— Не сомневался?
— Никогда! Я никогда не верил всем этим сплетням, что ты не в состоянии выполнить долг мужчины!
— Но ты ни разу не сказал…
— Хью, не мое дело вмешиваться в чужую семейную жизнь, хоть я и был уверен в своей правоте. Я просто надеялся и молился — да, твой грешный дядя Бертрам умеет молиться, — что однажды ты сам убедишься в этом. Так скажите мне, когда появится на свет новый Баррингтон?
— В середине января, — застенчиво ответила Салли.
— Серьезно? Ну, тогда я буду принимать все прописанные мне пилюли и микстуры, но доживу до этого дня! Подумать только, новое поколение Баррингтонов… Радужная перспектива!
Обрадованный реакцией дяди, Хью повернулся к тщательно накрытому чайному столу с викторианскими сандвичами и домашним печеньем миссис Бейли.
— Поставить чайник, дядя?
Бертрам задумчиво смотрел на Салли.
— Что? Ах да, мой мальчик, будь так добр.
— Можно, это сделаю я? — спросила Салли. — Пусть только Хью покажет мне, где кухня. Наверное, вы хотите поговорить…
— О Господи, нет! — рявкнул Бертрам. — Я годами разговаривал с Хью! А сейчас, когда он познакомил меня с достойной молодой женщиной — и к тому же прехорошенькой, — я предпочитаю поговорить с вами. Могу показать сад, конечно если вам интересно.
— С величайшим удовольствием, но только вам придется надеть пальто. Там сыровато.
Бертрам послушно надел пальто и провел Салли в створчатую дверь.
ГЛАВА 18
В то время как Салли и Бертрам спокойно прогуливались по саду, Серена, очень далекая от спокойствия, злобно пинала носком туфельки от Гуччи спустившееся колесо. Колесо не реагировало, и это отнюдь не способствовало улучшению ее настроения. Она изо всех сил шарахнула дверью гаража, сломала ноготь и вихрем ворвалась в дом. Оставалось только одно — взять "рейнджровер". Но куда Хью положил ключи?
Поскольку на словесные призывы Серены никто не отозвался, она принялась скрипеть и хлопать многочисленными ящиками и дверцами, а потом, признав свое поражение, отступила в кухню и сварила себе кофе.
В конце концов, я всегда могу позвонить Бертраму, решила она, наливая сливки в крепкий черный кофе. Но уж очень не хочется разговаривать с этим мерзким старикашкой!
Она попыталась вспомнить, в каком пиджаке был Хью вчера, когда вылезал из "рейнджровера", и пришла к выводу, что в твидовом от Ральфа Лорена. Серена просияла и побежала вниз.
Бывшая комната для гостей ныне хранила на себе явственный отпечаток Хью. Серена провела пальцем по флаконам с запахом лимона, которые когда-то стояли рядом с ее собственными, и вздохнула. Почему Хью не возвращается в их спальню? Прошла целая вечность с тех пор, как они были вместе…
Шагнув к платяному шкафу, она сказала себе, что долго это не протянется; рано или поздно Хью вернется. Сначала это ее не беспокоило: в памяти еще были свежи воспоминания о лыжном курорте и двух божественных уик-эндах, проведенных с Карло.
Однако в последнее время Карло начинал раздражать ее. Во-первых, с ним становилось скучно; во-вторых, Карло позволил себе неслыханную грубость, заявив, что ему надоели ее бесконечные разговоры о подготовке к юбилею.
Хотя, наверное, он прав, подумала Серена, засовывая руку в карман пиджака Хью. С моей стороны было не слишком тактично говорить о…
Тут она умолкла и вынула из кармана не ключи от "рейнджровера", а карточку элмсмаршского магазина "Горшки и букеты".
Он же говорил, что никогда не слышал о нем! Зачем врал? Серена перевернула карточку и ахнула, прочитав рукописное послание Джулии.
"Хью, не забывай звонить, если понадоблюсь. Джулия".
Так вот оно что! Серена гневно поглядела на фотографию Хью, играющего в гольф. Вот почему ты решил держаться от меня подальше — из-за этой Джулии! Право, Хью, я думала, что у тебя больше вкуса. Надо же, связаться с какой-то продавщицей из зеленной лавки!
Она злобно процарапала карточку обломанным ногтем, подошла к стоявшему на тумбочке телефону и набрала номер.
— "Горшки и букеты". Чем могу служить?
— Я бы хотела поговорить с Джулией.
— Увы, голубушка, — ответил мужской голос, — Джулия будет только после уик-энда.
Серена медленно положила трубку и обвела взглядом спальню Хью. Какая она, эта Джулия? Нет ли у Хью фотографий или каких-нибудь доказательств ее существования? Серена рассеянно смотрела на карточку и терялась в догадках. Прежде, занятая своими "маленькими увлечениями", она не желала знать о женщинах Хью, но теперь все изменилось. Точнее, изменился сам Хью, и случилось это после Стэнли.
Теперь она понимала, что со Стэнли хватила через край. Но кто бы мог подумать, что Хью способен так долго дуться? Да и дуется ли он на самом деле? Может быть, это для него только способ замаскировать связь с неряхой Джулией, продающей кабачки и лук жителям Элмсмарша? Мысленному взору Серены представилась женщина с волосами, выкрашенными хной, грубо наведенными бровями и грязными ногтями, много лет стоявшая за угловым прилавком торнгемптонского рынка.
Серена собралась с духом и сделала то, чего не делала никогда: стала рыться в ящиках Хью. Затем перешла к шкафу и обыскала карманы всех пиджаков и брюк. Ничего. Разочарованная Серена уже готова была махнуть рукой на поиски, как вдруг вспомнила про медную шкатулку, много лет назад подаренную Хью дядей Бертрамом.
Эта весьма крикливая, на ее взгляд, вещица, украшенная полудрагоценными камнями, была куплена где-то в заморских странах, известных только Бертраму и его закадычным дружкам. Не желая обидеть дядю, Хью заявил, что будет хранить в ней запонки и тому подобное. У Серены гулко заколотилось сердце. Запонки ей были безразличны, но вот "тому подобное" вызывало жгучий интерес!
Не обращая внимания на устроенный ею разгром, Серена снова подошла к шкафу и принялась шарить на верхней полке. Она нашла шкатулку, дрожащими пальцами подняла крышку и заглянула внутрь. Там действительно лежали золотые и платиновые запонки Хью, а также непонятно как туда попавший платок с монограммой.
Серена положила платок на место, но вдруг вспомнила про тайник в крышке и нажала на "тигровый глаз". Тут же откинулась тонкая кедровая пластинка.
— Вот оно! — воскликнула женщина. — Ну-ка, посмотрим!
Когда Серена развернула бумагу, в которую было завернуто то, что она считала фотографией Джулии, ликование сменилось разочарованием. В ее руках оказался миниатюрный портрет Стэнли. В правой нижней части овала красовалась крошечная подпись "Лесаж".
— Проклятое животное! — выругалась Серена. — Это все твоя вина! Почему ты не подох много лет назад, как делают все нормальные собаки? Что хорошего было в этом псе, страдавшем недержанием мочи? Зачем Хью понадобилось заказывать его портрет у какого-то француза?
Вернув миниатюру на место, Серена положила шкатулку на полку и закрыла шкаф. Ехать в Торнгемптон было слишком поздно; кроме того, столовые салфетки со свечами потеряли для нее всякий интерес. В шесть тридцать пасмурного субботнего вечера Серену интересовало только одно — Джулия из "Горшков и букетов".
Вернувшись на кухню и увидев чашку с остывшим кофе, Серена яростно выплеснула ее содержимое в раковину.
— Черт! — крикнула она, когда темные брызги полетели на свитер из бежевого кашемира. Затем Серена схватила чайник, но вдруг застыла на полпути и пробормотала: — Не хочу кофе! Хочу выпить и закурить!
Хью терпеть не мог курящих, но Серена всегда держала заначку для подруг. Расстроенная женщина достала жестяную коробку из-под индийского чая и выудила оттуда сигарету с ментолом.
С сигаретой в одной руке и стаканом виски в другой она прошла в гостиную. В мозгу снова и снова стучало имя "Джулия". Интересно, почему она уехала? Точнее, куда? Может быть, с Хью? Может быть, они уехали вместе? Нет, это невозможно. Хью сказал, что поедет к дяде.
