В 2 часа 30 минут окончилось отпевание. Вынесли из храма гроб с телом святителя, обнесли три раза вокруг Казанского собора с крестным ходом, снова внесли в собор и опустили в приготовленный н правом Владимирском приделе склеп. Над могилой почившего усердием настоятеля обители архимандрита Аркадия и почитателей памяти епископа Феофана было воздвигнуто великолепное надгробие из белого мрамора с изображением трех книг святителя: Добротолюбие, «Толкование апостольских посланий» и «Начертание христианского нравоучения» [201, с. 136].

Многочисленные духовные чада Вышенского затворника скорбели о его кончине. Все, кто только знал о почившем святителе, для кого он был незаменимым руководителем, кто находил у него утешение в скорбях, ободрение и помощь в подвиге жизни — а таковых было много на Руси, — все они глубоко чувствовали свое сиротство, свою незаменимую потерю. Но это не была обычная скорбь при утрате дорогого человека, к которому так привыкли. Огромное большинство тех, кто знал и глубоко чтил почившего святителя, никогда не видали его при жизни. Поэтому и скорбь их была особого рода. Она касалась той области духа, в которой почивший именно и был необходим как великий наставник, как яркий светоч, горящий среди возникавших внутренних смут, среди мглы колебаний и сомнений, как опора в борьбе с внешними, а главное, с внутренними невзгодами.

Скорбь о разлуке с богомудрым архипастырем растворилась у всех его почитателей духовной радостью, ибо они верили, что почивший святитель прославлен Господом за свои труды и подвиги и является ходатаем у Престола Божия за всех живущих на земле.

«Святитель Феофан жив и теперь у Господа и так же молится Господу за вас, если вы сами своими молитвами за него и за себя помогаете его святительским молитвам», — наставлял Вышенский подвижник игумен Тихон всех, кто скорбел о кончине святителя [247]. Давно уже он в своем «затворе» скрылся от очей мира, хотя и горячо любил людей, давно уже стоял над той таинственной гранью, что разделяет видимое от невидимого, земное от небесного.

«Значение его личности, — писал о епископе Феофане профессор И. Н. Корсунский, — деятельности и особенно писаний слишком велико, чтобы он умер в памяти живущих людей. Его личный высокий, достоподражательный пример истинно христианской, богоугодной жизни во Христе и для Христа, подобно примерам древних и новых подвижников святой жизни, будет жить в памяти людей, которые, без сомнения, если не в таком множестве ежедневно, как в день его погребения, будут притекать к могиле его в Вышенской пустыни ради оживления своих о нем воспоминаний, то в несравненно большем числе будут мыслью, духом своим соприкасаться с его духом и оживлять в своем сознании привлекательные черты его образа» [200, с. 292].

Святитель Божий скрылся от нас телом, но дух его живет и всегда будет жить в православном мире.

Очень характерен уже один тот факт, что имя преосвященного Феофана неизменно значилось записанным в помянниках крестьян селений и деревень прилегающих к Выше уездов Шацкого, Спасского, Моршанского и других, причем оно всегда стояло рядом и непосредственно за именем великого Саровского подвижника, позже прославленного всероссийской) чудотворца, преподобного Серафима.

Замечательно также и то обстоятельство, что вскоре же после смерти святителя стали поступать к архимандриту Аркадию письма от лиц, знавших покойного, с вопросами о том, не было ли какихлибо особенных явлений и знамений, связанных с именем его. Некоторые же прямо спрашивали, какие чудеса были после смерти преосвященного Феофана?

И действительно, жизнеописатели Вышенского затворника сообщают о некоторых знамениях и чудесах, совершившихся после его блаженной кончины.

В мае 1904 года, рассказывал летописец Вышенской пустыни иеромонах Н–р, на Вышу пришла крестьянка из села Салтыковых Бут Спасского уезда, с больными глазами, почти слепая, и после обедни пожелала заказать панихиду у могилы преосвященного Феофана. Как очередной иеромонах я совершил заказную заупокойную службу. Заинтересованный этим случаем, я спросил женщину, откуда она знает имя преосвященного Феофана и по какому поводу заказала панихиду. Крестьянка рассказала, что уже давно страдает тяжкою болезнью глаз, лечилась у доктора, но не получила помощи. Часто и подолгу молилась она по ночам, прося у Господа исцеления. Во время одной из таких ночных молитв ей явился инок и сказал, чтобы она пошла в Вышенскую пустынь и помолилась за панихидой у могилы преосвященного Феофана. Видение повторилось еще дважды, и она приехала на Вышу. Проведя несколько дней в горячей молитве за богослужением в храмах обители, крестьянка возвратилась в родное село, получив исцеление [239, с. 415–416].

В июне того же 1904 года посетила Вышенскую пустынь настоятельница одного из Костромских монастырей Ф–та. Разговорившись с паломницей, тот же отец Н–р узнал, что она великая почитательница памяти преосвященного Феофана. При жизни подвижника она получила от него несколько писем с разрешением сомнительных и недоуменных вопросов,, и теперь во всех затруднительных обстоятельствах молитвенно обращается к нему за помощью и советом. Незадолго до ее приезда, во время одного из таких молитвенных обращений, святитель явился ей и велел усиленно молиться и, в частности, молиться на Выше.

«Наконец, следующий факт хорошо известен нам лично и тщательно проверен, — говорит современник— В нашем городе (Шацке) недавно овдовела одна интеллигентная дама, жена видного чиновника, министра финансов, г–жа К–на. По своему происхождению она дочь предводителя дворянства соседнего уезда, бывшего лично знакомым с покойным преосвященным Феофаном, а потому о жизни последнего она много слышала еще в детстве, в своей семье. Страшно потрясенная смертью горячо любимого мужа, вдова всюду искала облегчения своего тяжелого горя и нигде не находила. Наконец она обратилась за духовным утешением к почившему святителю и получила его.

Столь знаменательное явление сначала сделалось известным нам только по слуху. Желая удостовериться в нем, мы обратились непосредственно к г–же К–ной с просьбой разъяснить и подробно изложить обстоятельства дела и получили в ответ письмо от 20 октября 1904 года следующего содержания: «Прожив с мужем почти 30 лет душа в душу, мне было тяжело потерять его. Первые дни после его кончины я как будто не сознавала постигшего горя. Все чувства во мне притупились, и нужные распоряжения по перевозке тела в Шацк и по погребению я делала как‑то инстинктивно, машинально. По прошествии же некоторого времени вся сила горя сознательно охватила меня, и я всецело подпала под гнет его; самое ужасное было то, что молитва не только мало облегчала мои страдания, но по временам я совсем не могла молиться. Я впала в тоску, вследствие которой появились нервные сжатия горла, душившие меня. Самая жизнь казалась мне в тягость, я положительно изнемогала душою и телом под тяжестью этих страданий. Многих просила я молиться за меня, и, верно, чья‑нибудь молитва дошла до Господа, ибо в одну благодатную минуту я подошла к Царице Небесной, горячо молилась и, наклонив голову под святой иконой, долго оставалась так, чувствуя, что мне хорошо. Я благодарила Застрницу и молила Ее вразумить меня, что должна я делать, чтобы избежать тоски, облегчить свою душу от чрезмерной печали. Как бы в ответ на эту мольбу я услышала тихий голос, как бы полушепотом, ясно произнесший слова: «Надо отслужить панихиду на могиле епископа–затворника». В тот момент я не могла понять, о каком епископе упоминается, и начала перебирать в памяти тех, о которых знала как о святых подвижниках, но почему‑то о преосвященном Феофане не вспомнила и, желая уяснить себе этот вопрос, я стала просить Царицу Небесную помочь мне в его разъяснении. Почти тотчас я вспомнила о преосвященном Феофане, и едва лишь промелькнула в уме мысль: «о нем ли?» — как я услышала голос, уже над самым ухом твердо, с особым ударением произнесший слово: «Да!»