Когда самец найдет, что икры в гнезде достаточно, он поправляет гнездо, закрывает одно отверстие и остается у второго. При приближении врагов самец с ожесточением бросается на них, колет иглами, щиплет и обычно прогоняет непрошеных посетителей.

Отец не оставляет без присмотра и мальков: он загоняет их в гнездо, оберегает от хищников и покидает только через десять — двенадцать дней, когда маленькие колюшки уже сами могут постоять за себя.

Некоторые лабиринтовые рыбы — макропод, гурами, бойцовые — откладывают икру в гнездо из пены.

Когда наступает время нереста, самец макропода приступает к постройке гнезда. Он набирает в рот воздух и выпускает его под водой. Пузырьки с клейкой оболочкой образуют на поверхности островок из пены диаметром 5–6 и высотой около 3 сантиметров. Через день-два, закончив работы, самец плывет за самкой. Затем макроподы подплывают под гнездо и, изогнувшись, а иногда и перевернувшись вверх брюшком, выметывают икру. Икринки, упавшие на дно, самец подбирает ртом и относит в гнездо. При этом он все время пускает пузырьки, так что икринки оказываются как бы в воздушном колоколе. Через 2–3 дня из икринок выклевываются личинки. Отец и тут не оставляет детей: пытающихся уплыть он водворяет в гнездо, больных держит во рту. Так продолжается около недели, затем отец предоставляет малькам самим заботиться о себе.

А вот самцы морских игл и коньков, так те носят икру с собой. На брюшке у самого хвоста у них есть специальный карманчик; самка, а иногда несколько самок, откладывают в него икру. Вскоре отверстие карманчика зарастает. Но как только развитие икринок завершится, карманчик открывается — и мальки выходят на свободу.

Некоторые рыбы — апогон, тамбала, малайский гурами, тиляпия — вынашивают икру во рту. Сто, двести, а иногда даже четыреста икринок составляют довольно плотный комок, и бедным родителям в течение двух недель — пока развиваются икринки — приходится плавать с полузакрытым ртом. В это время им и поесть-то как следует не удается. И все же они продолжают трогательно заботиться о потомстве даже после того, как из икринок выклюнутся мальки. Стоит появиться опасности — и мальки находят убежище во рту у заботливых родителей.

Самец ново-гвинейской рыбки куртус гулливери носит икру на затылке, где она прочно прикрепляется нитями к особому костяному крючку.

В наиболее безопасных условиях развивается икра у живородящих рыб. У них малек сразу рождается способным к самостоятельной жизни.

Живородящих рыб довольно много. Но одна из них, невзрачная на вид, небольшая рыбка гамбузия, пользуется особой признательностью людей. Родина ее — пресные водоемы Северной и Центральной Америки. В нашу страну гамбузию привезли из Италии в 1925 году для борьбы с малярией. Она быстро акклиматизировалась и, поедая личинок комара анофелеса, в короткие сроки помогла уничтожить очаги малярии в Закавказье. Сейчас гамбузия занимается своим полезным делом и в Средней Азии.

Привез гамбузию в Советский Союз доктор Н. П. Рухадзе. В Краеведческом музее в Сухуми ему установлен памятник. Там же хранится и бидон, в котором доставили рыбок. Ведь скольким людям гамбузии сохранили жизнь и здоровье!

На прилавках рыбных магазинов вы, наверное, не раз видели рыб красноватого цвета с большими выпученными глазами. Это глубоководная живородящая рыба Северной Атлантики — морской окунь. Крупные экземпляры этой рыбы очень плодовиты и мечут до 350 000 личинок.

А вот такую рыбу не каждому доведется увидеть. Обитает она в Тихом и Атлантическом океанах. Это акула, по прозвищу рыба-молот. У нее большая, достигающая полутора метров молотообразная голова, подковообразный зубастый рот и золотистые подслеповатые глаза, расположенные по концам молота. Мечет она 30–40 детенышей.

К живородящим относится и пила-рыба. Вместо челюстей у нее торчит двухметровая пила, усаженная длинными, от 10 до 15 сантиметров, зубьями. Пилой рыба пользуется как лопатой, выкапывая из ила различных моллюсков. Но нередко она нападает на крупных рыб, и тогда пила служит ей грозным оружием.

Детеныши этой рыбы рождаются с пилами. Для того чтобы при рождении не поранить мать, пилы у них покрыты чехольчиками, от которых рыбки освобождаются сразу же после рождения.

Скат манта приносит только одного детеныша, но зато вес его 15–20 килограммов, а длина около одного метра.

Некоторые рыбы, оставив потомство, погибают. Жизнь за жизнь отдают дальневосточные лососи — кета, горбуша, нерка. Они совершают огромные путешествия — с мест кормежки в Тихом океане к верховьям дальневосточных рек, чтобы выметать икру и погибнуть. После нереста берега этих рек усеяны погибшими рыбами. Полакомиться мертвой рыбой бесчисленными стаями собираются вороны, приходят хищные звери.

Дальневосточные лососи гибнут потому, что в организме рыб перед нерестом и во время него происходят глубокие изменения. Кроме того, лососи со времени захода в реки совершенно не питаются, а энергии на подъем вверх по реке расходуют очень много.

Частично гибнут после нереста и европейские лососи.

Поголовно умирают, выметав икру в глубинах океана, пресноводные угри.

Один раз в жизни мечет икру каспийская сельдь-черноспинка. Весной, в начале апреля, начинается ее ход в Волгу. Она идет по Волге в Оку, Каму и даже в Вятку. Во время нереста черноспинка бурно плещется и часто выпрыгивает из воды на берег. Выметав икру, она кружится на месте, как волчок, мечется из стороны в сторону. Поэтому местное население называло ее «бешенкой» и считало несъедобной. Только в пятидесятых годах XIX столетия академик К. Бер установил, что «бешенка» совершенно безвредна, и рекомендовал солить и коптить ее, как других сельдей. С тех пор черноспинка, под названием залома, долго занимала прочное место на прилавках наших магазинов.

Трагическая судьба у небольшой живородящей глубоководной рыбки голомянки, она водится на Байкале. Когда наступает время метать личинок, самка поднимается на поверхность и из-за резкого изменения давления у нее лопается брюшко; мать погибает, а личинки обретают свободу.

Итак, мы видели, что большинство рыб равнодушно относится к своему потомству, реже встречаются заботливые родители, но есть, оказывается, и лютые враги своих детей.

Из наших пресноводных рыб щука, окунь, налим «без зазрения совести» поедают собственную молодь. На первый взгляд кажется, что такое «самоедство» никак не оправдано и что здесь природа допустила ошибку. Но это не совсем так.

Вот перед нами небольшое озерко, расположенное в глубине карельских лесов. Вода в нем кислая, коричневая, дно торфяное, водной растительности почти никакой. Из рыб в озерке водится только окунь. В первые годы жизни корма ему здесь хватает — различных рачков и личинок вдоволь. Но как только он становится постарше, рачки ему «на один зуб», да и поймать проворного рачка не просто. И пришлось бы окуню погибнуть, если бы не младшие собратья. Поедая собственных мальков, двухлетние окуни быстро растут и через год-два уже мечут икру.