— К стенам идет конь.

Ахейцы, занятые своим делом, не сразу заметили всадниц, что появились из-за гребня холма чуть в стороне. При виде врагов Мирина сдержала было Исатис, но тут же осознала, что в Трою обратной дороги нет. Ей вспомнились последние слова Кассандры: «Скачи, скачи, скачи, и ни за что не останавливайся!»

Молодая женщина сдернула с плеча лук и вложила стрелу в тетиву прежде, чем кто-либо из ахейцев заметил опасность. И поскакала вперед, а из-за гребня холма выезжали все новые Лунные Всадницы с луками наизготовку. Ну что ж, будем прорываться!

У ахейцев луков не было, зато были мечи и копья. Едва завидев Госпожу Змею, что мчалась прямо на них, воины взялись за оружие. Однако в глазах у них читался страх: слишком свежи были воспоминания о Пентесилее. Внезапно раздался повелительный окрик предводителя.

— Стоять! — взревел Одиссей.

Мирина на краткое мгновение сдержала Исатис, гадая, узнает ли в ней царь Итаки подругу Ильдиз и Пентесилеи.

— Стоять! — повторил Одиссей. При виде разношерстного отряда женщин, едущих за Мириной, глаза его изумленно расширились: тут и Лунные Всадницы в полном вооружении и в шлемах, тут и измученные, оборванные рабыни с детьми на руках, и даже две жрицы!

— Мы с вами не в ссоре, — тихо проговорил он. — Не препятствуйте нам — и мы не тронем вас. Проезжайте себе!

Мирина опустила лук и коротко кивнула. И вихрем пронеслась мимо.

Весь день она скакала все вперед и вперед, не останавливаясь. И вспоминала, как Кассандра пересказывала ей свой сон: «Ты едешь во главе огромного отряда, но… при этом отчего-то так одинока!» Пророческие слова эхом звенели у нее в голове. С нею нет ни Ильдиз, ни Томи! Все сгинули… все. Она — одна.

Усилием воли Мирина отогнала скорбные мысли. Она не одна, она — верхом на верной Исатис. Пока с нею — Исатис, никогда она не останется в одиночестве! И молодая женщина упрямо твердила сквозь зубы: «Вперед, вперед, вперед! Я — не одна!»

Мирина повела женщин через хорошо знакомые высокие нагорья на север, к побережью Мраморного моря. В пути она не задержалась ни разу: не остановилась даже для того, чтобы поискать Томи или расспросить о нем. Она знала, какой ценой куплена свобода: воистину дорогой ценой!

Солнце стояло еще высоко в небе, когда Хрисеида и Феана отделились от отряда и поскакали своим путем. Они не стали тратить лишних слов: попрощались особым жестом, как оно и подобает жрицам, и повернули коней к западу. По их удрученным лицам Мирина видела: эти двое хорошо понимают всё величие принесенной жертвы.

Солнце опустилось к самому горизонту, когда Лунная Всадница наконец-то сдержала лошадь. К тому времени они добрались до речушки в окружении темных силуэтов деревьев и нашли удобное место для ночлега. К Мирине тотчас же подошли Коронилла с Акасей, ведя в поводу Серебряный Месяц. Лица девушек были мрачны.

Мирина соскользнула со спины Исатис на землю. Все ее тело немилосердно болело и ныло от усталости.

— Только попробуйте сказать это вслух! — яростно предостерегла она. — Ничего не хочу слышать!

Подруги повиновались. Из сочувствия к ее горю все женщины и сами старались не шуметь, и детей унимали. Беглянки напились из ручья и развели костер с помощью кремня и сухих веточек укропа, привезенных с собой Корониллой. Хотя о еде помыслить было некогда — да еды в Трое почитай что и не осталось, — Коронилла умудрилась-таки прихватить с собою мешок с зерном, так что удалось напечь пресных лепешек. Лунные Всадницы объяснили детям, что тут кругом яблони, и все они плодоносят. Мирина слышала, как детские голоса ликующе перешептываются по-лувийски:

— У нас есть яблоки — и свобода!

— А завтра вы поедите рыбки из Мраморного моря, — пообещала она. — Царь Мраморного острова — мой большой друг, он нам непременно поможет.

Наконец-то на глазах у Мирины выступили слезы, она отошла от остальных и присела у ручья. Женщины дали ей выплакаться в одиночестве, но, наконец, когда она так устала, что слезы иссякли сами собою, вдалеке послышался негромкий ритмичный звук. Мирина утерла глаза, встала и побрела к лагерю. Все женщины — и Лунные Всадницы, и те, что еще недавно были рабынями, и даже их дети — танцевали вокруг костра, соединив руки, поворачиваясь туда и сюда и запрокидывая головы к луне. Там, под яблонями, они двигались согласно, как одна, и пели странную песню, что поддерживала их в Трое на протяжении многих лет, полных лишений и тягот.

Мирина подошла ближе, а женщины все пели и пели — о, как нежно и задушевно! От каждой из них и от всех вместе взятых к ней хлынуло утешение — могучей, неодолимой волной. Мирина приблизилась вплотную, плясуньи замедлили шаг и остановились, не зная, не причиняют ли ей ненароком еще больше боли.

— Нет-нет, — воскликнула Мирина. — Не останавливайтесь! Всегда, всегда танцуйте этот танец. И не смейте его забывать. Это — танец великой силы, он поможет вам преодолеть все испытания, что вам еще предстоят.

— Мы никогда его не забудем. — Акася протянула ей руку. — Иди к нам в круг. Сегодня мы пляшем в честь Томи, а после, всякий раз, танцуя этот танец, мы будем вспоминать о храбром мазагардийском воине.

Улыбаясь трясущимися губами, Мирина шагнула к ней.

— Спасибо тебе, — прошептала она.

Рабыни раздвинулись, уступая ей место, и вновь запели и задвигались в лад, покачивая головами из стороны в сторону и запрокидывая лица к серебристой луне.

Стоял месяц Молодых Листьев. Пятеро всадниц застыли на гребне самого высокого из холмов над густо заросшей лесом долиной реки Термодон. Они с надеждой глядели на юг. Шесть месяцев минуло с тех пор, как пал город Троя, и большинство мародерствующих ахейцев возвратились по домам. Земли, по которым пролегали пути кочевых племен, мало-помалу вновь становились безопасны.

Атиша и Хати заметно состарились и одряхлели, передвигались они с трудом, но этим вечером дома усидеть ну никак не могли. Ифигения и Кентаврея проехали чуть вперед. Более всех не терпелось четырехлетней Фебе: она скакала верхом на своей кобылке так же уверенно и держалась так же прямо, как взрослые.

— Госпожа Змея, ну, Госпожа Змея, скорее, скорее к нам! — нетерпеливо нашептывала девочка.

Наконец вдалеке заклубилась пыль. Все, сощурившись, вгляделись в нужном направлении.

— Это они? — заверещала Феба.

— Да, мой цветочек ладанника, думаю, что они! — Голос Атиши дрожал от волнения.

Всадницы сорвались с места. Атиша с Хати чуть сдержали лошадей, дабы сполна насладиться поразительным зрелищем. Мирина стрелой неслась к ним верхом на Исатис во главе огромного конного отряда, бок о бок с ней летели Акася с Корониллой. А следом за ними мчались наездницы верхом на великолепных скакунах — холеных, с блестящей шерстью. Скакали они так, словно провели в седле всю жизнь, каждая облачилась в кожаные доспехи, вооружилась луком и пристегнула к бедру колчан, битком набитый стрелами. Малыши уверенно восседали впереди матерей, дети постарше лихо управлялись с собственными лошадьми. Лунные Всадницы вновь стали силой — могучим, несокрушимым воинством.

— Госпожа Змея… — Голос Хати сорвался. По морщинистым щекам хлынули слезы. Старуха крепко стиснула Мирину в объятиях. — Глазам своим не верю, — прошептала она. — Ты привела новый отряд Лунных Всадниц!

— Бабушка, — упрекнула Мирина, — ты же никогда не плачешь!

— В такой день, как сегодня, можно и поплакать! — Сегодня Хати и впрямь не стыдилась собственных слез.

— Мы знаем обо всех твоих радостях и горестях, мы следили за тобою в зеркало, — печально поведала Мирине Атиша. — Мы знаем о дерзкой опрометчивости Пентесилеи; знаем и о тех, кто остался там навсегда.

Хати утерла глаза.

— Горько мне думать, что, когда я умру, от некогда могучего племени мазагарди останетесь только вы с малюткой Фебой.

— Ну, не совсем так, бабушка, — с улыбкой поправила ее Мирина. — Очень скоро мне понадобится помощь повитухи — я ведь могу на тебя рассчитывать?