ГЛАВА 10
Сделав последний мазок, Салли отодвинулась и посмотрела на дело своих рук.
— Ну как, Хью?
— Замечательно. Надо было бы прислать к тебе на подмогу Джорджа Фрая.
Вытирая тряпкой испачканные краской руки, Салли слезла со стремянки, встала на цыпочки и поцеловала Хью в щеку.
— Спасибо за предложение, но это невозможно.
— Почему? Джордж закончил бы все в мгновение ока.
— Мысль соблазнительная, но что люди скажут? Или ты привык присылать своих хозяйственников на помощь к бывшим служащим?
— Нет, — задумчиво ответил Хью. — И все же не очень хорошо, что тебе приходится заниматься малярными работами после того, как ты целую неделю готовила квартиру для этой как ее там…
— Марион. Марион Лесаж. Знаешь, я думаю, тебе понравятся ее картины. Лаура будет продавать оригиналы, а ты сможешь торговать в универмаге сделанными с них эстампами.
— Кстати, о живописи. — Хью указал рукой на малярные кисти. — Я так понимаю, что на сегодня ты закончила?
Салли кивнула, собрала свои принадлежности и отнесла их на кухню.
— Пока разогреется обед, ты мог бы помочь мне вешать шторы, — нагло заявила она.
Хью улыбнулся и обнял ее.
— Вообще-то у меня на уме было кое-что другое…
Когда Салли сунула ему пачку крючков для штор, у Хью вытянулось лицо.
— Не гляди на меня так уныло. Пока ты будешь вешать крючки, я приму душ и постараюсь избавиться от запаха краски!
Когда они наконец оказались в постели, Хью пробормотал:
— Ты удивила меня. Я уж думал, что так и не сумею оттащить тебя от этих дурацких кисточек.
— А я думала, что ты никогда не попросишь меня бросить это занятие!
— Ну, Салли Палмер, если бы я знал тебя немножко хуже, то подумал бы, что это весьма нахальное заявление! — поддразнил ее Хью.
— Забавно… Роз сказала, что это слово ко мне не подходит. Если бы она знала…
— Но ведь она не знает?
Почувствовав его тревогу, Салли покачала головой.
— Никто не знает. Это совершенно лишнее, правда? Но Лаура говорит, что я изменилась. И Роз, у которой очень острый глаз, сказала то же самое.
— Нет, Салли, ты не изменилась. Просто начала новую жизнь. — Хью притянул ее к себе, и их губы слились. Затем он погасил ночник и шутливо проворчал: — Почему ты не сказала, что кровать у тебя односпальная?
— Потому что это единственное, о чем ты не спрашивал!
Он погладил ее волосы и обнаженные плечи, а потом вздохнул.
— Ну, хоть мне и нравится спать с тобой в обнимку, я постараюсь как можно скорее купить двуспальную.
На следующее утро, когда они закончили завтракать, Хью внезапно заявил, что должен уехать. Салли несчастными глазами уставилась в раковину. Баррингтон положил ей руку на плечо.
— Я ненадолго. Мне надо заехать к дяде Бертраму.
— Ты не говорил об этом. Сказал только, что не поедешь в аэропорт провожать Серену!
— Ну да. В аэропорт съездить придется, но не сегодня вечером. Я только подумал, что, если навещу дядю Бертрама утром, у меня останется время, чтобы вернуться, если ты не возражаешь.
Салли немного успокоилась и стала мыть посуду.
— Кто такой дядя Бертрам? Ты никогда не упоминал о нем.
— Дядя Бертрам — мое алиби. Я стараюсь видеться с ним почти каждый уик-энд. Поскольку Серена его не выносит — как, кстати, почти вся родня, — это очень удобно. Иногда я вожу его на ланч, играю с ним в шахматы, а когда его донимает астма, даже остаюсь ночевать. Так что, как видишь, от дяди Бертрама есть польза. К тому же я думаю, он тебе понравится.
— Почему это он мне понравится, если все остальные его терпеть не могут?
Хью улыбнулся.
— Потому что он с характером. Старик уверен, что, если человек не понравился ему при первой встрече, во второй просто нет смысла.
Растерянный взгляд Салли требовал объяснений.
— Дядюшка Би — хитрый старый дьявол. В нашем семействе он что-то вроде паршивой овцы. Это старший брат моего отца. А дядя Стэнли — младший. — Услышав свое имя, пес выглянул из стоявшей в углу корзины. Тем временем Хью продолжил: — Когда Би был молодым человеком, он отчаянно поссорился со своим отцом — моим дедом — и ушел из дому. Дед лишил его наследства, но дядя Бертрам назло ему нажил состояние.
— А дядя Стэнли?
— О, дядя Стэнли — его полная противоположность. Почтительный младший сын и воплощение респектабельности. А заодно и самой жалкой бедности. Вот почему я назвал собаку в его честь.
Пес навострил уши, и Хью любовно потрепал его.
— Но Стэнли вовсе не воплощение бедности! — возразила Салли.
— Это сейчас. Видела бы ты его в щенячьем возрасте! — Хью посмотрел на часы. — Послушай, мне действительно пора. Если ты в самом деле хочешь, чтобы я вернулся, можно оставить у тебя Стэнли?
Салли кивнула.
— Конечно. А почему ты не уверен в том, что я хочу твоего возвращения?
Хью пожал плечами.
— Я подумал, что ты пожелаешь съездить к подругам или сестре.
Она опустила глаза и прошептала:
— Когда ты свободен, я не хочу видеть никого другого. С сестрой встречусь, когда ты будешь с Сереной.
— Ох, Салли — пробормотал Хью. — Отношения между мной и Сереной… скажем так, сильно отличаются от наших. Во-первых, мы спим в разных кроватях и…
Салли прижала палец к его губам.
— Хью, пожалуйста мне лучше этого не знать.
— Я только хочу сказать, что там все по-другому. Мы очень привязаны друг к другу — как-никак живем вместе почти двадцать пять лет, — но в глубине души я знаю, что не люблю ее. — Выразительные глаза Хью смотрели на нее сверху вниз. — Наверное, тебе покажутся сентиментальными и непонятными письма, которые мужчины отправляют умирающим тетушкам, пытаясь доказать, что жены их понимают.
Салли выдавила улыбку и спросила:
— А Серена тебя понимает?
Хью обнял ее, нежно поцеловал, а потом ответил:
— Думаю, не ошибусь, если скажу, что мы с ней прекрасно понимаем друг друга.
Сходив со Стэнли на прогулку, ошеломленная Салли увидела у своих дверей огромную корзину фруктов. Она отнесла ее на кухню и между ананасом и гроздью черного винограда обнаружила карточку. Странно Гостей она не ожидала, а кто же мог доставить корзину в воскресенье?
На карточке было написано: "Добро пожаловать в Элмсмарш. Надеемся, вы будете счастливы в новом доме. Терри и Джулия". Другим почерком было добавлено: "Ваши соседи по площадке. Заходите на огонек".
Ей захотелось сделать это немедленно — хотя бы для того, чтобы сказать спасибо. Но, во-первых, от соседей не доносилось ни звука, а во-вторых, должен был вернуться Хью.
— Господи! Откуда взялся этот овощной рынок? Что случилось, пока меня не было?
Салли сунула Хью карточку, лежавшую в корзине с фруктами.
— Как это мило… Ты уже познакомилась с ними?
— Нет. Кажется, они уехали. Я думала зайти к ним и поблагодарить, когда ты будешь занят.
Хью прочитал ее мысли и понимающе кивнул.
— Помнится, агент говорил, что они славные люди. Всегда полезно иметь хороших соседей, к которым можно обратиться в трудную минуту.
— Надеюсь, что таких минут у меня не будет. А сейчас бери то, что тебе нравится, и расскажи мне про пресловутого дядю Бертрама.
— Сначала иди сюда. — Хью полез в карман, вынул оттуда веточку омелы и поднял ее над головой.
— Где ты ее взял? Ведь сегодня не Рождество!
— Из сада дяди Бертрама. Он привил к старой яблоне этот побег, и я подумал, что однажды не смог поцеловать тебя под веткой омелы в тот день, когда у Роз в волосах была эта смешная мишура, а за оправой очков торчала веточка…
— Ах да. Знаешь, в тот день ты осчастливил ее.
— Тогда иди сюда и осчастливь меня, — сказал Хью, беря ее за руку.
Приехав в аэропорт, Хью узнал, что самолет Серены опаздывает на сорок пять минут. Черт, это время он мог провести с Салли! Расстроенный Баррингтон решил совершить экскурсию. Ему было интересно, чем торгуют другие. Тем более что магазины аэропортов всегда шагают в ногу со временем.