«Осень. Петербург. Музыка…» Осень. Петербург. Музыка. Вечереющая Нева. Строфы Блока. Гордый профиль Ахматовой. Последнее головокруженье. Легкий золотой локон. Последняя мелодия Грига. Скудное золото Летнего Сада. На вокзале несколько слов И тяжелая, осенняя роза. 1921 «Это розы плакучей…» Так мне хочется, чтобы Появиться могли — Голубые сугробы С Петербургом вдали. Анна Ахматова Это розы плакучей Голубая слеза. Это — небо и тучи, За Невою гроза. Уходили солдаты, Грохотал барабан. Парадизом крылатый Прогудел ураган. Но при чем же тут роза И слезливая грусть? Лучше это бы прозой… Не поймут? Ну и пусть. Только русской землею Поклянись и молчи. Присягать — к аналою. Там в подвал палачи. Там не розы. Колючий Адский чертополох. Может, это и лучше, Что на оба оглох. Маршируют солдаты В петербургскую ночь. Петушиный трикраты Клич. И призраки прочь. От мужичьей запевки Слезы градом текли. А валдайские девки Рукавами трясли. Там — в солдатстве — Державин, Там — насмешник Мишель. И Пиндару кто равен, Чья всех слаще свирель. Вырвись, вырвись из круга В эти грозные дни. Душной блоковской вьюгой Затяни, захлестни! Вьются конские гривы, Цуг проезжий пылит. Там какой-то служивый У шлагбаума стоит. Светит тонко и остро Над снегами звезда. Мчится граф Калиостро Из столицы. Куда? Разве купишь за деньги Повесть этих времен Где Растрелли с Гваренги, Монферран, Камерон. Завтра — новые люди, Завтра — новый рассвет. Завтра — в уровень с грудью Наведут пистолет. Ты — чухонскою басней, Колдовском чепухой, Все надменной, прекрасней Просияй надо мной! 1954 Отрывок Холод гранитных подъездок, Просторы туманных проспектов, Где проносились кареты И скакали кавалергарды. А дальше — серое зданье, Где собирались декабристы. Суровая площадь, Где Достоевского шельмовали. Пушкинская Россия! Блоковский Петербург! Тонешь ты в снежных вьюгах, Цветешь весеннею розой! Вячеслава Иванова «Башня», Белые, томные ночи. И полночь, в «Бродячей собаке» Петербургская богема. Медный Всадник, Исаакий, На Невском шумят экипажи. Ты встаешь из мрака забвенья В строфах поэтов. Гудишь тем пароходом, Что под мост проползает По Неве серебристой Прямо в закат огромный. 1965 «Сначала — черная вода…» Сначала — черная вода И пена под мостом. Потом — бежать, бежать. Куда? Родной оставить дом… И, прежде тихий, Летний Сад Стал грозным, шумным стал. Так — сорок лет тому назад И в памяти провал… И нет возврата. Резкий крик Над полем воронья. Куда забрел ты, мой двойник, Темна судьба твоя! О, злое сердце, почему Иное ты твердишь? Ты задыхаешься в дыму И в пламени горишь! Не убежишь ты никуда. Война. Орудий гром. Нева. Холодная вода. И пена под мостом. 1960 «Помнишь ржавые кочки…» Помнишь ржавые кочки Блоковского болота, Где цвела «Ночная фиалка»? Мы проходили этим болотом Сквозь мокрые травы. И потом вышли в город, Наоборот, не как у Блока. Улицы катились нам навстречу, Но ни одной мы не узнали. Все было во сне как будто Или время вспять убежало… Было ли то время Войны гражданской, Или Петербург Перестал быть столицей, А стал городком заштатным? Ни одного человека не встретив, Невский мы не узнали. Летний Сад простирался, Усыпанный желтой листвою. Исаакиевский храм изменился И только Игла Адмиралтейства Как прежде вонзалась в небо. Мы не понимали, что все это значит?! Как вдруг заиграли куранты «Коль славен наш Господь в Сионе»… Но город был пуст. И только наши шаги Повторяло эхо. Может, это только приснилось, А может быть, когда-нибудь Так и будет В иной, бесконечной жизни, Под иным, незакатным солнцем! 1965 |
