Достижение богообщения и боговселения — конечная цель искания духа человеческого, когда он бывает в Боге, и Бог в нем» [8, с. 312]. Исполняется, таким образом, благоволение Господа и молитва Его, чтобы «как Он в Отце и Отец в Нем, так и всякий верующий едино был с Ним» (Ин. 17, 21) [8, с. 312]. Исполняется утешительное уверение Спасителя, что кто слово Его соблюдет, того возлюбит Отец Его, и Они к тому придут и обитель у него сотворят (Ин. 14, 23). Исполняется апостольское определение, что жизнь христианина сокровенна со Христом в Боге (Кол, 3,3).

Такие христиане являются храмом Божиим, и Дух Божий живет в них (1 Кор. 3, 16). «Достигшие сего суть таинники Божии, и состояние их есть то же, что состояние апостолов, потому что и они во всем познают волю Божию, слыша как бы некий глас, и они, совершенно соединив чувства свои с Богом, тайно научаются от Него словам Его» [8, с. 312]. Знаменуется такое состояние пламенем любви, благодаря которой они с дерзновением свидетельствуют: «кто ны разлучит от любве Божия?» (Рим. 8, 35). А любовь есть «подательница пророчества, причина чудотворений, бездна просвещения, источник огня Божественного, который чем более истекает, тем более распаляет жаждущего» [8, с. 312].

Совершенные христиане имеют Бога своим присным в чувствах сердца, и себя — Божиими и непременно доходят «до чувства чадства Богу и слышат в себе свидетельство о том Духа» [86, с. 496].

Верующие имеют единый дух с Господом. Как Он — Сын, так и они — сыны. Только Христос Спаситель «Сын по естеству, а эти приемлются в сыновство, ради Единородного Сына. «Елицы прияша Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя Его» (Ин. l, 12) [85, с. 59]. Усыновление это есть не только лишь наименование сынами, но «и рождение от Бога». Вследствие сего рождения, они «Духом Божиим водятся, о Нем же вопиют: Авва Отче! (Рим. 8,14,15), прияв в нем и обязательство быть сообразными образу Сына Божия» [85, с. 59).

Человек, достигший бесстрастия и святости, «имеет Отцом Бога, от Коего рожден и Который особенно благоволит к нему, есть брат Господа Иисуса Христа и член от плоти Его и от костей Его, есть общник и таинник Божий, жилище Бога Триипостасного, сослужебник Ангелов и святых» [118, с. 139].

Христианин, достигший при содействии Божественной благодати бесстрастия и предавший себя водительству Божию, соделывается в руках Божиих орудием благопотребным к исполнению промыслительных Его действий о мире и людях. «Жизнь совершенных христиан — чистых и непорочных чад Божиих — точно есть светило ДНЯ грешного рода» [85, с. 395–396].

Совершенный христианин изменяется весь в своем составе: «и взор, и походка, и речь, и держание себя — все носит печать особенной стройности и достоинства, хотя бы являющийся таким прежде был из самого низкого состояния и нисколько не образован» [91, с. 300]. Если же телесное и видимое так преобразуется, то тем более подлежит воздействию животворящей благодати духовная природа человека. «Как светлы у него о всем мысли, точны и определенны! Как верно суждение о сущем и бывающем! Взгляд его на все выше философского! А намерения, а действия, а предприятия? Все чисто, свято, отсвечивается небесною светлостию. Это поистине НОВЫЙ человек» [Там же].

Возрастанию в духовной жизни нет предела, ибо последователям Христа поставлена цель — быть совершенными, «якоже Отец Небесный совершен есть» (Мф. 5, 48). «Преуспеянию во всякой заповеди нельзя положить предела, — говорит епископ Феофан, — степени восхождения или совершенствования в каждой из них не имеют конца» [74, с. 327].

Возможные на земле степени совершенства являются высшими только относительно. Они не означают окончательную чистоту и зрелость, а тем более не исключают возможность падения. «Макарий Великий свидетельствует, что и совершенные не пребывают на одной степени, а иногда повышаются, иногда понижаются, и что даже им невозможно пребывать на высших степенях по невыносимости сего для тленной нашей природы» [118, с. 137–138].

Епископ Феофан замечает, что черты богоподобия скорее и полнее могут отпечатлеться на девственной душе, нежели на познавшей страсть брака. Особый чин в Церкви составляют монашествующие. Главное их назначение, по словам епископа Феофана, состоит в том, чтобы «в малом виде представлять лицо Церкви Христовой, в ее совершеннейшем состоянии» [118, с. 498–499]. Совершенство в христианской жизни «есть главное дело всякого из монашествующих» [Там же].

Земная жизнь каждого человека оканчивается смертью: «о Адаме вси умирают» (1 Кор. 15, 22). Но ни одна жизнь человеческая не остается без следа. «Как в картине есть один господственный цвет и в аккорде — господственный тон, так жизнь каждого носит с, который ясно видится на всех ее проявлениях и остается по смерти, как завет и духовное наследие отходящего» [123, с. 22].

Жизнь благочестивых людей оказывает доброе влияние на последующие поколения и является духовным завещанием остающимся. По словам епископа Феофана Затворника, «умершие продолжают и на земле жить — в памяти живущих через добрые дела свои» [95, с. 38].

Смерть — закономерное явление для рода человеческого, это — «общий путь» [132, с. 180]. Но оканчивают земную жизнь люди с различным настроением духа, ибо в сознании их проходят деяния жизни, отражая в очах и лице умирающего или утешение, или сокрушение, в зависимости от прожитого жизненного пути.

«Пред смертию, — говорит святитель Феофан, — душа и тело отдают человеку то, что он полагал в них в продолжение жизни. Это минуты, в кои раскрываются самые сокровенные глубины сердца, — самые коренные возбудители его чувств, желаний и дел. Вся душа превращается при сем в господствующее расположение или склонность: здесь опадают все личины, человек пред собою и пред людьми открывается таким, каков он есть» [122, с. 91].

Христианское Откровение учит о личном бессмертии души, которая в час смерти «сбрасывает тело, как обветшалую одежду» [5, с. 47].

По целям и намерениям Творца смерть тела не есть окончательное уничтожение человека, а ведет за собой на некоторое время бытие души без тела, или, иначе сказать, соединена с бессмертием души. Ее загробное существование есть продолжение ее земной жизни, так как по смерти тела душа сохраняет свои силы и способности и является вполне способной к тому, чтобы вспомнить и осознать все свое прошедшее и отдать в нем отчет пред совестью и Богом. Поэтому христианин должен постоянно помнить, что умершие живы, только они переселились в иной, потусторонний мир.

Окончание земной жизни — закономерное явление для человека. «Умирать? — Это не особенность какая. И ждать надо, — учит преосвященный Феофан. — Как бодрствующий днем ждет ночи, чтобы соснуть, так и живущим надо впереди видеть конец, чтоб ОПОЧИТb» [133, с. 14–15].

Христианин должен постоянно готовиться к этому переходу в потусторонний мир, помнить час смертный.

Исполняющему заповеди Божии в своей жизни не страшна смерть, ибо «кто успел запастись нетленным богатством, того надежда утешает в час исхода» [95, с. 85].

Земная жизнь, по учению Священного Писания, есть время подвигов для человека. Телесная смерть полагает предел этому времени и открывает время воздаяния. Вслед за смертью Бог совершает Свой праведный суд, называемый, в отличие от последнего всеобщего Суда, судом частным, «на котором определяется участь грешников. Но окончательное решение их участи последует на всеобщем Страшном суде» [134, с. 129–130].

Как происходит частный суд, — Священное Писание не излагает. Но образное представление этого суда, основанное преимущественно на Священном Писании и согласное со Священным Преданием, находим в учении о мытарствах, «издревле существующем в Православной Церкви» [189, с. 528]. Мытарства «лежат по дороге на небо» [145, с. 42] и представляют собой неизбежный путь, которым завершают свой переход от временной жизни к вечному жребию все человеческие души — как злые, так и добрые.