Каждое подвергнувшееся уничтожению тело также было немедленно восстановлено. Имелся определенный способ его ускоренного развития, так что в течение двух дней молодая особь превратилась во взрослую тварь в расцвете сил. При этом в каждом новом теле полностью восстанавливалась “память” обо всем, что случилось с теми, которые ему предшествовали — срабатывала система автоматической записи всего, что с ними происходило.

По прибытии возникшее к жизни первое тело находилось в состоянии полной восприимчивости, с возможностью воспроизводить мысли и чувства жителей вновь открытого мира.

Будь, как они, думай так же, говори на их языке!

И оно было словно целина, без единой проведенной по ней борозде, когда случайно повстречало Стива Мэтлина. В сущности, вся история и сводилась к этому: существо полностью прониклось сущностью личности Мэтлина.

— Стив, — раздумчиво протянул Грэхем, — вы понимаете теперь, что все разрушительного характера мысли оно получило только от вас?

— Ха! — моргнул Мэтлин.

— У вас есть друзья, Стив? Любите ли вы по-настоящему кого-нибудь? Неважно кого? Где бы то ни было в этом мире? — допытывался Грэхем, вспоминая о том, что поведала ему Кора.

Но Мэтлин не сумел назвать никого. За исключением, разумеется, Коры и своих детей. Но даже и эти его чувства были не “без примесей”. По настоянию Коры трое старших детей были отосланы в город на учебу, подальше от дома. И все же он испытывал к ней и к своему потомству чувство настоящей привязанности.

— Это и объясняет тот факт, почему Кора до сих пор еще жива, — сдавленно произнес Грэхем. — Поэтому существо и не уничтожило ее в тот день, когда сожгло ферму.

— Н-н-но… — запротестовал Мэтлин. — Зачем же было ликвидировать ферму?

— Вы же ненавидели этот доставшийся вам участок, верно?

Мэтлин смолчал. Он действительно претендовал на нечто в тысячу раз лучшее.

— Как вы считаете, Стив, что нам надлежало бы сделать с половиной жителей этой страны?

— На мой взгляд, нам вообще следовало бы стереть человеческую расу с лица Земли и все начать с нуля, — не задумываясь, отбарабанил Мэтлин.

— А как, по-вашему, стоило бы нам поступить с русскими?

— Если бы решение зависело от меня, я вообще бы всю Азию забросал атомными бомбами.

— У вас нет желания сменить настрой ваших мыслей, Стив? — после некоторой паузы мягко спросил Грэхем.

Мэтлин, уже успевший к тому времени облачиться в форму морского пехотинца, мрачно взглянул на себя в зеркало.

— Послушайте! Вы меня приперли к стенке. Ладно. Согласен: пусть мне пудрят мозги все эти чертовы генералы, задурившие себя какой-то идеей. Так что выкладывайте: что вам конкретно надо от меня? Чего вы ожидаете?

В тот же момент НЕЧТО перестало лихорадочно воспроизводить в потоке атомные бомбы… и вновь стало самим собой.

Его полное подчинение умонастроению Мэтлина прекратилось.

НЕЧТО, трепеща, представило доклад о случившемся, используя передатчик волн мгновенного распространения, приемник для которого находился на расстоянии в тысячи световых лет от этого места.

“Все, чего мы опасались в случае сближения в состоянии тотальной восприимчивости, когда- наш мозг полностью освобожден от любого внушения, которое мы надеялись наложить на новую планету, произошло. Именно тогда, когда я был полностью восприимчив к любой новой мысли, мое первое тело было уничтожено двуногим жителем этой системы, существом, начиненным невероятными идеями, возникшими, судя по всему, в результате какого-то дурного обращения в прошлом. Эта неспособность освободиться от программирования, случившегося в результате травматизма, похоже, является уникальным феноменом населения этой планеты.

Понимая, что я попал в ловушку и буду в ней до конца его жизни, я предпринял несколько попыток убить это существо. Но этого мне сделать не удалось, поскольку оно оказалось чрезвычайно изворотливым. Однако достаточно было надеть на него костюм, который здесь называют униформой, как он тут же превратился в миролюбивое создание.

Вот таким способом я смог освободиться. Естественно, я по-прежнему в состоянии уловить его личность благодаря своему чувству восприятия, но он больше не способен воспринимать мои мысли, как и я его. Кроме того, докладываю, что на меня устроил облаву целый воздушный флот. Образ благожелательного пришельца, который я рассчитывал создать, был полностью извращен событиями. Я четко дал им понять, что не намерен пускать против них в ход оружие. Поэтому — кто знает? — может быть, они прекратят эти враждебные действия”.

На разведку была выслана группа астронавтов. Они беспрепятственно поднялись на борт второго корабля НЕЧТО и сообщили, что обнаружили там четыре тела разных размеров.

В то время как на воздушную околоземную орбиту был выведен космолет, Мэтлина доставили на берег озера, на борт специально выделенного в его распоряжение правительственного катера. Грэхем и генерал Дей предпочли наблюдать за разыгрывавшейся сценой в бинокли. Мэтлин же на борту судна, стоившего тридцать тысяч долларов, совсем не заботясь о возможном ущербе для своего столь дорогого транспортного средства, мчался по направлению к острову.

— Думаю, что он повредит катер, — заметил Грэхем.

— Ну и отлично.

— Как так?

— Вся моя теория насчет него строится на том, что он не будет относиться к государственной собственности с тем же рвением и заботой, что и к своей. Его по ведение успокаивает меня и подтверждает, что он — именно тот человек, который нам нужен.

Мэтлин в это время подплыл к тому месту, где лежал второй космолет пришельцев, а именно: к воронке, созданной взрывом атомной бомбы. Вода просочилась сквозь глинистую породу. Действуя согласно полученным инструкциям, Мэтлин проник в вязкую промоину. Размахивая винтовкой и ругаясь, он разыскивал вход.

Грэхем, генерал Дей и командующий операцией наблюдали за действиями Мэтлина на экране портативного телевизора. Зависший над островом на высоте двадцать один километр космический корабль и сцена, разыгрывавшаяся по существу в подземелье, воспроизводились на нем ясно и четко. Мэтлин, отражаясь через систему замечательных телелинз, продвигался вперед.

— Зачем надо было кого-то посылать вниз? — воскликнул Грэхем. — Почему нельзя было просто взорвать все эти обломки? Вы же достаточно ясно указали, что для этого наверху предостаточно мощности, — при этом он ткнул пальцем в небеса, — чтобы их уничтожить.

Генерал Дей заявил, что в настоящий момент он разделяет изначальную точку зрения Грэхема: инопланетянин в состоянии устранить любую опасность, способную ему угрожать.

— Но, к несчастью, — заметил Грэхем, — мы уже не можем сейчас отступить. Мосты сожжены.

— Более того, — добавил командующий операцией, — было бы небезопасным еще больше провоцировать существо, пока не состоялась стычка.

— Да, схватка между пришельцем и Мэтлином.

— Но кого же еще мы могли бы послать с подобным заданием? Какого-то беднягу? Нет. Именно Мэтлин максимально подходит для этой миссии. Для него это не ново — столкнуться лицом к лицу с пришельцем.

— А почему бы на его месте не оказаться вам? Или мне?

Дей уверенно заявил, что ситуация требует инициативы, а ее нет у людей, руководствующихся прописными истинами.

— Как вы думаете, почему мне удалось стать генералом? Да потому, что во всех случаях, когда я испытывал сомнения, я прислушивался к мнению подчиненных: у них врожденная осторожность, которая превосходит интеллект.

Грэхем сдержался, сделав над собой явное усилие.

— Вы же слышали высказывания Мэтлина в отношении человечества в целом, — бросил он.

— Вы что, хотите уверить меня, что сами не придерживаетесь подобной точки зрения? — прервал его генерал Дей, удивленно взглянув на коллегу. — Неужели вы не считаете, что человеческие существа, такие, как мы их видим, совершенно невыносимы?