После барышни отправились в магазин обуви, где тоже не обошлось без проблем. Туфель на крошечную ножку не оказалось, пришлось объездить несколько магазинов, пока не нашлось, то что было нужно. Попутно Полина заставила Елизавету зайти в салон нижнего белья, и как девушка не протестовала, купила ей пеньюар из тончайшего батиста, украшенный брюссельскими кружевами. Он стоил целое состояние, но Полина была непреклонна и объявила, что это ее подарок к возвращению девушки.

Они вернулись невозможно уставшие ближе к вечеру. Никита уже был дома и с удовольствием заметил, что Елизавета счастлива. Девушка улыбалась и уже не боялась Полину, как ни странно за этот день они очень сблизились. На завтра решено было сходить куда-нибудь вечером вчетвером. Когда Полина ушла, девушка с опаской посмотрела на Никиту.

— Милый, мне как-то не по себе будет при этой встрече. Полина…. она знает о нашем прошлом?

— Да, когда они только познакомились он еще страдал по тебе, и рассказал ей все, так с дружеской поддержки и начались их чувства.

— И она так искренне добра со мной. Просто ангел, ведь в душе ей наверняка не приятно все это вспоминать.

— Не думаю, Лиза, она знает о нас все. И потом, именно его несчастная любовь помогла им обрести друг друга. И хорошо, что так, злые языки давно бы донесли Полине о прошлом Пьера.

— Об этом я не подумала, что же будет на свадьбе, ведь многие еще помнят и… нет, Никита мы не пойдем.

— Нам не спрятаться от мира в четырех стенах, рано или поздно придется выйти в свет.

Иди ко мне, милая, — Никита обнял девушку, посадил к себе на колени, — Ничего не бойся, ты со мной, я защищу тебя ото всех.

— К сожалению, ни ты никто бы то ни был не сможет противостоять людской молве, а я не знаю достанет ли у меня сил выдержать все пересуды и сплетни. Я не готова защищаться. Я отвыкла от людей, мне страшно.

— Да, но нужно преодолевать себя, я буду рядом и вместе мы справимся. Ведь есть же добрые люди. Вот и с Полиной ты уже подружилась.

— Да, она милая…, - девушка легко вспорхнула с колен мужа, подошла к раскрытому окну, — Знаешь, я бы хотела вернуться в Россию, да я понимаю сейчас это невозможно, но если когда-нибудь весь этот кошмар кончится, мы поедем домой, правда?

— Конечно же, меня тоже тянет назад, это тоска по Родине, но мы справимся.

— Никита, ты отвезешь меня завтра в Сен-Женевьев де Буа?

— Конечно, родная. Я часто бываю там, церковь почти построена, отец Антоний проводит воскресные службы. Знаешь, приезжает много людей. Там начало образовываться русское кладбище. Это как кусочек России. Мне было легче, когда я приезжал туда, помогал в строительстве, молился, исповедовался. Грех мой нельзя искупить, но я буду стараться.

— Никита, Господь милостив, он прощает нам ошибки. В твоем искреннем раскаянии искупление твое. Серж, — голос девушки дрогнул при этом имени, — я уверена, он бы простил тебя, и хватит об этом.

Следующий день принес девушке новые радостные и грустные переживания. С самого утра они отправились в Сен — Женевьев — де- Буа. Девушка с благоговением отстояла службу в небольшой церкви, попросила благословения у отца Антония. Здесь словно был маленький кусочек России, их утраченной, но так горячо любимой Родины.

Эта поездка взволновала Елизавету, невольно вызывая воспоминания и образы прошлого. Чтобы отвлечь жену от грустных мыслей, Никита повез ее домой в красивом такси-кабриолете. Елизавета уже очень давно не ездила на автомобилях, а этот был таким шикарным, и природа вокруг буйствовала яркими летними красками, и птички заливались. Девушка вновь стала улыбаться.

Вечером они отправились в небольшой уютный ресторанчик. Немного опоздав, Елизавета застыла под руку с мужем на пороге, увидев уже сидящих за столиком Пьера и Полину. За почти два года, что ни не виделись, он почти не изменился, их взгляды встретились, и в синих глазах она прочла искреннюю радость и теплоту. В этом взгляде к счастью Елизаветы не было и тени обиды или ревности и отблеска прошлых чувств. Девушка с облегчением вздохнула и смело бросилась в объятия Пьера.

Вечер прошел изумительно, княжна улыбалась и словно светилась изнутри. Она видела как счастлив Пьер с Полиной, и это принесло облегчение, ее совесть за причиненные офицеру страдания, теперь успокоилась. Никита с радостью отмечал про себя, что Елизавета счастлива и все же где-то в глубине души, как на дне колодца, колыхалась ревность.

Как мило она улыбается Пьеру, как смело бросилась обнимать его, как держит за руку. Глупо, конечно, было думать об этом, но Никита был мужчиной, и чувство собственности было свойственной ему, как всякому представителю сильного пола.

Может и Полина испытывала нечто подобное, но в таком случае скрывала свои чувства лучше, потому что вечером Никита получил от жены выговор.

— Что означали твои взгляды милый? Чем объяснить твое молчание за ужином? Уж не хочешь ли ты сказать, что это была ревность? Кто-то только вчера убеждал меня, что вы расставили все точки над «и» в моем отношении.

— Да, но я… я не знаю, — Никита виновато посмотрел на жену. — Я не хотел, это получилось само собой, ты так смотрела на него, с такой нежностью.

— А как я должно смотреть на друга, Никита?! Ты знаешь, как он помог мне. И я наоборот успокоена сегодняшним вечером, потому что вижу, что Пьер по-настоящему любит Полину, а я для него теперь только подруга. С моих плеч свалился груз прошлой обиды. Я успокоилась и расслабилась. Или ты предлагаешь мне и при тебе скрывать свои чувства?

— Нет, ну что ты, милая. Извини меня, просто я так ждал тебя так мечтал, я хочу чтобы ты была только моя… моя, — и не дожидаясь протестов со стороны супруги, — молодой человек сжал ее в объятиях привлек к себе, поцеловал с таким пылом что голова закружилась.

— Пообещай, что никогда больше не станешь ревновать меня к Пьеру. Слышишь, никогда, — задохнувшись от поцелуя, шептала в ухо мужа Елизавета.

— Обещаю, родная, это было глупо и несправедливо по отношению к вам обоим.

На этом размолвка была закончена, отныне Никита строго настрого приказал себе не ревновать Елизавету к Пьеру.

После долгого и полного впечатлений дня, девушка заснула мгновенно, Никита тихо вздыхал, обнимая жену, все еще не веря, что снова держит ее в объятиях.

Вся предсвадебная неделя прошла для молодых людей в суете. Никита представил Елизавету главе академии. Тот был очарован княжной и обещал подумать о более просторной квартире для молодой семьи. Также Елизавета навестила тетушку в Версале, встретилась с повзрослевшей и похорошевшей Марго, своей бывшей воспитанницей.

Кроме этого, девушку отвлекали ежедневные примерки вечернего платья. Никите срочно подгоняли по фигуре фрак. Елизавета помогала Полине в предсвадебных хлопотах. И лишь вечерами влюбленные наконец-то оставались одни, предоставленные сами себе они бродили по парижским улочка, пили кофе, разговаривали, тайком целовались, открывая для себя этот удивительный город заново.

Елизавета постепенно привыкала к новому ритму жизни, к тому, что ее окружали разные люди. Тихая размеренная монастырская жизнь казалась далеким сном. Но и утром и вечером, девушка отводила время для молитвы, ловко справлялась с хозяйством, готовила, убирала. После послушаний в обители, это было несложно. И тем не менее, молодой человек считал, что нужно нанять служанку. Княгине Оболенской-Нелединской-Мелецкой не пристало самой заниматься хозяйством. Елизавета отшучивалась, но накануне свадьбы грустно рассматривая свои руки, согласилась с доводами Никиты.

А между тем глава военной академии граф де Верне, сдержал слово и буквально за день до свадьбы Никите был предоставлен в распоряжение небольшой особняк на улице Ришелье. Елизавета пришла в восторг, увидев уютный двухэтажный домик с небольшим садиком. Правда там требовался ремонт и грандиозная уборка и сад был совсем запущен, но от дома веяло каким-то домашним теплом.