Наконец аббат де Прешак вносит в свое изложение некоторые ноты сатиры и скептицизма по отношению к самому сказочному материалу.

На фоне всех этих салонных сказок народные сказки отца и сына Перро выделялись своей простотой, чистотой и законченностью. Правда, их оценят не скоро: в течение всего XVIII века графиня де Онуа будет считаться лучшей сказочницей Франции, и лишь затем сказки Шарля и Пьера Перро потеснят, а затем и затмят ее славу.

После освобождения от обвинения Пьер Перро, поступивший на военную службу, уехал в армию. Отец остался с двумя старшими сыновьями.

Но удар, нанесенный ему младшим и любимым сыном, оказался смертельным. Сильный, энергичный человек становится малоподвижным. Одно лишь он продолжает — писать! Писатель до мозга костей, он не мог оставить перо.

«До последнего дыхания, — отмечает Марк Сориано, — он продолжал рифмовать стихи и поэмы, надеясь — кто знает? — вновь завоевать пост, с которого когда-то был несправедливо удален».

В этом году произошло значительное литературное событие. Франсуа де Салиньяк де Ла Мот Фенелон издает повесть «Приключения Аристоноя» и философско-утопический роман «Приключения Телемака».

Роман вызвал огромный интерес. Герой его знакомится с разными типами государственного устройства. Сам автор отстаивает принципы просвещенной монархии, что сделало книгу чрезвычайно популярной в эпоху Просвещения: ее изучали философы, монархи других стран. В романе Фенелона содержалась критика деспотизма и связанных с ним захватнических войн, религиозной нетерпимости, были выведены образы дурных правителей, временщиков, фавориток. Красочность картин и изысканность языка романа особенно привлекали читателя.

Николя Буало был в восторге от романа. Его особенно привлекло в нем то, что сюжет романа был заимствован из античной мифологии и древней истории. Он писал Броссету: «…эта книга в высшей степени прелестна. Это подражание „Одиссее“, которое я одобряю… Жадность, с которой читают роман, показывает, что если Гомера переводят хорошим слогом, то он производит тот эффект, который должен произвести и который всегда производил».

Перро также с интересом прочитал «Приключения Телемака». Между прочим, он заметил в нем то, на что Буало, очевидно, не обратил внимания: в споре между «древними» и «новыми» Фенелон старался сохранить нейтралитет. Перро подчеркнул некоторые фразы в книге и показал их Фонтенелю. Тот рассмеялся от души: «Надо же так уметь сидеть на двух стульях».

Весь Париж зачитывался «Приключениями Телемака», а двор был возмущен книгой. Еще бы! Людовик увидел в ней критику своей собственной политики. Скоро Шарль узнал, что Фенелон был выслан в свою епархию в Камбре.

…А весной умер Жан Расин.

Ничто не предвещало такого исхода. Расин был весел, бодр, много писал и постоянно общался с королем. Должность историографа короля, дружеские связи со знатью, огромные авторские успехи доставили ему большой вес при дворе.

Случалось иногда, что король, находясь у госпожи Ментенон без министра, в дурное время года, скучая от того, что нельзя было прогуляться, или оттого, что не было важных занятий, приглашал Расина побеседовать с ним и своею фавориткой в маленьком домашнем кругу. К несчастью, Расин был, как и все поэты, весьма рассеян.

Однажды, когда он сидел с королем и госпожой де Ментенон у камина, разговор зашел о парижских театрах, и после оперы перешли на комедию. Король, с давнего уже времени не посещавший спектаклей, расспрашивал о пьесах, которые тогда играли, об актерах, которые их представляли, и спросил у Расина, отчего комедия так упала с той степени совершенства, на которой она была прежде. Расин представлял многие весьма основательные тому причины и между прочими — недостаток авторов.

— По этой причине, — говорил он, — за недостатком хороших пьес, должны играть старинные, и в особенности пьесы Скаррона, которые никуда не годятся и только лишь удаляют публику от театра.

При этих словах госпожа де Ментенон покраснела. Но не оттого, что задели литературную славу ее бывшего мужа, а оттого, что в первый раз в течение пятнадцати лет это имя было произнесено перед вторым ее супругом. Выходка эта была так груба, что даже сам король смешался. Он ничего не отвечал, и так как госпожа де Ментенон со своей стороны тоже молчала, то за этим справедливым замечанием поэта последовало такое ледяное молчание, что несчастный Расин понял, в какую бездну он готов был низринуться. Поэтому он смешался более, чем они оба, не смел ни поднять глаз, ни открыть более рта. Это молчание продолжалось несколько минут — так велико было смущение. Наконец король первым прервал молчание, отпустив Расина под предлогом, что ему надобно заняться делами. Расин ушел совершенно потерянным, добрался кое-как до комнаты Кавоа, своего друга, и рассказал ему, какую он сделал глупость. Поправить уже ничего было нельзя. С этого времени ни король, ни госпожа де Ментенон не только не приглашали к себе Расина, но и не говорили с ним, и не смотрели на него более. Великий поэт впал в такую глубокую печаль, что пришел в совершенное изнеможение и с этого времени думал уже только о спасении своей души.

Он умер 22 апреля 1699 года, завещав, чтобы его похоронили в Порт-Ройяль де Шам, ибо желал и по смерти своей быть в сообществе со знаменитыми отшельниками, с которыми он до последней минуты, несмотря на мирскую жизнь свою, поддерживал отношения.

И в этом же году погиб Пьер Перро. Погиб в бою, проявив отчаянную храбрость. Как рассказали потом его товарищи, Пьер словно искал смерти. Он рвался в самую гущу боя…

В журнале «Галантный Меркурий» был помещен короткий некролог, в котором сообщалось, что автор книги «Сказки матушки Гусыни» умер.

До 1724 года книга сказок выходила под авторством Пьера де Арманкура. А затем это имя исчезло с обложки, и его заменило имя отца.

В чем же причина смены автора?

Очевидно, в авторитете старшего Перро, академика Франции. Сын ушел из жизни рано, и следов его почти не осталось. Отец же создал немало талантливых произведений, его имя было широко известно, а это было немаловажно для книгопродавцев.

Но пришла пора восстановить справедливость и поставить на титуле книги два имени — отца и сына.

…Гибель Пьера совсем подорвала здоровье отца. Если бы не друзья и старшие сыновья, он бы вскоре зачах. Аббат Данжо, Бернар Фонтенель, Мишель Бегон, друзья-академики старались хоть как-то отвлечь Перро, заставить его взяться за работу. И когда Шарлю удалось все-таки издать свою книгу переводов басен Фаэрна, аббат Данжо был рад не столько тому, что эта книга была посвящена ему лично, сколько тому, что его старый друг увидел напечатанным свой труд. И он вытащил Перро в свой детский дом, и автор прочитал новые басни детям.

Отвлекала дядю и «маленькая Лери» — Леритье де Виллодон. Она подарила Шарлю новый сборник своих сказок — «Смешанные произведения», где сказки были написаны и в стихах, и в прозе.

Лери заставила дядю с племянниками съездить в замок Розье. Это уже было теплой осенью. Шарль Перро бродил по знакомым местам. Бродил один там, где когда-то они гуляли с Пьером… И грусть снова захлестнула его…

Огонь пылал в камине, озаряя переплеты двух больших окон, шкаф из черного дерева, стены, покрытые кордуанскими кожаными золототиснеными обоями, высокие кресла, квадратный стол у стены с темно-зеленой бархатной скатертью, с открытым романом Сервантеса «Дон Кихот» и граненым кувшином. На стене висел портрет Людовика XIV работы Ле Брена.

Над камином в мраморных изваяниях порхающие птицы клевали виноград и крылатые обнаженные младенцы — не то христианские ангелы, не то языческие амуры — плясали, играя орудиями Страстей Господних — гвоздями, копьем, тростью, губкой и терниями. Они казались живыми в розовом отблеске пламени.

Вьюга выла в трубе камина, но в комнате было тепло и уютно. Шарль сидел у камина в глубоком кресле и читал письмо Николя Буало. Оно его опечалило. Законодатель литературных традиций так и не понял, что его время ушло. Жизнь идет вперед, и античная культура устаревает с каждым новым оборотом Земли вокруг Солнца, а вместе с ней устаревают и те произведения, которые на нее опираются.