Для того, чтоб чуть большее приобрести И любовника выиграть, друга утратив, Можно смело все кроны в лесу отрясти. Листьев много весною – природа заплатит. Но последний – в особой чести! Пусть он сам оторвется и, ветром осенним Увлекаем, свободно парит в вышине. Пусть кружится, пусть, только закончив круженье, Навсегда ляжет в сердце твоем в тишине… Но, волнуясь, ты ждешь продолженья! О глаза твои темные! Нет с ними сладу. Эти волосы черные, взору под стать! И какого за них испугаюсь я ада! И не страшно бороться, легко умирать Лишь в надежде подобной награды! Ты могла б отвернуться, чтоб всё оценить, Чтоб подумать: всё сразу решить или прежде Чуть помедлить, еще эту пытку продлить, Погрузить ли в отчаянье, дать ли надежду Или тотчас же всё прекратить. Но ты сердце свое мне открыла легко. Взглядом радость вдохнула в сосуд мой скудельный. Ах, коль двое вблизи, как бы ни велико Было счастье, но всё же – их души раздельны. Быть лишь рядом – то так далеко. А еще через миг мановеньем руки, Нам неведомой, ночь опустилась над лесом. Но мы знали – уже мы с тобою близки. Наши жизни слились. Разорвалась завеса. Мы едины, всему вопреки. Это лес нам помог, вдруг проснувшийся, чтобы Волшебством нас навеки с тобою связать. Это чарам его покорились мы оба. И как только свершилось всё, тотчас опять Еще крепче уснули чащобы. Мы ведомы в сем мире. Всё то, что мы знаем, Всё, что видим и чувствуем, – лишь переход К осознанию Промысла. Мы прозреваем, И душа нам приносит задуманный плод. Миг – и он о себе объявляет! Чем бы ни был тот плод, но он силу Устава Получает, навечно нам в спутники дан. Ах, как каждый из нас, Провиденью в забаву, Тщится выдумать миру свой собственный план, К миллиону забытых вдобавок! Путь мой назван, его уже не изменить. Всё открылось, таившееся в глубине. Жизнь без смысла на этом пора завершить. Знаю точно, что в мире положено мне: Я рожден, чтоб тебя полюбить! И смотреть на тебя: ты сидишь у огня, Ты над книгой задумалась. О, как я знаю Эту позу твою. Ты, молчанье храня, Лоб высокий подперла рукою. Читая, Ты прошла тот же путь, что и я! На земле всё замышленное для меня Получилось. И замысла нет совершенней. И его хорошенько обдумаю я В тихом доме, угрюмой порою осенней, Как уж сказано мной: у огня. Перевод Алексей Кокотов Лаборатория Чуть погляжу из-под маски стеклянной – В кузнице вижу твоей окаянной, Что твои ловкие руки творят, – Где ж для нее приготовленный яд? Вместе они; и ведь оба, конечно, Мнят, что рыдать я должна безутешно В церкви пустой, и, себя не тая, Громко смеются. Но вот она я! Ты завари беспощадный напиток – Пусть закипает в нем гнева избыток; Нынче милей мне твой темный подвал, Чем королевский торжественный зал. Вот ведь смола накопилась какая, На благородных стволах натекая! Что это в склянке стоит голубой? Чем бы послаще послать на убой? Кабы твоими владеть закромами, Шли бы ко мне наслаждения сами: Смерть, заключенной в перчатку, в печать, В перстень, в серьгу, я могла бы вручать. Дам на балу я таблетку Полине, Жить полчаса ей позволив отныне, Да и Элизу моя будет власть Замертво тут же заставить упасть. Сделал? Но выглядит как-то уныло. Пусть бы питье себя выпить манило! Надо подкрасить его, а потом Пусть насладятся красивым питьем. Дивный сосуд! Миловидна плутовка, Тем и взяла его смело и ловко, Нет с ее взорами сладу – так вот: Пусть в ней биение сердца замрет! Раз, увидав их, шептавшихся, рядом, Долгим на ней задержалась я взглядом, Думая: вот упадет. А она Держится. Значит, отрава нужна. Боли никак облегчать ей не надо – Пусть ощутит приближение ада. И не скупись на ожоги, старик, Помнит он пусть исковерканный лик. Кончил? Снимай с меня маску! Что мрачен? Дай наглядеться, чем будет оплачен Груз моих бед, что она принесла, – Яд для нее не прибавит мне зла. Вот тебе жемчуг – всё рада отдать я. Хочешь – целуй, но не пачкай мне платья, Чтобы мой облик людей не пугал, – Я к королю отправляюсь на бал. |
