Перевод М. Гутнера Роланд до Замка черного дошел[37] Сначала я подумал, что он лжет, Седой калека, хитрый щуря глаз, Глядел он – на меня насторожась, Как ложь приму я. Был не в силах рот Скривившийся усмешки скрыть, что вот Еще обману жертва поддалась. Не для того ль стоит он здесь с клюкой, Чтоб совращать заблудших? Чтоб ловить Доверчивых, решившихся спросить Дорогу? Смех раздался б гробовой, И он в пыли дорожной вслед за мной, Мне стал бы эпитафию чертить. Когда б свернул я, выполнив совет, На путь зловещий, где, всего верней, Скрывался Черный замок. Но в своей Покорности свернул туда я. Свет Надежды меркнет, гордости уж нет. Любой конец, но только поскорей. Так много лет я в поисках бродил, Так много стран пришлось мне обойти, Надежда так померкла, что почти Я сердца своего не осудил, Когда в нем счастья трепет ощутил, Что неуспех – конец всему пути. Так часто мертвым кажется больной, Но жив еще. Прощанием глухим Возникнув, смолкнет плач друзей над ним. И слышит он – живые меж собой Твердят: "скончался" – "свежестью ночной Поди вздохни" – "удар непоправим". Затем, найдется ль место, говорят, Среди могил семейных, как пышней Похоронить, в какой из ближних дней. Обсудят банты, шарфы, весь обряд. А тот все слышит, и ему назад Вернуться страшно в круг таких друзей. И я – блуждать так долго мне пришлось, Так часто мне сулили неуспех, Так значился всегда я в списке тех, Кто рыцарский обет свой произнес Увидеть Черный замок, что вопрос, – Не лучше ль уж погибнуть без помех. Спокойно, безнадежно, где старик Мне указал с дороги вглубь свернуть, Там и свернул я. День светлел чуть-чуть. И мрачно стало к ночи. Но на миг Багровым оком дымку луч проник – На то, как схватит степь меня, взглянуть. И точно, сделав несколько шагов, Я обернулся, чтобы след найти Пройденного, надежного пути. Но сзади было пусто. До краев Один степной, сереющий покров. Вперед, мне больше некуда идти. И я пошел. Бесплодный, гнусный край, Печальнее я места не встречал. Цветы? – Еще б я кедров здесь искал! Но без помех бурьян и молочай Обильный приносили урожай. Здесь колос редкой бы находкой стал. Но нет, нужда с бесплодием кругом Слились в одно. "Смотри на этот вид, Иль нет, – Природа, мнилось, говорит, – Я здесь бессильна. Разве что огнем Здесь судный день очистит каждый ком И узников моих освободит". Чертополоха рослые кусты Обиты – это зависть низких трав. Лопух шершавый порван и дыряв До полной безнадежности найти Побег зеленый. Видно, здесь скоты Прошли, по-скотски жизни оборвав. Трава – как волос скудный и сухой На коже прокаженных. Из земли Торчат кровавой поросли стебли. И конь недвижный, тощий и слепой, С конюшни чертом выгнанный долой, Стоит, в оцепенении, вдали. Живой? – сойти за мертвого он мог. На бурой гриве – ржавчины налет. Ослепший… шею вытянув вперед, Он был смешон, ужасен и убог… О, как мою он ненависть разжег, И кару, знать, за дело он несет. Тогда я в память заглянул свою. Как ждет вина пред битвою солдат, Так жаждал я на счастие, назад, Хоть раз взглянуть, чтоб выдержать в бою. Завет бойца – "обдумай и воюй". Один лишь взгляд – и все пойдет на лад. Но не моею памятью помочь. Вот Кудберт милый… золото кудрей… Лица румянец, вот руки моей Коснулся словно, держит он, точь-в-точь Как прежде… Ах, одна позора ночь, И гаснет пламя, холод вновь сильней. Вот Джайльс встает в сознании моем. Вот, в рыцари впервые посвящен, Клянется он, что честь ему закон. Но фу! Какой пергамент палачом На грудь ему приколот? Что кругом Кричат друзья? – Изменник, проклят он! Нет, лучше настоящая пора, Чем эта быль. И я иду опять. Все пусто. Тишь. Что вздумает послать Навстречу ночь – сову ль, нетопыря? Но что-то вдруг во мраке пустыря Возникнуло, чтоб мысль мою прервать. Подкравшись незаметно, словно змей, Внезапно мне прорезал путь поток, Он не был мрачно-медленным, он мог, Бурля и пенясь, омывать скорей Копыта раскаленные чертей, Так в нем клубился пены каждый клок. вернуться "Роланд до Замка черного дошел" - см. песню Эдгара в "Короле Лире" Шекспира (действие III, сцена 4.) |
