521. «Как губы горят!.. Доканчиваем речи…» Как губы горят!.. Доканчиваем речи, Какие утром не смеем мы вести. Бросает к тебе на трепетные плечи Луна младая прозрачные цветы. До боли ясна жемчужная улыбка; Боюсь я тонкости в облике луны. Ты слышишь… Грустит неведомая скрипка И мучит страстною звучностью струны. Пусть вечность глядит, как огненные нити Плетут безумство, притягивая нас. О, звезды очей, приблизьтесь и светите; Хочу вас видеть и видеть только вас. 522. «Ты помнишь, как губы мои онемели…»
Ты помнишь, как губы мои онемели Со вздохом любви у тебя на руке? Как ночь колебала, любуясь в реке, Двойные алмазы своих ожерелий? Мы ждали как будто, и тени синели И ждали чего-то на лунном песке. Проснулись у тополя в каждом листке Движенья зефира и огненной трели. То пел неземной соловей в вышине; И ночь встрепенулась со страстной улыбкой, С улыбкой в алмазах и с грезой в огне; И тени наполнились музыкой зыбкой В душистой траве. Ты прильнула ко мне Губами, всем телом и ласкою гибкой… 523. «В ту ночь я только мог рыдать от наслажденья…» В ту ночь я только мог рыдать от наслажденья… В ту ночь в твоей крови я сжег свою мечту… Какие это всё безумные виденья! Страну, где я любил, я ныне не найду… Любил ли я тогда? Но вспомни: струны пели, Роняли небеса безмолвную звезду… Потом… потом с тобой мы странно опьянели… От счастья умереть мы, кажется, могли. Над бездной красоты мы медленно летели… Мы в эту ночь всю жизнь мгновением сожгли! Но миг исчез… Лучи с печалью пробужденья На мягкие ковры задумчиво легли… Какие это всё безумные виденья? 524. «Окутали город осенние боги…» Окутали город осенние боги Своей паутиной сырой; Гляделись фонарики в лужи дороги; Я с праздника ехал домой. Бездомная женщина в вымокшей шляпе Шла мимо, шла будто во сне; Собачка бездомная с кровью на лапе Беспомощно жалась к стене. Нагнулась та женщина к бедной собаке; Дух ночи две тени сливал; Несчастная взором терялась во мраке, А пёсик ей руку лизал. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Остались уколы той встречи случайной; Остались в душе навсегда Какая-то горечь, какая-то тайна, Какая-то к миру вражда… 525. «Этот вечер лучистый грустил над людьми…» Этот вечер лучистый грустил над людьми, Над блуждавшими скучно, без страсти. Опирался он локтем на спинку скамьи, Волновался и думал о счастье. По тропинке, как встарь, проходила она; Только платье одела иное. Он сказал, что вернулась любовь, как весна, И сравненьем опошлил былое. Он бледнел и неловко ее целовал; Но она отходила и вяло Удивлялась, каким он неискренним стал, И прическу рукой поправляла. Обнимая ее и стараясь любить, Он шепнул сладострастное слово… Зарыдала она, что он мог изменить Неизменному духу былого. Потемнело в душе; он «прости» произнес; С нею вечер весенний остался; Всё глядела она: от лучей и от слез Он, согнувшись, как тень удалялся… 526. «Ивы тихо плакали… В озеро туманное…» Ивы тихо плакали… В озеро туманное Вечер уронил кровавое кольцо. Девушка вся в белом и стройная и странная Вышла помечтать на белое крыльцо. Девушка печальная, ты меня не слышала… Я запел о счастье небывалых грез… Только твой платочек, что ты когда-то вышила, Из руки прозрачной ветер мне принес… 527. «Небрежно он сорвал и бросил незабудку…» Небрежно он сорвал и бросил незабудку; Она ее поймала; он даже не видал. Она в слезах шепнула бедненькую шутку… Хотела рассмеяться… Он холодно молчал. Она ждала так мало: только быть бы вместе, Дотрагиваться только бы до руки его… Однажды он ушел надолго и без вести; Пришел… она простила, не помня ничего… Он ей сказал: «прощай же, пора нам расставаться». И бросил на вопрос бессмысленный упрек. Она глядела смело, стараясь улыбаться… От розы на груди сорвался лепесток… 528. «Красота! Красота! В ней таинственно слиты…» Красота! Красота! В ней таинственно слиты Беспредельность надежд и воздушность лучей, Но черты молодые печалью сокрыты… О, знакомая грусть злато-черных очей! Я люблю красоту, как манящую тайну; Я найду красоту без друзей и без слов, Но она, обернувшись, с улыбкой случайно От меня отойдет, как мираж — от шагов. Я пройду, где мгновенье бессмертья коснется… От лазури ночной отделится звезда. Доплывет до лазури и с нею сольется Неоконченный сон и грехов красота. |