Телесный подвиг имеет важное значение для человека, стремящегося ко спасению, ибо только приобретший навык в прохождении подвига телесного способен преуспеть и в подвиге духовном. Но христианин постоянно должен помнить о том, что внешние труды и подвиги — лишь подмостки того здания, которое выстраивается в сердце и опирается на них. Телесные подвиги последователя Христа, по словам епископа Феофана, «это только проходная комната, где и калоши, и пальто терпимы, но в гостиную надо уже все прочь — и входить в чинном наряде» [134, с. 160]. Эти подвиги и труды являются средством к достижению цели, и они ценны только тогда, когда совершаются ради спасения души. «Внешняя исправность — листья, — учит святитель Феофан, — внутренние добрые расположения — плод. Смоковница листьями обещала плоды, но Спаситель, не нашедши их на ней, проклял ее. Такой же пред Лицем Его и всякий внешне исправный, без искренне доброго и богобоязненного сердца» [8, с. 112].

Святитель сравнивает наружное благочестие без внутреннего самоуправления с гнилым домом, снаружи заштукатуренным и раскрашенным [96, с. 442].

При исправности внешнего поведения не всегда бывает исправен внутренний строй мыслей и чувств. Порой, по образному выражению преосвященного Феофана, подобный тип христианской жизни напоминает раскрашенный гроб [91, с. 262].

Чрезмерное увлечение телесными подвигами приносит вред духовной жизни человека, ибо, ревнуя об этой стороне подвижничества, человек может охладеть к остальной части христианской жизни, попустить себе невнимательное отношение к собственному сердцу и духовным чувствам и остаться лишь с одной видимостью благочестия без внутренней сути его и силы.

Внутреннее делание есть «центральное исходище духовной истинно христианской жизни» [8, с. 302]. Духовные подвиги необходимы для искоренения страстей из духовной природы человека. Святитель Феофан называет душу грешника угодницей страстей и страстолюбицей. Он указывает, что в ней и возникают те помыслы и страстные пожелания, которые влекут к страстным делам. И это происходит потому, что в ней самой живут эти страсти [96, с. 242].

Человек, стремящийся ко спасению, должен прогонять страстные движения и на место их восстановить и водрузить добрые мысли, чувства и расположения. Это и составляет предмет душевных подвигов. Наконец, христианин должен еще восстановить или воспитать дух. Для достижения этой цели совершается молитва, богомыслие «и все, что для сего предпринимается как вспомогательное средство» [Там же].

Последователь Христа должен постараться перестроить и все внешнее поведение, установить новый порядок и в профессиональных занятиях, и в семейных делах, и в отношении к ближним.

Для укрепления и преуспеяния в духовной жизни необходимо установить правило, которое есть то, что называется образом жизни, формой проявления какой‑нибудь деятельности, способом ежедневного существования. Правило охватывает собою «всякое делание, составляет его внешнюю оболочку, как бы тело. Им дается направление и определяется весь ход — начало, время, место, обороты, конец действования» [8, с. 197]. Оно способствует образованию и развитию духовной ревности и преуспеянию в деле спасения. «Правила, — наставляет преосвященный Феофан, — безопаснейшая ограда жизни спасительной. Без правил нельзя сохранить постоянство усердия, твердость намерения и стяжать крепость воли. Ревнующий дух, как сила, держится и крепится рражнением; при недостатке же его неизбежно слабеет и истощается сам в себе» [104, с. 82–83]. Руководствуясь правилами, христианин «будет день ото дня преуспевать в совершенстве, приближаясь к чистоте, чрез искоренение своих страстей и стяжание добродетелей» [8, с. 199].

Для преуспеяния в духовной жизни необходима помощь Божия или содействие Божественной благодати. «Без благодати Божией никаким другим способом ничего духовного приобрести нельзя» [139, о, 231], но благодать содействует человеку в деле спасения, пока есть ревность, проявляющаяся в усердном, постоянном стремлении христйанина к духовному совершенству» [133, с. 85].

По словам святителя Феофана, дело нашего спасения устраивается и благодатью, и ревностью нераздельно. Ни благодать без наших свободных усилий, ни наши усилия сами по себе не могут принести плоды духа. Цель нашей духовной жизни может быть достигнута лишь при сочетании свободы и благодати. Ревность и Божественную благодать епископ Феофан называет производителями духовной жизни. «Главные производители жизни о Христе Иисусе, — пишет он, — ревность, горячая, энергичная, яростно сердитая на свою дурную сторону во всех ее проявлениях, без всякого снисхождения, и Божественная благодать, привлекаемая и призываемая ревностью и всегда помогающая, когда ревность действует как следует» [132, с. 208].

По мере охлаждения ревности отступает и Божественная благодать, и если не предприняты меры к ее поддержанию, то она совсем погаснет, как гаснет лампада, когда не подливают масла. Недостаток ревности чаще всего является основной причиной неправильного шествия по пути духовной жизни и главным препятствием к духовному совершенствованию христианина [82, с. 4].

Трудно определить, когда и как полагается начало спасения, но первое и неизменное условие для действия благодати — искренность и решительное желание спасения, при которых только и может приоткрыться дверь сердца для принятия Господа. Человек, стремящийся к спасению, во время земной жизни должен через исполнение заповедей Божиих совершить «ревностное, отрадное, окрыляющее дух шествие к Богу» [8, с. 13–14].

Святые отцы завещали своим последователям, чтобы у них не угасал дух ревности духовной, ибо человек, который не заботится о спасении и не стремится к нему, его и не получит.

Духовная ревность, по словам епископа Феофана, есть постоянная решимость угождать Богу. Она есть «сила Божия в нас, для которой нет ни трудов, ни препятствий, ни усталости» [158, с. 305].

Духовная ревность составляет корень, источник и, наконец, «зародыш и производитель» [118, с. 120] духовной жизни. Она — движущая сила христианской жизни и видимое ее проявление.

«Существо жизни христианской, — наставляет святитель Феофан, — состоит в богообщении, вначале обычно сокровенном не только от других, но и от себя. Видимое же или ощущаемое внутри нас свидетельство о ней суть жар деятельной ревности» [8, с. 9].

Ревность способствует укреплению и развитию духовной жизни. Святитель сравнивает ее деятельность с работой парового механизма на паровозе и пароходе: пока пар есть — есть и движение; пока ревность есть — духовная жизнь не прекращается, приобретая все большую слаженность и силу [74, с. 351]. И в то же время рост ее нельзя заметить, так же как не замечается рост детей, всегда пребывающих в поле зрения. Когда же ревность угасает, дыхание духовное прекращается, и сердце «духовное перестает биться» [82, с. 148], а сам дух замирает.

Горение духа есть неотъемлемое свойство христианской жизни. Истинная духовная ревность огненна, питающий ее горит духом, подобно тому, как преподобный Серафим Саровский «всю жизнь стоял пред Господом и горел, как свеча» [2, с. 27]. Духовная ревность — это «огнь, принесенный Спасителем на землю; это Его свет и живот» [104, с. 102].

Ревность духовная проявляется в стремлении исполнить заповеди Господни, чтобы угодить Богу и достичь спасения. Вначале ревность проявляет себя апофатически, как отрицание зла, как ненависть ко злу, замечаемому в себе и повсюду, как стремление искоренить его. Прежде всего она всячески заботится, как бы ничего не допустить ни в мыслях, ни в чувствах, ни в словах, ни в делах, что неугодно было бы Богу.

При содействии духовной ревности христианин преуспевает в делах благочестия. «Ревность, — пишет епископ Феофан, — есть неистощимый источник добрых дел и всей богоугодной жизни, есть купина, горящая в сердце и не сгорающая. Заградите источник — прекратится течение освежающей и оживляющей воды; подавите ревность — престанет всякое доброделание и всякая мысль о богоугождении. Погасите огонь — не станет ни света, ни тепла; погасите ревность — душа не будет лежать ни к чему доброму, совсем охладеет к жизни по Богу» [74, с. 25–26].