе Всех дорогих людей. Но они уже не такие… — Помните зимний Киев? — Помните улицу? Дом? — Нет. Я совсем о ином. А о том, что бессонницы хуже И печальней чем дождь ночной, Когда по осенним лужам Возвращаюсь поздно домой. 2. «Ты все позабудешь навеки…» Ты все позабудешь навеки… Вдруг — еле заметная дрожь, Сомкнутся усталые веки, Но ты ничего не поймешь. Вот разве сады в увяданье, Холодные косы берез И низкие серые зданья, И ранний свинцовый мороз. Ты все позабудешь. И только Останется где-то тетрадь, Где ярко-закатная фольга Еще продолжает сиять. 1955 «Под этим небом черной неизбежности…» Под этим небом черной неизбежности Поговорим о счастье и нежности… Как это было раньше благодатно И как теперь мертво и невозвратно. Под синим небом, там, за Феодосией, Мы помнили о радости и осени. Поговорим о милом Коктебеле! Но разве это было в самом деле? Шумело море, парус исчезал… О чем, о чем тогда поэт писал? Под этим небом новых черных бед Уже тебя не радует поэт. Я помню, как тогда Максимильян Волошин Читал стихи. Была нестрашной ноша, Которую нам присудил Господь: За кровью — кровь, за смертной плотью — плоть. Была надежда, было утешенье. Теперь же страх, обман, уничтоженье. 1956 |
