— В эту минуту, доктор, я думаю о моей жене и детях. У меня такое чувство, что началась война… И никто не может сказать, кто в ней победит… И ваш анализ этой неизвестной энергии совсем не обнадеживает.

— Только что сообщили, — прервал второй помощник, — что антенная установка уже поднята из дока и через минуту направится сюда.

— Хорошо, — ответил Янлоу, не отрываясь от экрана.

— Вы заметили, что очертания символов энергетических частиц начали меняться? — Второй ассистент оказался более хладнокровным человеком.

Да, Янлоу заметил изменение их контуров. Когда на экране появились символы квадратной и круглой формы, он сильно побледнел. Коротко взглянув на счетчик, он совсем сник, будто потерпел неожиданное поражение: вся поверхность экрана была сплошь усеяна точечными уколами, как бы истыканная иголками. Он был серьезно расстроен, но не растерян:

— В последние несколько секунд они в четыре раза увеличили энергетический выброс. Надо быть готовыми к тому, что он возрастет еще больше, когда кто-то из них покинет это место. Попробуем спасти наше оборудование…

Янлоу, не мигая, настороженно вглядывался в экран, следя за меняющимися контурами энергетических символов. В тот момент, когда квадратный контур начал увеличиваться, угрожая вот-вот заполнить собой весь экран, он громко скомандовал:

— Давай!

Преодолев мощь магнитов, Наблюдатель перенесся к дому Джагеров и завис на небольшой высоте у окна, спальни Бада. В отличие от людей, инопланетяне не нуждались в сне, поэтому “мальчик” просто лежал в постели, притворяясь спящим. Почувствовав телепатический вызов отца, он выскользнул из-под простыни и подошел к окну.

“Что-то не так?” — встревоженно спросил он.

“Очень многое. Меня засекли эти люди в машине около дома Лейна. Я вынужден был просить помощи. Будь теперь предельно осторожен — мне, вероятно, придется срочно исчезнуть. Вместо меня могут прислать кого-то другого — с более мощным энергетическим потенциалом”.

“Это опасно для нас?” — заволновался Бад.

“Боюсь, что да, — кратко ответил отец и продолжил: — Но до того, как подоспела помощь, я уверен, те люди успели во многом разобраться. Они заметили также, что помощь пришла извне. Так что они, вероятно, сделают — если уже не сделали — логический вывод, что мы, дрены, обладаем формой энергии, превышающей скорость света, которую используем в том числе и в коммуникациях. Но хуже то, что раз они меня засекли, я уже не могу оставаться здесь. Они сразу начнут прочесывать весь Спейспорт”.

“Но что же будет со мной?”

“У меня есть план. Попробуй выяснить, не собирается ли твой “отец”, Лен Джагер, выписаться завтра из больницы. Если его отпустят домой, я смогу войти с ним в контакт и внедрить в его мозг мысль о немедленном увольнении с работы и отъезде из города”.

“Мне кажется, что у него более серьезные ушибы, чем думали сначала. Похоже, ему придется пролежать там несколько дней”.

“В таком случае сделай так. Сразу после школы поезжай по монорельсовой дороге в восточном направлении и пересеки реку. На второй остановке сойди с поезда и поднимись на поверхность из “подземки” — там я свяжусь с тобой. В любом случае продолжай оставаться в облике человека — и никаких экспериментов, прошу тебя! Ну, теперь мне пора: подошел наш корабль, и я должен прервать все контакты с этой планетой. До свидания…”

В это же время один из ученых пилотируемого корабля, на борту которого находилась антенная установка Л-20 № В32, громко произнес:

— Зафиксирован большой выброс энергий в окрестностях дома Джагера. Но… он уже закончился!

— Продолжаем полет по прежнему маршруту! — послышалась ответная команда. — По моим сведениям, этим домом и его обитателями завтра будут основательно заниматься.

И корабль, как темная тень на безлунном небе, продолжал свой патрульный полет над мирно спящим городом в течение всей ночи.

Было еще темно, когда Лейн начал просыпаться, мучительно вспоминая, что он делал и говорил перед тем, как уснуть. Память быстро восстановила все события прошлого вечера, и он окончательно стряхнул сон, с облегчением отметив, что чувствует себя уже отдохнувшим. Эстелл еще спала, ее дыхание было ровным и спокойным. Накинув халат, Джон на цыпочках вышел из комнаты и спустился в маленький кабинет рядом с холлом, где стоял телефон. Связавшись с Центром, он получил полную информацию о ночном столкновении двух энергетических полей и сразу же переключился на номер Эллиотсона. Оба одинаково мрачно оценивали события этой ночи и единодушно сошлись на том, что совсем нелишне будет увеличить над Спейспортом число патрульных кораблей, имеющих на борту антенную лабораторию Л-20. Оба также согласились, что вряд ли жители города заметят в дневное время патрульные лайнеры класса “Уотчер”.

— Вообще эти инопланетяне напоминают мне пуганых ворон, которые и куста боятся. А поскольку шансы на внезапную ядерную атаку — при нашей-то системе электронного упреждения — практически равны нулю, то нам лучше всего выждать и посмотреть, как все будет развиваться. Я лично убежден, — сказал в заключение Лейн, — что на самом деле они привязались к нам тогда, вкосмосе, с единственной целью — лишить нас возможности случайно обнаружить местонахождение их планеты. А затем начали преследовать нас с целью обнаружить уже нашу планету. И они ее обнаружили. И это дает им серьезное преимущество. Следовательно, мы должны или добиться переговоров, или начать войну. Ничего другого не остается. Я намереваюсь предложить Комитету по космосу попытаться взять в плен — не уничтожая! — один из их небольших кораблей и попробовать переговорить с экипажем. Убежден, это наш единственный шанс избежать военного столкновения в космосе, которое может поставить на карту существование не только Земли, но и всей солнечной системы.

Эллиотсон, с напряженным вниманием слушавший Лейна, лаконично заметил:

— У меня такое чувство, что в Комитете сейчас хотят только одного — чтобы они как можно скорее убрались отсюда. Если же этого не произойдет, то я целиком поддерживаю ваше предложение.

Лейн положил трубку и вернулся в постель. На этот раз он проснулся лишь после звонка будильника.

Во время завтрака Эстелл молча смотрела, как ест муж, и бережно обеими руками держала заветную чашку утреннего кофе. Время от времени она поглядывала на часы, удивляясь, почему до сих пор нет Сьюзен. Наконец она пошла за ней сама и через несколько минут вернулась, немного обеспокоенная:

— Сью неважно себя чувствует и хочет денек побыть в постели.

— М-м-да, — неопределенно промычал Лейн, глядя куда-то в сторону.

Эстелл быстро налила себе еще чашечку и задумчиво сказала:

— С ней такого не было с самого детства.

— Нужно пригласить доктора, чтобы он осмотрел ее. Тогда будет понятно, в чем дело.

— Что ты хочешь этим сказать? — вдруг взорвалась Эстелл.

Но Лейн, по-прежнему избегая ее взгляда, лишь пожал плечами:

— Я подумал, что ты в самом деле беспокоишься, но решай сама. Лично я всегда предпочитаю иметь дело с фактами. Поэтому, если мое пожелание что-то для тебя значит, то я хотел бы знать мнение врача.

Теперь настала очередь Эстелл отводить глаза в сторону. Она сделала несколько глотков кофе и пробормотала:

— Я действительно не вижу причин, чтобы сразу обращаться к врачу.

Лейн грустно улыбнулся, откинулся на спинку кресла, посмотрел на. жену и укоризненно сказал:

— Мне хотелось бы, чтобы ты посмотрела на нас со стороны. Перед тобой сижу я, один из трех высших командиров космического флота Земли, доказавший на деле свою способность управлять сотнями тысяч людей. И тем не менее, разговаривая с тобой, я постоянно чувствую в тебе столько эмоций и сопротивления, что практически не могу спокойно и разумно обсуждать любой вопрос о моей собственной дочери. Каждая, откровенно высказанная мною мысль тут же выворачивается наизнанку и обращается против меня.

— Ты в первый же вечер накинулся на Сью, — побледнев, тихо сказала Эстелл. — Ты привел в дом этого Сенниза, и я уверена, что ты сделал это намеренно, — чтобы внести разлад в ее душу. И “вот сегодня-она заболела — впервые за последние десять лет.