На улицу пошел дударь
С улыбкою широкой –
Он знает силу мрачных чар,
Что в дудке спят глубоко.
Легко, как музыкантов царь,
Чтоб дунуть, губы он свернул,
И синью взгляд его сверкнул,
Как соли кто в огонь метнул.
Едва три такта прозвучало –
Все слышат, будто войско заворчало.
Ворчанье переходит в ропот,
А ропот – в страшный, громкий топот,
И чьих-то ног ужасный грохот.
И крыс из всех домов идут полки –
Там крысы, крысы, крысы – и малы и велики –
Кто в рыжей шерсти, в сером кто наряде,
И юркие юнцы, и старики, толсты,
Отцы и сыновья, племянники и дяди,
Идут гуртами, длинные таща хвосты;
Сестра и брат, мужья и жены
Бегут за дударем, заворожёны.
Идет вниз Дудочник, и дудка плачет,
А крысы всей толпой проворно скачут.
Так шли, пока всех быстрый Везер
Не проглотил – один лишь убежал –
Крысеныш, толстый, будто Юлий Цезарь;
На берег выбрался, в уме готовя весть,
(Ведь книги он жевать предпочитал)
Которую в Крысляндию решил донесть,
Так рассказав: – Едва дуда запела,
Вдруг вижу холодец, от жира белый,
Еще – как яблок урожай, отменно спелых,
В давильню, чтобы делать сидр, бросают смело;
Как будто где – то маринад сварили,
Или с вареньем банок гору вскрыли,
Иль из бутылок с маслом вытащили пробки,
Иль вкусный кекс достали из коробки.
Как будто слышу сладкий глас
(Милей, чем звуки лиры и псалмов
Запел): – О крысы, здесь для вас
В коптильне целый мир готов!
Вам можно – даже нужно – двинуть дружно,
Чтоб завтрак обрести, обед и ужин!
Как будто с печки отскочила крышка,
И светится внутри огромнейшая пышка,
В вершке лежит, меня маня,
И слышу, шепчет: – Съешь меня!…
Вдруг Везера вода вокруг меня!
